— Мне почти четыреста лет.
— Боже, да ты стар, — пошутила я, и мы оба рассмеялись. — Так как ты познакомился с королем Гельмутом?
— Ты действительно хочешь это знать? — он посмотрел на меня, я повернула голову и тоже посмотрела на него. — Ты должна быть там, — он указал на комнату, где все мои друзья танцевали, смеялись и пили. — Наслаждаться своей вечеринкой, а не спрашивать о драконах и их всадниках.
— Мне любопытно, кроме того, ты сказал, что там, откуда ты родом, вы делаете все, что именинница… хочет… делать, — хихикнула я. — Ладно, это не совсем твои слова, но ты же понимаешь, что я имею в виду.
Он засмеялся и кивнул.
— Хорошо, это было примерно в то время, когда твой отец заявил права на сэра Роберта. Твой дедушка не очень любил Хроматических и все еще видел в нас огромную угрозу. Честно говоря, так и было, — тихо сказал он. — Полагаю, мы просто не могли увидеть возможность перемирия, как это удалось Металлическим, — он выдохнул и погрузился в воспоминания. — Меня поймал твой дедушка. Я по сути своей был одиночкой и не имел понятия, как переходить в человеческую ипостась. Тогда это не было нормой для Хроматических. Он держал меня в своей темнице и, конечно, не знал о симпатии твоего отца ко всем драконам или о том, что он, собственно говоря, приручил Ночного Злодея. Поэтому, когда начали распространяться слухи, что у короля в подземелье Солнечный Взрыв, твой отец с друзьями должны были увидеть это своими глазами.
Он выпрямился и оперся руками на колени. Потом посмотрел на меня через плечо, улыбнулся и оглянулся на палубу.
— Я многого не помню, но я помню, как был зол. Впервые в жизни мое голубое пламя не смогло расплавить решетку камеры, впервые я не мог освободиться, и чувствовал себя в ловушке.
— Мне знакомо это чувство, но, конечно, оно возникло не в такой же ситуации, — сказала я.
— Нам следовало догадаться, Елена, для этого нет извинений.
— Все уже кончилось, — я улыбнулась ему и выпрямилась, но голова была слишком тяжелой, так что я снова откинулась назад.
Он тихо рассмеялся, когда я игриво шлепнула его по плечу.
— Ты никогда не должен смеяться над принцессой, когда она пьяна.
— А ты пьяна?
— Почти, — засмеялась я снова. — Так что случилось?
Он снова откинулся на спинку дивана и взглянул на звёзды.
— Я помню, что провел там очень много времени, но после Гельмут сказал мне, что прошло всего два дня, — он улыбнулся. — Время для нас длится иначе, чем для людей. Я не мог доверять им, драконам не было свойственно доверять людям. Ничто из их действий не могло заставить меня доверять им, пока однажды я не увидел голубое пламя в руке Гельмута.
— Твоё пламя?
— Ну, я не его день, но пламени я поверил.
— Так он Взошёл до встречи с тобой?
Эмануэль кивнул.
— Люди тогда ещё не знали о метках. Не могу даже представить, через что пришлось пройти Гельмуту, когда он обрёл свое пламя, хотя опять же, он родом из древнего рода магов, и счёл это своим даром. В то время других объяснения не было, — он снова улыбнулся. — Но всё же твой отец и все их друзья держали пламя Гельмута в секрете.
— Как бы мне тоже хотелось узнать их, как ты.
— Если бы я был Коронохвостом, я бы показал их тебе, но это не так.
Я нахмурилась, поняла, что оказалась права насчёт Ченга в тот день, когда была так зла, даже кровожадна. Он может внушать людям видения одним лишь прикосновением; но как это работает, я понятия не имела.
— Когда король Гельмут начал говорить со мной на латыни, не слишком хорошо, должен заметить, но достаточно хорошо, чтобы я понял; я узнал, что могу обретать человеческий облик, так они меня и освободили.
— Ты вышел из темницы моего деда как человек?
Он кивнул.
— Я прошел мимо него, но он даже не догадался.
— И так ты стал его драконом?
Эмануэль разразился смехом.
— Не все так просто, Елена. Я думал, ты уже знаешь об этом.
— Ну, так расскажи мне.
— Так я встретил его в первый раз, но тогда он меня отпустил. Во второй раз это произошло во время войны. Мы услышали о небольшом объединении людей, боровшихся за наше освобождение, за прекращение резни, и за то, чтобы нас считали такими же, как Металлические драконы. Наши дороги пересеклись, и Гельмут каким-то образом узнал меня среди десяти Солнечных Взрывов. Он подошёл ко мне, заговорил на латыни, на этот раз уже бегло, и умолял сражаться на их стороне в человеческом обличье. И мы с братом согласились, как и пара других; немного, потому что мы не доверяли людям. Мы считали Пейю миром драконов, и не хотели, чтобы здесь жили люди.
— Тогда ты стал его драконом?
— Нет, я стал его драконом, когда он едва не умер. Это произошло в великой финальной битве. Война тогда продолжалась уже пять лет. Нас было много, но не так много, как в армии короля Льюиса. Гельмута пронзило копьё. Именно тогда они поняли, что сражаются против своих детей, и война окончилась. Когда Гельмут сделал последний выдох, я кое-что понял. Я испытал незнакомое до тех пор чувство, я понял, что мир будет пуст без этого человека, и дал ему свою сущность.
— Ого, прямо так? Ты знал, что это сработает?
— Это знание всегда было с нами, но считалось осквернением. Нарушением закона драконов. Я потерял всё в ту минуту, как сделал это, брата, колонию, и с этого момента я стал драконом Гельмута.
— Невероятно, — сказала я, и снова воцарилась тишина. — Ты никогда не задавался вопросом, есть ли где-то у тебя дент?
— Никогда не задумывался, но я точно знаю, что у всех драконов есть денты.
— Что?
Он снова улыбнулся.
— Это встречается не так редко, как ты думаешь, Елена. Проблема в том, что наши истинные всадники могут уже умереть к тому времени, как мы проклюнемся из яйца. Мы стареем не так, как люди, так что я думаю, мой всадник умер до того, как я стал готов к такому развитию событий.
— Ты никогда не чувствовал себя обманутым, потому что у тебя украли что-то подобное?