— Через пятьдесят лет? — невесело усмехнулся я. — Да вы оптимистка. Не много ли вы мне намерили?
— Я уверена, что вы проживете очень долгую жизнь. И счастливую. И новая любовь у вас обязательно будет, вот увидите. Она придет незаметно, без всяких усилий с вашей стороны. Вот как эта белянка, которой вы так понравились, что она уже три минуты сидит у вас на плече.
Девушка кинула на меня лукавый взгляд, и в то же мгновение бабочка взлетела с насиженного места и начала порхать над нами. Моя новая знакомая плавно вытянула вперед руку, и насекомое послушно уселось на ее раскрытую ладонь. «Чудеса дрессировки», — подумал я, но эту мысль тут же заслонила другая. Мне вдруг показалось, что все это уже было. Тонкая кареглазая девушка, немного несовременная, словно сошедшая с тургеневских страниц, и белая бабочка, без страха опускающаяся на ее руку. Очень знакомый образ, когда-то я это уже видел. Может, в кино? Или все же в реальной жизни?
— Вы не все знаете, — сказал я. — Мне плохо и тяжело не только из-за смерти Маргариты. Если бы она умерла от старости, или от болезни, или вследствие несчастного случая, мне было бы проще с этим смириться. Но… она покончила с собой.
— Вот как?
— Да. Маргарита покончила с собой. И ведь я знаю, что у нее не было никаких причин так поступать! Она очень любила жизнь, она умела получать удовольствия. Она любила меня, а я любил ее. Она была красива и умна, у нее была прибыльная и престижная работа, много друзей и знакомых… Но и сумасшедшей она тоже не была и никогда не решилась бы на самоубийство, если бы не особые обстоятельства. Наверняка было нечто такое, с чем она не смогла справиться… И я никак не могу отделаться от мысли, что эти обстоятельства были связаны с нашей совместной жизнью. Со мной в конечном итоге…
— Я понимаю. Вас пугает мысль, что Маргарита могла уйти из жизни лично из-за вас.
— Да! — выкрикнул я, чувствуя, как опять подступают к горлу рыдания. — Простите, я веду себя несдержанно…
— Все в порядке, — она взяла меня за руку и несильно сжала мою ладонь. — Не вините себя. Разве вы плохо обращались с супругой? Не уделяли ей внимания, обижали ее?
— Нет, никогда не обижал.
— Ну вот. Поймите, не может такого быть, чтобы женщина покончила с собой из-за своего мужчины, а он даже не догадывался бы об истинных причинах. Вы просто не все знаете о жизни вашей супруги.
Я с минуту помолчал. Мне раньше как-то не приходило в голову, что в жизни Маргариты могли быть неизвестные мне трудности, настолько серьезные, что из-за них она решила спрыгнуть с двенадцатого этажа. И даже не обратилась ко мне за помощью… Вот ведь еще что обидно. Неужели она была заранее уверена, что я не смогу ей помочь?
— Послушайте… — начал я и тут спохватился, что до сих пор не удосужился узнать имя своей новой знакомой, хотя разговариваю с ней на самые личные темы. — Извините, я совсем погряз в своей беде, ни о чем другом не думаю… Как вас зовут?
— Меня зовут Вера. А вас?
— А меня… — я на секунду задумался, будет ли уместно назвать только имя, или лучше добавить еще и отчество. — Евгений Вениаминович.
— Вот и познакомились, Евгений Вениаминович. Только давайте я буду называть вас Женей. Так нам будет проще, поверьте.
До наступления сумерек мы гуляли по кладбищенским дорожкам. Я рассказывал Вере о своей покойной жене и о том страшном дне, который стал для нее последним. Она с интересом слушала, задавала уточняющие вопросы, принималась утешать меня всякий раз, как только я опять начинал терять самообладание. Совсем немного я рассказал и о себе лично: сорок четыре года, вузовский преподаватель, кандидат наук… Вера оказалась таким талантливым слушателем, что у нас даже не хватило времени, чтобы поговорить о ней самой. Сказала только, что родом она из Курганской области, рано осталась сиротой, воспитывалась дедом и бабкой, а сейчас живет в их квартире вместе с двоюродной сестрой и племянником в небольшом поселке возле аэропорта.
