Стюардесса уделяет мне особое внимание, принеся одеяла, теплые вещи и холодные напитки, но весь полет, я как на иголках с Дэером.
Поскольку я люблю его.
Потому что теперь он мне чужой.
Сидя напротив меня в широком кожаном кресле он пытается вовлечь меня в разговор, пытаясь вытащить меня из раковины, но я уклоняюсь от каждой попытки.
Это настолько мучительно, невероятно тяжело, но мне приходится.
Я должна, пока не узнаю, что он скрывает.
Я вижу, ему больно. Потому что мои действия причиняют боль. Они причиняют боль нам обоим. Но над моей головой нависает что-то гигантское, черное и страшное, и я не могу позволить этому упасть на нас.
Все зависит от меня. Знаю, что вот это как раз и правда.
Но что все? Я не знаю.
Идеально накрашенная стюардесса наклоняется возле меня.
- Осталось всего несколько минут до нашего приземления в Хитроу. Вам что-нибудь нужно?
Мой здравый рассудок, пожалуйста.
Я качаю головой, и она уходит. И вскоре мы уже проходим в загруженный аэропорт. Ладонь Дэера покоится на моем локте, и хотя мне не хочется, я стряхиваю ее.
Его губы крепко сжаты, и он наклоняется к моему уху.
- Ты не в безопасности, Калла. Нравится ли тебе это или нет, но сейчас ты должна оставаться со мной.
Я ошарашена, он берет меня за локоть, и я позволяю ему.
Я в не безопасности.
Я как в тумане, когда мы подходим к высокому мужчине в черной униформе шофера, ожидающего в конце коридора. У него седые волосы и нос картошкой, и лицо его худое и суровое, но я замечаю проблеск теплоты, когда он видит меня. Однако он глядит на Дэера и его лицо становится холодным.
- Мистер ДюБри, - кивает он, когда мы подходим, и на секунду я думаю, что он спутал нас с кем-то другими. Но Дэер отвечает.
- Надеюсь, машина находится поблизости, Джонс. Мы измотаны.
Губы мужчины плотно сжимаются.
- Она прямо снаружи, сэр. – И каким-то образом я ощущаю, словно он недоволен Дэером. Но он все-таки берет наши сумки, и мы следуем за ним на улицу, где нас ждет блестящий черный лимузин. Он длинный и сверкающий. Я никогда раньше не была в лимузине. У меня округляются глаза.
Из какой семьи я родом?
До сегодняшнего дня я была чисто среднего класса с отцом гробовщиком. Мы живем в похоронном доме, и мы с Финном были мишенью миллиона шуток в школе. Мы были окружены смертью, изолированные на вершине горы, фрики.
Но здесь… здесь… думаю, все могло быть иначе.
Может быть.
- Вы должно быть Калла, - замечает Джонс, беря мою сумку. Я киваю.
- Да.
- Вы так похожи на свою мать, - говорит он мне, и на секунду его взгляд теплеет. Я с трудом сглатываю, потому что я скучаю по ней, потому что я сделала бы все, чтобы она могла только быть здесь со мною прямо сейчас. – Добро пожаловать в Англию.
- Спасибо, - бормочу я, когда он открывает дверцу, а затем загружает наши чемоданы в багажник.
Автомобиль отъезжает от обочины, я закрываю глаза и прижимаюсь лбом к окну, стараясь заставить все это исчезнуть.
Я не одинока.
Я не потеряла мать с братом.
Я не должна отказываться от человека, которого люблю.
Я изо всех сил стараюсь отогнать это прочь.
Но по опыту знаю, это не сработает, по тем миллионам раз, когда я пробовала это в школе, чтобы попытаться спрятаться от насмешек и издевок.
Ни разу не вышло тогда, и не получается сейчас.
Я все еще здесь, в Англии, по-прежнему в одиночестве, в не безопасности от чего-то, хотя и не знаю от чего. Человек, которого я люблю, сидит рядом со мной, но он с таким же успехом мог бы быть за миллион миль от меня… поскольку я не могу ему больше доверять. Потому что мой разум - хрупкий, и даже я это знаю.
И так как я не могу заставить все это исчезнуть, я сосредотачиваюсь на хорошем.
Я отправляюсь куда-то в спокойное место, куда-то подальше от печали. Я смогу сосредоточится, восстановиться, получить ответы.
Я уезжаю из аэропорта в роскоши. На этом я задерживаюсь.
Если бы Финн был здесь, он бы был без ума от блеска этого автомобиля, от необычной воды в бутылках, лежащих во льду только для нас, или от свернутых полотенец в маленькой паровой установке. Нас никогда раньше так не баловали, и с комом в горле, я решаю – не справедливо, что Финна здесь нет.
Поскольку его теперь никогда не будут так баловать.
Если Финн не может пользоваться этим, то я тоже не буду.