— А-а, — приветствовал Толика Костя Сергеев. — Проходи, раздевайся.
Толик прошел в раздевалку, сел рядом с Антоном на скамейку, раскрыл свою спортивную сумку, в которой носил на игру вратарскую амуницию: майку, свитер, перчатки, гетры со щитками, бутсы. Костя подошел к нему.
— Ты новую форму так и не взял?
— У меня и эта еще хорошая, в ней сыграю.
— Гетры у тебя не той расцветки, не положено. Да и нечего прибедняться... Дядя Вася! — крикнул он в окно кладовой. — Толик за нас сегодня играть будет, приготовь ему форму.
— Давно уже готова, — ответил дядя Вася. Он вышел из кладовки и разложил на скамейке возле Толика майку, свитер, гетры и бутсы.
— Бутсы не нужно, — запротестовал Толик. — Я в старых сыграю. Новые еще разнашивать надо.
— Бери, бери, — ворчливо проговорил дядя Вася. — Это чешские, мягкие.
Пока Толик переодевался, Антон, сидевший рядом, рассказывал ему об игроках саранского «Динамо».
— Если увидишь, что мяч к их центру идет, не бойся и сразу не бросайся: он обязательно потопчет его. А вот левый краек у них хорош, его особо остерегайся. Молодой паренек, а быстрый на ходу и бьет без подготовки, как из пушки...
Толик слышал и не слышал его. Всеми мыслями он был уже там, на поле, в игре. Он надел бутсы, зашнуровал, встал, потоптался. Удивительно — они пришлись ему как раз по ноге и действительно были мягкие, словно носил их Толик уже не один месяц. А вот свитер он все-таки надел свой, старый. В нем надежнее. Хоть и не суеверен Толик, но в некоторые приметы верит, и одна из них, старая, вратарская — в новом свитере на ответственную игру не выходи, наловишь голов полную сетку.
— Ну, пошли на разминку! — кивнул ему Костя Сергеев.
Толик огляделся. Все уже были в сборе, вся команда. Раньше он в разговоре с ребятами называл их, как и большинство болельщиков, только по прозвищам. Вот Корин, правый край, — Заводной, как прозвали его болельщики за то, что он постоянно находился в движении на поле, вот Лиса, полузащитник, известный своими хитрыми пасами, вот Саня Чубчик, центральный защитник, мастер игры головой, любимец и надежда городских болельщиков. Раньше Толик любовался их игрой с трибуны, а теперь вместе с ними выйдет на поле в одной команде. И они уже приняли его. Каждый подошел к нему, потрепал по плечу или просто по-товарищески пожал руку, сказал несколько ободряющих слов.
«Я докажу, что не зря взяли меня в команду!» — подумал Толик.
Тут же в раздевалке, рядом с игроками, топтался заядлый болельщик, завсегдатай всех футбольных сражений, Петрович, как запросто звали его все игроки и болельщики. Фамилия его была Ковалев. Когда-то он был машинистом и, говорят, неплохим, даже каким-то новатором. Имя его гремело не только по Рузаевскому отделению, но и по всей Куйбышевской железной дороге. Но Толик этого не помнил. Он знал Ковалева вот таким, не то чтобы пьяным, а постоянно на «полувзводе», в помятом костюме, с каким-то нездоровым и вроде тоже помятым лицом. Он вечно шумел и сквернословил, хватал собеседника за руки и спорил. Вот и сейчас, остановившись посередине раздевалки и картинно вскинув вверх руку, он хрипло провозгласил:
— Ну, паразиты, если выиграете сегодня у саранских, — бутылку ставлю!
Один из болельщиков, толпой стоявших у дверей, насмешливо проговорил:
— Хитер Петрович! Знает, что ничем не рискует: наши уже три года у «Динамо»» не выигрывали.
— Да еще сегодня без Антона играют, — поддержал его другой.
«Не верят пока в меня», — даже не огорчившись, подумал Толик.
— Ты бы, Петрович, когда с Кадошкином или с Ромодановом будут играть, бутылку пообещал.
— И с Кадошкином поставлю! — крутнулся к нему Ковалев.
— А мы и сегодня выиграем, — подзадорил его Лиса.
— Две бутылки поставлю! — распалился Петрович.
Из кладовки вышел дядя Вася, подошел к Ковалеву и протянул руку:
— Давай!
— Чего давай? — опешил тот.
— Деньги давай. А то потом откажешься.
— А если проиграют?
Дядя Вася пожал плечами:
— Назад отдам.
— Да, найдешь тебя!
— Я-то никуда не денусь, всегда тут, а вот ты и сбежать можешь.
— На, паразит, на! — заорал Ковалев. Он сунул руку в карман, вытащил две смятые красные бумажки и отдал дяде Васе. — Только смотри, если проиграют, после игры с процентами вернешь!
— Пошли на поле! — строго сказал Костя.
Игроки всей командой вышли в коридор. У гостевой раздевалки тоже толпой сгрудились болельщики.
«Значит, приехали», — с удовлетворением подумал Толик. Теперь, вроде, ничто не могло помешать его дебюту.
Народу на стадионе было много. Люди сидели и на трибуне — она была только с одной стороны поля, — и на земле, привалившись спиной к небольшому заборчику из штакетника, отгораживающему гаревую дорожку, и просто толпились у ворот. Толика это не удивило. Хотя в городе никаких афиш о футбольных соревнованиях обычно не вывешивали, так, иногда у клуба небольшой квадратик бумаги, но болельщики узнавали о предстоящих матчах чуть ли не раньше самих футболистов и заполняли стадион. Может быть, еще потому, что других развлечений было мало, телевизор да кино, а клуб — одно только название: то же самое кино, да раза два в год приедет с концертом какая-нибудь бригада, и то большей частью халтурная. А за зиму болельщики по футболу соскучились.
У самых ворот Толик увидел Сергея Ивановича, своего классного руководителя. Толик и раньше часто видел его на стадионе — тот не пропускал почти ни одного матча, хотя заядлым болельщиком его назвать было нельзя. Он не вскидывал в восторге руки, когда наши забивали гол, не топал ногами и не вопил «судью на мыло!», когда наши проигрывали, но по некоторым репликам, которые слышал Толик, когда сидел недалеко от него на трибунах, он понял, что учитель неплохо разбирается в футболе.
— Здравствуйте, Сергей Иванович, — поздоровался Толик, хотя сегодня уже видел его в школе и даже сидел на его уроке.
— Здравствуй, Коваленков, — приветливо ответил учитель. — Значит, за взрослых сегодня играешь?
— Да вот пригласили, — почему-то смутился Толик.
— Волнуешься? — негромко и доверительно спросил Сергей Иванович.
— Очень! — искренне ответил Толик.