— От гадости? — дочь обернулась на футбольный шум из зала. — Понятно.
*
Меня напряг зачет по физкультуре. Какой-то умник поставил лыжи в середине дня. Возвращаться на лекции потной как мышь? Обойдутся. Прогуляла, короче, справку достать не удалось. Девчонки советуют: пошепчись с Антон Николаичем. Дяденька влиятельный, может помочь. К блондинкам неровно дышит. Ну, это я давно заметила, разглядывал меня всегда. И не противный в общем-то. По его предмету у меня было окей. Но говорю: мол реферат завис, то-се, хотелось бы приватно обсудить. Не ожидала такой удачи, что сразу пригласит домой. У него как раз жена уехала в отпуск с ребенком. Это я после узнала.
Купила два мороженых с орешками, не вино же покупать. А «Лакомка» тает, надо решать быстро. Он типа: зачем, Анастасия? Но достает сервизные блюдечки, фужеры. Шампанское. Я за это время шарфик размотала, там чуть спустила, здесь подтянула. После бокала осмелела. «Давайте, — говорю, — на брудершафт?» Он помялся. Выпили. Я его руку-то придержала. Жесткая рука… «На брудершафт, — шепчу, — просто так нельзя». Ну, мужичок задышал, куда он денется. Мне вначале было прикольно. Антон с моим отцом почти ровесники. А потом ничего, зацепило. В постели оказался — мистер фантастик, хоть староват и росту компактного. Точно говорят, маленькие в этом деле шустрые. Рост — чепуха, мы по улицам особо не гуляли. Встречались больше в горизонтальном положении. А зачет устроил, молодец.
Встречались сложно — романтика! Его курица вечно дома, он — на работе. Случалось, в аудитории трахались — дверь на ключ, рот на замок… Я тогда автоматически на «вы» переходила, Антон смеялся. Иногда брал отгул, на телефоне его прикрывали. И вез меня в отель на берегу. Покупали сладости, вино… Нет, с Антоном хорошо было, и разговор такой легкий всегда. Деньги «на мороженку», подарки… Привыкла в общем за два года.
Потом объявилась эта докторша. Антон ее в больнице склеил, когда лежал с инфарктом. Редкостный кобель. Звали ее Лена. Я бы сроду не запомнила, если б не его трепотня. Лена — кардиолог Божьей милостью, сердце чувствует лучше, чем УЗИ. Лена — талантище, верлибры сочиняет, у нас духовная близость и так далее. Одним бабам трепаться про других — не креза ли? Антон мне вечно болтал про студенток. И про шлюх своих не забыл — в разных городах. Якобы выкупил одну из борделя за двести штук, классика жанра.
— А если жена узнает? — спрашиваю.
— Не узнает. Она в финансах по нулям. А и узнает, мне пофиг, сам заработал. Скажу, проиграл в казино.
У них с женой тогда совсем разладилось. Антон говорил, она малость двинулась, чертей ловит по квартире. Вообще-то надо разводиться и честно жить с Леной. А у Лены, вот незадача, муж и сын.
— Она тоже разводится? Ты хоть спросил?
— Спросил. Она так согласна жить.
— Где?
— Где что?
— Где жить собираетесь?
— Господи, какая ты зануда. Это детали. Они сами решаются, главное — выбор.
Он меня даже познакомил с этой Леной на каком-то сейшне в доме творчества. На зверька похожа, такая белочка молью поюзанная. Старше меня лет на десять. И стерва. Чего он там нашел? А он и правда нашел — встречаться мы стали реже. Год были как друзья с легким постельным оттенком. Потом совсем разбежались. Закончили таким разговором, что вспомнить стыдно. Эх, и обозлил он меня!
После универа взяли секретарем в городскую администрацию. По знакомству, конечно. Как-то недалеко от мэрии встречаю Антона. Небритый и одет холодновато. «Из больницы, — говорит, — сбежал, пройтись». У него случился второй инфаркт, но уже отпустило. С докторшей там вышло хуже некуда. Она мужу сказала, что уходит к другому. У Антона с жильем непонятки, короче, он включает тормоза. И вот она, докторша, жене его позвонила, чтоб ускорить события. Это Антон так думает, что она позвонила. Но, как у всякого бабника, есть варианты. У жены крыша слетает напрочь, в психушку увезли. Отец его и дети взяли сторону жены. Антон оставил им квартиру, универ дал общежитие. «Может пойдем, — говорит, — ключ есть, вспомним молодость». Удивительный человек.
