— Двести баксов, — неожиданно сказал я.
Захар полез в косуху, распахнул лопатник.
— Держи. И не в обиду, если что. На кухню-то пойдём?
Несколько раз за сезон в лагере происходили драки. Дрались Юденич и Захар. Миша обычно сидел на разливе. Темно, емкости у всех разные, недолго ошибиться. Отсюда устоявшийся сценарий. По мере окосения Юденич все сильнее подозревает Захара в мухлеже (что недалеко от истины). До поры Серега терпит, цедит едкие замечания. Он с удовольствием дал бы Захару в глаз, но пока ему лень. На следующем этапе Юденич уверен, что Миша заныкал бутылку в песке. Это выше его сил.
— Ты думаешь, мне жалко?! — кричит он через стол. — Ты думаешь, мне этого говна жалко?? На, подавись! — Он выплескивает кружку в Захара. — Это мои принципы, крыса! Ты же воруешь. У своих воруешь!
— Фильтруй базар, дебил! — Захар плещет в ответ, и тоже мимо.
Юденич встаёт. На суровом лице его блики костра. Кулаки сжаты.
— Всё. Щас я тебя урою.
— Ты? Меня?? — Захар поднимается.
— Спорим, не подеретесь, — глумятся за столом.
— Отойдём в пампасы?
— Да легко!
Соперники, уверенно качаясь, исчезают во мраке дюн.
— Может, разнять? — предлагает кто-нибудь.
— Не ссы, помирятся. Скоро песняка давить начнут.
Из темноты доносятся сытные звуки оплеух, хэкание. Невнятный мат… Глухой удар оземь. Затем — минута тишины. И вдруг — песня. Появляются, обнявшись, Юденич и Захар. Нетрезвый дуэт выводит:
…Но вот пришла машина,
Раздолбанная шина.
Зелёная машина
Забрала мужика!
Змей уже схватил гитару. Удар по измученным струнам, и компания горланит вразнобой:
Представьте себе, представьте себе –
Зелёная машина!
Представьте себе, представьте себе –
Забрала мужика!
Не думал, не гадал он,
Никак не ожидал он…
Солнце убийственно лупит в брезент. Позднее утро. В палатке духота, звенят сытые комары. Жильцы выкарабкиваются на свет. Ползут к Волге — отмокать. Залечь на мелководье, чтоб один нос торчал из воды. И лежать, смывая ночь, глядя в идиллическую бездну — пять минут, десять. Полчаса…
Затем бедняги добираются к столу. Уныло осматривают кружки. Ничего. Ничего? А вот и чего! И Миша Захаров тянет из песка бутылку водки.
— Ааа! Я знал!! — торжествующий Юденич отпускает ему подзатыльник.
Водка горячая.
— Охладить бы… — сомневается Глеб.
Но Миша уже разливает.
Я мучительно удерживаю дозу, она спазмами лезет наверх. Мне суют кружку холодного чая… Мир фокусируется не сразу, будто дилетант-фотограф наводит резкость. Оживает беседа за столом. Веют запахи дыма и каши. У берега лопочет мотор. «Кто в волейбол, ханыги?» — кричит Змей, подбрасывая мяч. Бесконечный сериал «Лето»…
Змей, он же Игорь Кузьмин, навещал лагерь только по выходным. В будни он перепрофилировал цеха авиазавода на выпуск газонокосилок. Змей был из тех энергичных мальчишей, которые в руинах совка углядели бесхозные деньги. Надо только поднять их раньше других. Ну, может, слегка запачкать руки.
Лагерь встречал его как родного: Змей отменно бацал на гитаре. Знал вдвое больше аккордов, чем кто-либо ещё, а именно шесть. В какой-то момент наши с Игорем отношения беспричинно усложнились. Змей смотрел волком, отпускал в мой адрес колкости. На волейбольной площадке старался заглушить мне в голову. В застолье норовил подменить стакан.
Скоро мне объяснили, в чем дело. Кто-то насвистел Змею, что в десятом классе у меня был роман с его первой женой. Роман действительно был, но, во-первых, — при царе Горохе. А кроме того, — в основном платонический. Как там у Войновича?.. Два раза ходили в кино и трижды стояли в подъезде. Так что поздняя ревность Игоря казалась мне странной и днём отчасти забавной. Вечерами приходилось осторожничать: кирнутый Змей бывал непредсказуем.
Отойду, бывало, пописать. Возвращаюсь — точно — мой стакан у него. А передо мной его облупленная кружка. Надо пояснить. Я не люблю пить водку из кружки. Кайф ломается, эстетика не та. Поэтому возил на остров тонкий стакан, аккуратно завернув его в газету. Когда стакан разбивался, — я покупал новый. Друзья раз посмеялись и забыли. Все, кроме Змея.
— Отдай, — говорю, — стакан.
Он театрально усмехается.
— Братва, гляньте на этого пижона! Зажлобил для товарища паршивый стакан…
— Выпей и отдай, — говорю.
Змей меня не слышит.
— Западло ему из кружки, интеллигент, блин…