Когда мы вышли из кладбищенских ворот, я вдруг почувствовал зверский голод. Оно и понятно: завтрак в клинике был в восемь утра, и то я к нему почти не притронулся, а сейчас уже половина девятого вечера. Вера как будто угадала мое желание, обрадовалась, что ко мне вернулся здоровый аппетит, и сама предложила зайти в уличное кафе. Выбор там был, конечно, аховый, в основном фастфуд, который я почти никогда не употреблял. Мы сидели за столиком друг напротив друга, уплетали овощной салат, сосиски и пиццу, пили сначала сок, а потом растворимый кофе, и мне казалось, что ничего вкуснее я в жизни не пробовал. Понятно, что дело было не в качестве продуктов, а в моей очаровательной спутнице, в ее взглядах и улыбках, в ее немного детской мимике и жестах, которые сочетались с очень мудрыми и нестандартными высказываниями, побуждавшими меня по-новому посмотреть на проблему жизни и смерти. Увлеченный беседой, я все же обратил внимание, что непропорционально высокая официантка то и дело кидает настороженные взгляды в нашу сторону. Интересно, за кого она нас принимает? За наивную провинциальную дурочку и коварного седеющего обольстителя, у которого «бес в ребро»? Впрочем, какая разница. Важно не то, как мы выглядели со стороны, а то, что мне было очень легко и приятно вот так вот сидеть и смотреть на Веру. К концу нашей трапезы я не только смог улыбаться, но даже сумел рассмеяться над какой-то оригинальной репликой чудесной девушки.
Мы просидели в кафе до самого закрытия. Когда вышли на слабо освещенную улицу, я опять почувствовал мучительное напряжение по всему телу. Ведь сейчас надо будет расставаться, и что мне тогда делать? Я уже судорожно придумывал, под каким бы предлогом зазвать Веру к себе, но она опередила меня.
— Мне нужно ехать домой, Женя, — кротким голосом произнесла она, держа меня за обе руки. — Вы справитесь без меня?.. Уверена, вы справитесь, — сказала она, не дождавшись от меня ответа. — Вы мужчина, настоящий мужчина, я это точно поняла сегодня.
— Да, справлюсь, — еле выговорил я, — если только вы пообещаете, что мы еще встретимся. Прошу вас, дайте мне номер телефона…
— Лучше скажите мне свой, — попросила она, поколебавшись пару секунд. — И я обещаю, что позвоню вам завтра же. С утра.
Вера посмотрела на меня так серьезно, что не поверить ей было невозможно. Я назвал номер, и она два раза повторила его вслух, чтобы не забыть. Меня удивило, что у молодой девушки нет при себе мобильного телефона, и она объяснила, что аппарат у нее стал часто «глючить» и она отдала его в ремонт.
Мы с ней остановились на обочине, я поднял руку, и через минуту возле нас остановилась машина. С водителем договорились, что сначала он доставит домой меня, а потом уже отвезет Веру в ее поселок. У меня при себе нашлось пятьсот рублей, и я отдал их водителю, который всю дорогу пялился на меня в зеркало заднего вида и противно ухмылялся. Вера пыталась протестовать и говорила, что может заплатить сама. Ну уж нет. Не из тех я мужчин, которые допускают, чтобы девушка сама платила за проезд.
— До свидания, Женя! — шепнула Вера, когда машина остановилась у моего подъезда. — Помните, что я вам сказала! Ложитесь спокойно спать, а завтра, когда проснетесь, все будет хорошо.
Пару секунд я поколебался, не поцеловать ли ее на прощанье. Решил все же этого не делать. Да, мы с Верой провели полдня вместе, я воспрянул духом в ее обществе и впервые за последние дни подумал, что жизнь не кончилась, но… Не верил я, будто такая очаровательная девушка может увлечься мною как мужчиной. Да и наверняка у нее есть парень. Чтоб у такой красавицы и умницы не было молодого человека, нет, это просто невозможно. А коли так, зачем же я буду ее целовать и ставить тем самым в неловкое положение?
Машина умчалась, и я посмотрел ей вслед, на всякий случай записав госномер в телефон. В душе шевельнулось беспокойство. Как же Вера не боится поздним вечером садиться к незнакомым водителям и ехать за город? Сколько случается жутких происшествий с такими вот наивными девушками… И я тоже хорош. Надо было проводить ее до поселка.
Покачав головой от досады на собственную недогадливость, я побрел к подъезду. Уже достал ключи, но у самой двери поменял направление и завернул за угол дома. Присел на газон и погладил рукой короткую траву, на которой недавно лежала моя жена. Поднял голову вверх, нашел свою лоджию. Представил, как Маргарита переступила через невысокое ограждение, как она летела вниз… Интересно, что чувствуют люди, которые уже приняли такое ужасное решение и совершили необратимый шаг? Что они чувствуют в те секунды, когда летят навстречу земле?
