Паладинские байки, книга четвертая
Удача близнецов
Действие происходит в то же время, что и действие повестей «Паладины в отпуске» и «Родственные узы». Бласко – младший паладин второго года.
Собираясь в отпуск, младший паладин Бласко Гарсиа решал сложную задачу: собственно, куда ему ехать в отпуск. Домой хотелось. И не хотелось – всё зависело от того, что именно понимать под «домой». Если в родную Сальму – то да, хотелось безумно. А вот если в родной дом в Ковильяне – то нет. Бласко происходил из семьи потомственных магов, своего рода мажеской аристократии. В роду Гарсиа все были одаренными, из них вышло много прославленных боевых магов, целителей, предметников и даже великих мастеров. Но на Бласко и его сестре-близнеце Жиенне славная наследственность дала сбой, и они оказались далеко не так талантливы, как их родня. Дед Бласко винил в этом их матушку, салабрийскую магичку, у которой в роду магов прежде не было, но сказать ей это в лицо не рисковал – та была боевой магичкой высшей категории, при том имела очень вспыльчивый характер. Зато шпынять Бласко и Жиенну можно было безнаказанно – слишком они были гордые, чтоб жаловаться матери, и потому терпели обиды молча. Так что и дед, и бабка, и дядья с тетками не забывали им лишний раз напомнить, что они – печальные недоразумения в славном роду Гарсиа. Конечно, по общим меркам и Бласко, и Жиенна имели способности вполне пристойного среднего уровня, и из них могли бы выйти целители, предметники или театральные иллюзионисты (что для рода Гарсиа было бы вполне приемлемо), если бы по типу дара оба не оказались боевыми магами. А боевой маг должен иметь большой резерв маны, тут амулетами-накопителями, как целители или предметники, не обойдешься. У Бласко и Жиенны резерв был маленьким, и настоящих боевых магов из них сделать было нельзя, а к другой магии способностей не было, кроме предметной и магии иллюзий, да и в них их успехи были довольно скромными. Так что им пришлось бы сделаться муниципальными магами – тушить пожары, изводить крыс, мышей и тараканов, чистить сточные и печные трубы, зачаровывать светошарики для уличных фонарей и прочее в том же духе. Дед, когда им исполнилось по семнадцать лет, сказал, что отучатся в академии – и пусть проваливают из Ковильяна и вообще из Сальмы, чтобы не позорить славный род. Пусть работают трубочистами где-нибудь в какой-нибудь Ингарии или Дельпонте, а еще лучше – вообще пусть в Мартинику убираются. И даже подумывал, как бы запретить им носить родовое имя. Да еще проверку по крови устроил – надеялся, что они окажутся не Гарсиа. Узнав об этом, Бласко и Жиенна страшно обиделись и решили показать родне, что даже такие слабые маги, как они, могут многого добиться. Бласко сделался паладином, а Жиенна – инквизиторкой-беллатрисой. Посвящение и обучение дали им возможность научиться брать намного больше маны и дополнять магические способности мистическими. Семья с этим смирилась, но… маги не очень-то любят паладинов и инквизиторок. В общем, лишний раз показываться деду на глаза Бласко не хотел. С отцом, матерью, сестрой и братьями свидеться – конечно, но это можно и без поездки в Ковильян. А вот остальную родню век бы не видал. А как назло, в этом году в Ковильян как раз в сентябре съезжались все тетушки и дядюшки Гарсиа – праздновать дедово семидесятилетие. В прошлый отпуск никого из них не было в родовом гнезде, а в этот раз соберется вся толпа. И кто-нибудь обязательно захочет поклевать Бласко и Жиенну. Особенно кузены.
Об этом он и заговорил с Жиенной как-то вечером, когда они оба ужинали в «Драконьем Клыке». А та достала из кармашка сложенное письмо:
– В Сальму мы не поедем… Но поедем в Салабрию – бабушка Гонзалез приглашает. Надо бы съездить, как думаешь?
– Хм… А что. Мы там ведь восемь лет не были. Можно и поехать. По крайней мере нас там никто шпынять не станет и подкалывать тоже. И можно будет отдохнуть в свое удовольствие.
Тут появился подавальщик и поставил перед Жиенной блюдце с творожным пирогом, а перед Бласко – чашку шоколада со сливками. Они на какое-то время отвлеклись на десерт, потом Жиенна сказала:
– Как думаешь, там по-прежнему дикая глушь, или все-таки какие-то цивилизованные развлечения найдутся?
– Понятия не имею. Да какая нам разница? – пожал плечами Бласко. – Уж мы найдем, чем развлечься. На охоту съездим, рыбы половим в озере… мало ли. Лишь бы никто за спиной не зудел, что мы выродки и семейный позор.
– Это точно, – согласилась сестра. – Тогда такой вопрос… Как добираться-то будем? Телепорт ведь только до Овиеды.
– Ну там наверняка из Овиеды есть местный телепорт в Сакраменто, а вот оттуда придется верхом ехать.
– Сомневаюсь, что в Сакраменто открыли станцию телепортов, – хмыкнула инквизиторка. – С чего бы?