*
Понимаешь, брат, о чем я хотел бы написать, да не могу? О человеке, который производит хорошее впечатление. Его любят, уважают, ценят. Он добрый, щедрый, талантливый. И мало кто знает, что в нем бушуют страсти. Безграничная любовь к женщинам заводит его в тупик.
Тяга к искусству заставляет меня быть откровенным. Беспощадным к себе. У меня была светлая, преданная, любящая жена. Она меня совершенно не подозревала. В Сочи, например, я говорил ей вечером, что не могу уснуть. Выйду, мол, прогуляюсь, загляну в бар. А сам — к млядям. Возвращаюсь под утро, она спит. Верит, что я просто так гулял. Разве я не подонок? При том что для многих женщин я остался добрым волшебником, отзывчивым собеседником, тонким психологом, щедрым рыцарем. Это не я так думаю о себе. Это говорили мне они.
Влюбчивость — удел креативных людей. Возьми хоть Довлатова. Ходок был тот еще. Четверо детей от двух жен и любовницы. Плюс других баб немерeно. Умер на квартире у одной, пока жена с детьми были за городом. А Пушкин, Есенин, Высоцкий?.. Та же история. И ничего, уважаемые люди.
О шлюхах. Там не все Сонечки Мармеладовы, через одну. Но ты знаешь, много умных, адекватных. Помню, одна мне цитировала Гомера. Если не врет, училась на филфаке СПГУ. Я ведь умею слушать человека, отношусь к девушкам по-хорошему. Не делаю разницы. Ты бы в жизни не угадал, у какой замужней, образованной дамы это было в прошлом. Иногда они рассказывали мне про известных личностей, которые у них отметились. Тоже уважаемые люди… Но я сбился. Были и другого типа, конечно. Я нередко спрашивал, каким ветром тебя в этот бизнес занесло? Одна меня поразила. «Душа, — говорит, — просит. Деньги так, бонус. С интересных мальчиков не беру. За приятность брать неловко». Она не в борделе работала, самостоятельно. Впрочем, мы похожи, так что я ее не осуждаю. А еще есть категории: порядочные женщины, оставшиеся с ребенком. Воспитательницы, медсестры, учительница одна была. Ну, еще студентки, этим всегда мало.
Для меня, как литератора, такой опыт бесценен… Ты помнишь историю про Джекила и Хайда? История двух разных людей, спрятанных внутри одного, очень типичная. Цельных людей почти нет. Но эти два человека у всех разные. То есть один-то примерно похожий: хороший. А другой — разный. Мистер Хайд был убийцей, мой — развратник и циник. Но мой хороший человек очень мучается, поверь. Мне с этим трудно жить: я знаю, что меня ценят достойные люди. Но если бы они узнали, что творится у меня внутри, то отвернулись бы с негодованием.
*
— Мне б Антон Николаича.
Игривый женский голос в трубке.
— Его нет. Кто это?
— Eго любовница. Одна из. Не удивлены, конечно.
— До свидания.
— Нет, подождите! — торопливо. — Нам есть о чем поговорить.
— Не думаю.
— А вы подумайте. Вот например… Сколько юбок Антон Николаич перемял в этом году? Знаете? Я вам отвечу: как минимум шесть. Это не считая проституток. Он в командировки часто ездит, правда? А там…
— Пошла в задницу. — оборвала я. — Меня его шлюхи не интересуют.
— Ой, прям Жаклин Кеннеди! — обозлился голос. — А финансы семьи тебя интересуют? В банковские счета давно заглядывала? Так загляни, овца. Девочки теперь недешевы, хахаха!
Я позвонила в банк. Потом время уперлось в стену. Будто в трансе кормила детей, желала им спокойной ночи. Слегка мутило от запаха псины. Я открывала форточку, шептала мантру. Ждала поворота ключа.
— Где деньги Кати, Антон? — спросила я, — Куда ты их дел?
Я знала, что этот миг наступит. Миг тишины.
— Что ты с ними сделал?
Он медленно опустил кейс на пол. Снял и вновь надел очки.
— Я… В общем… я их проиграл. В казино. Ну, получилось так, извини.
— Антон…
В подъезде хлопнула дверь, загудел лифт. Медленные ватные звуки.
— Антон, почему ты мне врешь? Что происходит?
Я готова была расплакаться.