— Куда мы идем? Зачем мы здесь? Ты заболела? — вопросы из меня сыпятся, как из рога изобилия, но я ничего не могу с этим поделать.
Она ничего не отвечает, и через пару минут мы в белом просторном зале. Она подходит к автомату, достает оттуда две пары бахил, потом идет к регистратуре, о чем-то беседует с седой бабулей в белоснежном халате и возвращается ко мне.
— Надевай, — протягивает мне бахилы и садится на скамейку, чтобы нацепить эту полиэтиленовую "обувь" на свои туфли с каблуками.
Я молча выполняю указание и, нацепив бахилы поверх кроссовок, встаю и вопросительно смотрю на нее.
Она возвращается к регистраторше и берет у нее два халата, один из которых отдает мне.
И вот мы, как две моли, поднимаемся на третий этаж. Она не говорит ни слова, а я даже не знаю, как спросить, какого хрена мы тут забыли.
Палаты. Идем по длинному коридору мимо множества комнат с больными. Видимо, травматология. Потому что полно людей с перебинтованными головами и поломанными конечностями. Доходим до так называемой "комнаты отдыха". Небольшое расширение коридора, где стоит длинный диван и пара кресел. А у окна на тумбочке широкий телевизор. Несколько человек смотрят какую-то передачу, тихо переговариваясь, несколько играют в карты, шахматы и шашки за небольшими столиками, размещенными у стены. Удивляет то, что вся мебель, да и вообще состояние самой больницы очень хорошее. Привыкли же все видеть ободранные стены, диваны, как с помойки, и черно-белые телевизоры, от которых даже бомжи откажутся. А тут нет, все чисто, красиво и довольно дорого. Может, какое-нибудь особое отделение? Для богатых там, например. Я продолжаю осматриваться и иду за ней. Наверное, мужское отделение, потому что ни одного человека, даже отдаленно напоминающего женщину, я не вижу.
Проходим дальше и коридор снова сужается. Снова палаты по обе стороны. Доходим почти до конца и оказываемся у белой двери.
Она слегка стучит, скорее, для вида, и открывает дверь. И тут ее лицо озаряется искренней улыбкой. А я вообще перестаю понимать, что происходит.
— Привет, мужичок, — она улыбается кому-то внутри палаты и шире открывает дверь. Потом поворачивается ко мне. — Заходи.
Я послушно захожу внутрь и вижу молодого парня. Лет семнадцати. Такой же светловолосый и с голубыми глазами. Лицо худое, вытянутое. Губы тонкие, но довольно красивые. Только дурак не поймет, что они родственники. У него загипсованная нога и пластырь на брови.
— Привет, — у него низкий голос и он смотрит на меня изучающе, но по-доброму.
— Привет, — киваю я и перевожу взгляд на Иру.
— Это мой брат. Семен. Это Тамила. Моя... подруга, — она делает заметную паузу, а я заржать хочу. Вот уж подругой я бы точно себя не назвала.
— Привет, Тамила. Красивое имя, — он улыбается, и я узнаю эту улыбку. Черт, они как близнецы. Только он младше значительно.
— Спасибо, — снова киваю.
— Семен у нас герой-любовник. Подрался, защищая девочку, и теперь уже месяц отдыхает тут, вместо того, чтобы ходить на пары, — с неудовольствием говорит она и, пододвинув мне стул, садится на кровать к пацану.
— О, правда? — я удивленно вскидываю брови. Я думала, современную молодежь вопросы чести мало волнуют.
— Да это ерунда, — отмахивается парень, — им тоже досталось.
— Им? — спрашиваю, вновь удивляясь. — Их было несколько?
— Четверо! Четверо амбалов, — восклицает Ира.
— Да ладно, сколько можно меня пилить, — закатывает глаза парень, а я усмехаюсь. Снова ее жест. — Ничего страшного же не произошло. Я в порядке. Уже почти здоров. Между прочим, ко мне Света каждый день приходит. Сказала, что ее родители хотят познакомиться с тем, кто спас их дочь, — гордо заявляет он, довольно щурясь.
— Отлично. Когда вы познакомитесь, они поймут, что у тебя мозгов нет, — усмехается она, но я впервые вижу, что это по-доброму. Она не хочет его обидеть или задеть. Скорее, это обычная издевка старшей сестры над братом.
— Отстань, ненормальная, — хохочет парень, — купи мне водички, пожалуйста. Я пацану из палаты напротив свою проиграл в шахматы.
— Больше ты ничего не проиграл? — недовольно замечает она, но поднимается с кровати.
— Мои честь и достоинство при мне, — улыбается он и убирает волосы со лба. А я замечаю его перебинтованную кисть.
— Ладно, я сейчас вернусь.
Она выходит за дверь, а мы остаемся с ним наедине. И я не знаю, надо ли мне что-то говорить или можно посидеть молча.
— Давно дружите? — он решает первым нарушить молчание, а я даже немного вздрагиваю от неожиданности.
— Мы? С Ирой? — готова спорить, он слышит мое волнение в голосе.
— Ну да, — пацан смотрит на меня также пристально, как это всегда делает она.
— Ну... — тяну время, пытаясь хоть что-то придумать. Не говорить же ему всю правду. — Несколько месяцев.
— Я никогда не видел ее друзей, — признается он.
— Правда?
— Да. Ну, с тех пор, как мы переехали, — пожимает плечами.
— Переехали? — они что, не отсюда?
— Ну да. Ира что, не говорила? — даже если бы я не видела его лица, поняла бы, что он удивлен.
— Честно говоря, как-то не упоминала, — натягиваю улыбку. А что я скажу? Извини, парень, мы с твоей сестрой только трахались несколько месяцев, да в кино разок сходили. И на ужин. И больше я ни хрена не знаю.
— Интересная дружба, — бормочет он и, на мое счастье, дверь открывается, и заходит Ира.
— Я взяла воду и сок. Вдруг захочешь, — ставит бутылку и коробку на тумбочку и вновь садится на кровать, потрепав при этом его волосы.
— Спасибо, — улыбается он и смотрит на сестру с абсолютно честной и искренней любовью. С преданностью, с уважением и доверием. Наверное, я смотрю на нее также. Поэтому специально опускаю глаза, чтобы этого никто не видел. Это ни к чему.
Мы проводим в больнице больше часа, и когда выходим, на улице уже довольно темно, хоть всего восемь вечера.
— Я не думала, что так поздно пускают посетителей, — замечаю я, когда мы спускаемся по массивным ступеням от двери главного входа.
— Ну, когда ты регулярно перечисляешь на счет больницы круглую сумму, можешь требовать некоторых привилегий, — спокойно отвечает она, — например, отдельную палату или посещение в неприемные часы.