Что-то в этом жесте заставляет меня нервничать, и я напрягаюсь, поскольку, а что если он не должен быть здесь?
- Привет? – повторяю я с тревогой, и озноб пробегает по спине, еще раз образуя гусиную кожу на руках.
Я отступаю назад, сначала на шаг, потом еще один.
Я моргаю,
И его нет.
Я пристально смотрю на пустое место, и трясу головой, усердно моргая.
Он все-таки исчез.
Должно быть, он проскользнул между домами, но почему?
Я спешу обратно в свою комнату, слишком встревоженная, чтобы выяснять.
Я все еще взволнованна, пока умываюсь, так что умывшись, я выглядываю в коридор. Там ничего нет.
Вздохнув, я закрываю дверь спальни и чувствую, что продрогла от влажного английского воздуха. Взглянув на часы, я обнаруживаю, что только шесть тридцать. Я могу отдохнуть еще несколько минут, и я благодарна за это.
Ведь ясно, на мне сказалась смена часовых поясов.
Я закрываю глаза.
Все вокруг кружится.
Я стою в облаках и расправляю руки и кружуськружуськружусь.
Никто не может тронуть меня здесь.
Здесь не по-настоящему, а там – да.
Там внизу холодно и сыро.
Там неуютно, безмолвно и неловко и сурово.
Глаза хуже всего, все обращены на меня… наблюдая за мной, ожидая чего-то. Чего?
Мороз пробегает по коже, и я чешу ее, пока она не начинает кровоточить, поскольку я скорее предпочту остаться без нее, чем позволить ознобу расползтись.
Они не могут добраться до меня.
Я не позволю им.
Я их не знаю.
И не хочу знать.
ГЛАВА 5
Ужин в Уитли является официальным и неловким мероприятием.
Я чувствую себя ужасно неподобающе одетой, когда Элеонор усаживается во главе стола в строгом английском костюме и с той же нитью жемчуга. Я беспокойная, показательный знак, что я чувствую себя не на своем месте. Если бы здесь кто-нибудь меня знал, то он бы заметил.
- Расскажи мне о своем образовании, - приказывает Элеонор с дальней стороны стола.
Сверкающий стол настолько длинный, что я всякий раз говоря, испытываю желание кричать.
Я как раз объясняю ей общественную школу, когда в десять минут восьмого распахиваются двери. Элеонор смотрит с суровым неодобрением, как Дэер заходит в безмолвную комнату.
Спасибо, Боже, выдыхаю я. Будто я задерживаю дыхание, когда Дэера нет рядом, и эту привычку мне нужно менять.
Высокий и элегантный, он садится на стул возле меня, одетый в широкие брюки и пиджак, синяя рубашка распахнута на вороте. Он выглядит так же непринужденно в костюме, как и в джинсах, и прядь его темных волос сползает ему на глаза. И он, садясь, откидывает ее назад.
Каждая частика моего существа испытывает облегчение от того, что он здесь, и я пытаюсь игнорировать это чувство.
Он больше не моя подушка безопасности, больше нет.
Он не может быть.
- Как любезно с твоей стороны присоединится к нам, - сухо замечает Элеонор, прежде чем возвратить свое внимание на меня. Как будто ей не хочется быть побеспокоенной им, как будто он чужеродный элемент. Но он все равно здесь явно на своем месте.
Я не могу удержаться, чтобы не взглянуть на него украдкой еще разок и когда я это делаю, то нахожу его пристально глядящим на меня.
Он не отводит взгляд. Его глаза – тлеющее полночное небо.
Я с трудом сглатываю, и Элеонор замечает.
Она откашливается.
- Адэр, это не твой стул. Ты же знаешь, твое место с другой стороны стола.
Пораженная, я уставилась на него. За этим столом должно быть двадцать мест и только три из них заняты. Конечно же, не имеет значения, где он сидит.
- Сегодня я буду сидеть здесь, - его ответ невозмутимый. Моему облегчению нет предела.