– Ну, всё-таки город. Как бы. Впрочем, посмотрим. Сами-то мы не сможем телепортироваться, ориентиров нет… Эх, не хотелось бы по тамошним трактирам ночевать, но, видно, придется. Ну что, завтра тогда бабушке отпиши, что мы приедем. Как раз письмо дойти успеет, если магопочтой отправить. Держи на это от меня пять реалов.
Магопочта стоила дорого, десять реалов письмо, и это при том, что паладинам и инквизиторкам делали скидки.
– Отлично. А родне обычное письмо отправлю. Матушка возражать не будет, батя тоже, а остальные пусть утрутся, – Жиенна допила чай. – Обойдутся и без нашего присутствия.
В день, когда начинался отпуск, Бласко никак дождаться не мог обеда – ведь после обеда можно уже ехать. Как назло, с утра он проштрафился, и наставник Теодоро отправил его мыть пол в коридоре первого этажа. С этим Бласко справился довольно быстро: наложил на пол «Заморозку» второго уровня, чтоб со льдом, потом дождался, пока лед растает, после чего прошелся шваброй. Пол был и так чистый – только вчера вечером его отмывали наказанные за что-то кадеты Карло, Джулио и Диего, так что Бласко мыл его лишь для видимости. Потом пришлось отстоять караул, а потом, наконец, уже и обед наступил. Сумку Бласко собрал еще с утра, так что, едва только обед закончился, он выскочил из-за стола, на ходу попрощался с товарищами, заскочил к Теодоро, своему наставнику, за отпускным свидетельством, и через пятнадцать минут, переодетый в цивильный костюм, уже выезжал из паладинской конюшни верхом на своем буланом мерине и с мулом в поводу. С сестрой встретился на выезде из дворца, и они шагом поехали на станцию телепортов. Жиенна тоже была одета в цивильное, а меч в ножнах был завернут и приторочен к седлу. На седле же висели и два внушительных вьюка, которые Бласко тут же переложил на своего грузового мула. Жиенна мула не стала брать – знала, что брат, из них двоих более хозяйственный и обстоятельный, обязательно возьмет, а одного вьючного животного на двоих будет вполне достаточно, к тому же вещей с собой немного. Инквизиторское облачение и паладинский мундир остались в подкроватных сундуках, как и прочее снаряжение, кроме мечей.
Отпуск есть отпуск, и инквизиторка не упустила случая надеть новый костюм для верховой езды, причем модный и недешевый: широкие черные дамские штаны, собранные на высоком поясе мелкими складками, песочно-желтая шелковая блуза с пышным воротником, коричневый жакет из прочного дорогого сукна с большими резными пуговицами, черный переливчатый шарф, завязанный замысловатым бантом, темно-красный кафтанчик, высокие ботинки на шнуровке и кокетливая дамская треуголка с красным перышком.
– Красиво, – оценил Бласко, оглядев ее. – Небось сотню реалов отвалила, а?
– Жакет сорок, блуза пятнадцать, шарф пять, шляпка двадцать, шаровары сорок, ботинки столько же… кафтан тридцать и перчатки пятнадцать. Белье и чулки вместе тоже сорок. Сам посчитай.
Бласко присвистнул. Жалованье инквизиторок было вполне сопоставимо с паладинским, и Жиенна могла себе позволить такие траты. Вот только кроме как в отпуск, такое и не наденешь. Разве что пошлют куда с тайной миссией, тогда можно принарядиться. Сам Бласко тоже купил себе новый цивильный костюм, только на моду не стал заморачиваться, выбирал попрочнее да поудобнее. На нем были светло-желтая рубашка, коричневый камзол с желтыми набивными узорами, черные штаны из прочной ткани, темно-красный кафтан со шнурами, сапоги с отворотами и треуголка с галунами. Схожесть в цветах с костюмом сестры объяснялась любовью близнецов к одним и тем же оттенкам и их сочетаниям.
– Чую, в Салабрии у тебя не будет от ухажеров отбоя, – усмехнулся Бласко.
– Не переживай, за тобой девушки тоже побегают, – хмыкнула Жиенна.
– Ну ты как скажешь. Кто ж на такого урода позарится! – махнул он рукой. Он уже давно привык, что по сальмийским и фартальским меркам далеко не красавец, и по этому поводу не переживал. Но Жиенна посмотрела на него с легким прищуром и сказала:
– Ты иногда как ляпнешь что-нибудь, аж стукнуть тебя хочется. Тоже, нашел урода. Давно на себя в зеркало смотрел?
– Каждый раз, как бреюсь, эту рожу вижу, – Бласко потрогал свой квадратный подбородок и легонько дернул себя за горбатый выдающийся нос. – И радуюсь, что я паладин и мне можно не переживать о том, что девушки мимо меня на других смотрят. Видела б ты, какие там у нас красавцы есть! Один Оливио чего стоит. Вот уж по кому с десяток фрейлин тайком сохнет… и кое-кто из придворных кавалеров тоже. Или, к примеру, Робертино. Ну про него и говорить нечего – Сальваро все красавцы, а этот, пожалуй, самый из них красивый. Или даже вот наш соотечественник Жоан. Или гордовитый кьянталусский аристократ Маттео Олаварри. Тоже, между прочим, горбоносый, но при том красавец писаный.