Несмотря на тяжелые мысли, чувствовал я себя намного лучше, чем днем, когда в беспамятстве сидел на покрытой венками могиле. В теле ощущалась естественная усталость, хотелось лечь в постель и заснуть. Я вновь подошел к подъезду и вдруг увидел у своих ног прижавшегося к входной двери черно-белого котенка. Когда я к нему наклонился, он слегка напрягся, как будто в опаске, однако не убежал, а только коротко мяукнул. Я тихонько погладил зверька по спине и улыбнулся, вспомнив свое детство. Дело в том, что, когда я был ребенком и жил с родителями, у нас в доме всегда обитали коты и кошки. Всех их я воспринимал почти как членов семьи. Просто не представлял себе: как это можно жить и быть счастливым без кошки?.. А вот пришлось привыкать после заключения брака с Маргаритой. У нее была сильнейшая аллергия на кошачью шерсть, так что не могло быть и речи о том, чтобы завести Мурку или Барсика, даже самых гладкошерстных. И если бы вот этот черно-белый малыш повстречался мне неделю назад, то я бы просто вздохнул и прошел мимо в надежде на то, что рано или поздно найдется для него хороший хозяин. Но сейчас Маргарита была мертва, и ничто не мешало мне поучаствовать в судьбе зверька, непонятно почему оказавшегося на улице… Через минуту я вошел в свою пустую квартиру, держа котенка на руках.
Глава 3, написанная участковым
Дверь долго не открывали. Когда я уже решил, что в квартире никого нет, замок щелкнул, и на пороге появился массивный мужчина средних лет, с приятным интеллигентным лицом, которому придавали слегка забавный вид совершенно мокрые волосы. В домашнем халате, накинутом на голое тело. Из ванной выскочил, видимо. Сначала он вообще не понял, о чем я ему толкую, и смотрел на меня как на психа. Потом на его лице мелькнул испуг, и с криком «Рита, Рита!..» он метнулся в комнату, которая выходила на лоджию. Свет в комнате не горел, мужчина нервно хлопнул по выключателю. Я следовал за ним по пятам. Оказавшись на лоджии, я первым делом взглянул вниз. Мужчина сделал то же самое, и испуг на его лице моментально сменился глубоким ужасом. Он весь побелел, издал свистящий звук, конвульсивно взмахнул руками и повалился на пол.
Я затащил беднягу в комнату, после чего позвонил в «скорую помощь» и в дежурную часть местного отдела полиции. Обмахивая мужчину взятой с журнального столика «Теленеделей», напряженно раздумывал: дальше-то что делать?.. То есть должностную инструкцию участкового уполномоченного полиции я знал назубок, а она четко и ясно регламентирует мои действия в такой ситуации: обеспечить сохранность следов вероятного преступления до прибытия оперативно-следственной группы. Вот и все. Никакой самодеятельности, никаких лишних телодвижений. Но здесь была одна сложность. Где оно, место преступления? Лоджия, с которой предположительно упала женщина? Или газон, на который она приземлилась? Ответа на этот вопрос я так для себя и не нашел, поэтому решил остаться в квартире, рядом с находящимся без сознания мужчиной. А то оставлю я его без присмотра, а он возьмет да помрет, и вот тогда мне точно пистон в одно место вставят.
Медики прибыли на три минуты раньше моих коллег. Перепоручив им новоиспеченного вдовца и категорически запретив выходить на лоджию, я спустился вниз и опять подошел к телу. Тут же подлетели две машины. Из одной выскочили оперативники Славик и Виталик, друзья не разлей вода. Из другой вылез розовощекий парень примерно моих лет, но не по возрасту полный и неуклюжий. Фамилия его вполне соответствовала внешнему виду. Следователь Толстов, с которым я познакомился в новогодние праздники, когда на моем участке случилась пьяная драка, закончившаяся двумя смертями. И с ним — двое незнакомых мужиков с чемоданчиками. Эксперты, куда же без них.
— Давайте так сделаем, капитан, — деловито сказал Толстов, когда я предложил свою помощь. — Чтобы вам зря время не тратить, прямо сейчас ответьте на мои вопросы и можете быть свободны. Что вы знаете про эту семью?
— Ничего.
— Из этого следует, что семья благополучная, так?
— Да. Никаких сигналов не поступало. Ни пьянства, ни семейного насилия, ни танцев до утра под бешеную музыку. Так в моем доме вообще все жильцы приличные, гопоты нет.
— В вашем доме? Вы что, тоже здесь живете?
— Да. В соседнем подъезде. Вот, домой шел после обхода, а тут…
— Ладно, сейчас уже поздновато будет, а вот завтра пройдитесь по соседям. Может, кто-нибудь окажется в курсе их взаимоотношений. Знаете, как иногда бывает: с виду вроде приличные люди, непьющие, образованные, а собачатся каждый день…
— Дело ваше, Вячеслав Михайлович, но ее мужа подозревать не стоит. Вы сейчас сами увидите, в каком он состоянии. Как увидел жену на земле,так и отключился.
— Посмотрим, проверим… Дети у них сеть?
— Нет, скорее всего. Я не заметил в квартире ни одной детской вещи.
— Хорошо, если так, — кивнул Толстов. — Сколько лет работаю, а на детские слезы так и не научился спокойно смотреть.