— Все скажем… — загалдели женщины.
— Истинную правду…
— Разбежалась, — медленно ответила я. Слова давались нелегко, — я уйду, а вы тут по карманам, да? Идите на лестницу, я вынесу.
— Соседи твои плохие люди, — будто не слыша продолжал старик, — а ты хорошая. Доля тяжелая… — он смотрел мне в глаза. — Только воды попить. И накормить животное. Видишь, Полкан отощал совсем.
Узнав свое имя, пес напрягся. И вдруг меховым снарядом рванулся на кухню. Я за ним. Тварь была уже на столе. И мой бутерброд — в зубах!
— Ах ты, дрянь! — Я схватила полотенце.
Шавка, легко спрыгнув, умчалась в коридор. Я достала бутылку воды. В прихожей ничего не изменилось. Собака укрылась за ноги хозяев. Бутерброд свисал из пасти.
— Нате! — бросила воду. Бутылка угодила в плечо старика. — Берите и вон отсюда! Или я звоню в милицию!
Цыгане молча вышли. На пороге старик обернулся.
— Не надо. — грязный палец уперся в меня. — Не надо никуда звонить. Они сами за тобой приедут. Скоро уже.
Я проверила сумочку, одежду. Тщательно все продезинфицировала. Побрызгала освежителем. Грязно оставалось только на душе. Мучил вопрос: зачем я им открыла? Это вышло невольно. Так люди дышат, моргают, вытирают пот со лба. Движение тела без участия головы. Чтобы не объяснять эту странность Антону и детям, я умолчала о происшедшем. Ночью выяснилось кое-что похуже. Собака осталась в квартире.
Меня разбудил чуть слышный цокающий звук. Иногда он замирал, потом доносился снова. Одновременно запахло чем-то вроде тлеющего мусора. Дымом свалки… Нет, скорее, псиной. Собакой, которая шляется черт знает где… Минуточку. Не утренний ли это песик? Забежал назад, когда я поднимала бутылку. Хотя, ведь я… Значит, раньше. Я вышла в коридор, зажгла свет. Никого. Проверила кухню, ванную. Плотно затворила все двери. Поколебавшись, открыла входную. Запах шел не из подъезда. Но откуда?! Я щедро спрыснула вокруг освежителем.
— Галь, что такое?
— Ничего. Запах какой-то. Показалось. Спи.
Наутро я увидела лужу рядом с обувной полкой. Воняло соответственно. Скоренько замыла, освежила воздух. Появился заспанный Антон.
— Что у нас пахнет как в борделе?
У кого чего болит, — подумала я.
— Говорила же, угар нашел из подъезда.
— Странно, не заметил. Позвонить газовщикам?
— Я разберусь.
Призрак собаки изводил меня неделями. Осторожные, когтистые шаги по ночам. Комочки шерсти, лужицы в коридоре. Однажды я нашла аккуратную кучу дерьма за тахтой. Я старалась ликвидировать все это незаметно и быстро. Не рассказывать же домашним, что у меня… Кстати, что у меня? Галлюцинации? Крыша поехала? Больница исключалась, город у нас маленький. Объявления типа «избавлю от порчи» всегда меня смешили. Я выбрала знахарку, живущую подальше.
Открыла женщина в халате похожая на… цыганку. О, нет… В квартире, однако, чистенько, ароматно. Пекли что-то. Макбук на кофейном столике. Чайный сервиз, кекс. Хозяйка достала с полки карты.
— Наливай чаю, а я на тебя раскину.
— Зачем? Я вообще-то не…
— Я для себя. Бесплатно.
Карты мягко упали на стол. Гадалка их подвигала туда-сюда.
— С мужем плохо живете?
— При чем тут это? Нормально живем.
— Пьет, бьет? Гуляет.
Я встала.
— До свидания.
— Да ладно, сядь. Рассказывай, что стряслось.
Рассказала.
— Я знаю их, — кивнула хозяйка, — это нехорошие цыгане. Порчу навели. Но мы ее уберем. Значит, будешь делать так. Как откроешь дверь или форточку, брось этой собаке наружу вроде гостинец. Затвори, повернись через левое плечо. И скажи потихоньку «итсон немер вос йинег ниш оловенм». Я запишу.
— Что это?
— Мантра. Снимает порчу, чистит ауру.
— И долго так?
— Пока не исчезнет.
Собака пропала. Возвращалась, только когда я подолгу забывала исполнить ритуал. Понятно, я старалась делать это наедине. Антон если и заметил не подал виду. Мы давно жили параллельно. А Катя однажды спросила на кухне:
— Новый шаг в борьбе за чистоту?
— Ты о чем?
— Твои камлания у окна.
Надо же «камлания»… Дочь филологов. Но я готовилась к вопросу.
— Ну да… Это… знаешь… Мантра. Знакомая посоветовала. Чистит квартиру от всякой гадости.