– Салабрийцы у вас там есть?
– Энрике только, но он полуальв. С во-от такими ушами. А что?
– А то, дорогой братец, что мы с тобой на мордахи – типичнейшие салабрийцы. И по салабрийским меркам ты вполне красивый парень. Там ведь чем у мужчины нос больше и горбатей – тем лучше. Считается, что у него и по мужской части всё ого-го, потому там носатые очень нравятся женщинам.
Бласко рассмеялся:
– Вот уж совершенно бесполезное, хм, достоинство. Для паладина, конечно. Не был бы я паладином – я бы обязательно этим воспользовался. Но увы.
Жиенна тоже захихикала. Потом сказала:
– А на ваших красавцев я бы глянула. Познакомишь?
– Да надо бы, – согласился Бласко. – Они ребята хорошие. Оливио, Жоан и Робертино, я имею в виду. И еще Тонио, он мартиниканец, так что не скажу, красавец или нет, это уж тебе судить, но парень что надо.
Болтая об этом и другом, они довольно быстро добрались до станции телепортов, показали свои отпускные свидетельства и совершенно бесплатно переправились в Салабрию.
Овиеда, столица провинции Салабрия, была по общефартальским меркам даже не городом – так, городишкой. Но тем не менее все обязательные элементы цивилизации здесь имелись: королевский гарнизон, паладинская канцелярия и коллегия инквизиции, учетная королевская палата, собор, большой рынок, станция телепортов, две школы, ремесленное училище, довольно неплохая лечебница, представительства трех крупных банков, почта, в том числе магическая, театр, тюрьма и даже университет. Правда, университет этот в списке фартальских университетов и академий стоял в самом низу и в нем учились только местные – притом из тех, у кого не хватило ума или настойчивости поступить куда-то в более пристойное место. Содержали оный университет салабрийский наместник пополам с Короной, и потому половина выпускников потом вынуждена была работать на князя или Корону. Так что учились здесь в основном те, кто хотел стать учителем, сельским лекарем или мелким чиновником.
На станции телепортов выяснилось, что регулярный телепорт в Сакраменто открывают только раз в два дня, то есть ближайший только завтра. Но на счастье близнецов, сегодня туда по срочному делу едет ревизор, и ему откроют телепорт в четыре пополудни. И если Бласко и Жиенна желают, то могут прийти на станцию в четыре и попробовать договориться с магом-телепортистом. Близнецы пообещали прийти, а пока решили поесть где-нибудь и побродить по городу. Город им понравился, хоть и выглядел очень провинциально. Однако, несмотря на провинциальность, улицы Овиеды были замощены, имелась канализация, а на улицах – фонари со светошарами, клумбы у домов и много деревьев. Так что это был довольно неплохой и уютный городок. Нагулявшись по центральным улицам, близнецы вернулись на главную площадь, где была станция телепортов и вообще, как обычно в таких маленьких городках, сосредоточилась вся официальная и общественная жизнь Овиеды. В том числе и гостиница с тратторией.
– Салабрийская кухня, – сморщила нос Жиенна, посмотрев на тратторию. – Много жира, брюквы, репы и перловки. Кровяная колбаса, вареные свиные уши и хвосты с хреном… Фу.
– Ну, деваться нам некуда, все равно ведь у бабушки то же самое подавать будут, – справедливо рассудил Бласко. – Идем в тратторию. Здесь, наверное, дорого, но по крайней мере это приличная траттория и еду в ней есть можно. Наверное.
Снаружи траттория и гостиница «Сердце Овиеды» выглядела так, словно ее хозяин никак не мог выбрать, какими именно архитектурными деталями ее украсить, и решил использовать всё, что хотел… и что поместится на фасад. Потому были тут и колонны, и портики над окнами, и лепнина, и пинакли на крыше, и горгульи на водосточных трубах, и полуобнаженные фигуры фейри, поддерживающие крышу крыльца. Внутреннее убранство ничем не уступало. Привыкший к изысканным интерьерам королевского дворца Бласко тяжко вздохнул, увидав торжество безвкусицы и провинциального представления о том, какой должна быть приличная траттория.
– Да уж, – кивнула Жиенна. – Аж глаза болят. Впрочем, лишь бы тут еда была съедобной. В конце концов, нам здесь не столоваться каждый день.
Едва они уселись за свободный столик, как перед ними возник подавальщик и спросил по-салабрийски:
– Чего желаете, сеньоры?
– А что у вас есть, любезный? – задала встречный вопрос Жиенна по-фартальски. Подавальщик понял, что они не местные, и залебезил – видно, решил, что можно будет завысить цену и слупить с путешественников побольше. С молодых и, вероятно, глупых путешественников, потому как умные в Салабрию без надобности не ездят.