— Это почему? — спросил кто-то из толпившихся рядом.
— А потому, — спокойно пояснил сержант. — Немцы наверняка лес прочешут, а у нас тут с двух сторон дороги, так что вполне на машинах своих подъехать могут.
— И куда пойдём? — деловито уточнил только что подошедший Мишка Анисин, тоже оказавшийся среди лесовиков.
После того злополучного часа, когда их батальон был наполовину уничтожен пулемётным огнём, а остатки рассеяны по лесу, дружки Мишка Анисин и Васька Долгий решили больше не искать приключений на свою голову и без колебаний присоединились к группе сержанта, обосновавшейся в непролазной чаще. Тем более что в том бою Васька был ранен в ногу и теперь едва мог ходить, опираясь на специально вырезанную крепкую жердь.
— Глубже в лес уходить надо, пока фронт пройдёт, — рассудительно ответил сержант. — Опять же сейчас мы с провиантом, так что какое-то время и пересидеть можем…
В рассуждениях сержанта была своя логика, но она почему-то совсем не устраивала Мишку, и он решительно возразил:
— Мы не пойдём. Васька едва ходит, надо ждать, пока рана затянется. Ему идти только хуже будет…
— И что предлагаешь? — нахмурился сержант.
— Вы идите, а мы в какую-никакую деревеньку переберёмся…
— Ваше дело, — пожал плечами сержант и отвернулся.
Товарища Мишка нашёл возле их стоявшего в отдалении шалаша. Васька сидел на пеньке, далеко вытянув раненую ногу, и старательно скоблил найденным где-то осколком стекла самодельный костыль.
— Готовишься?.. Это хорошо, — Мишка завалился на постель из еловых веток и принялся щупать отросшую на подбородке щетину.
— К чему? — не прерывая своего занятия, спросил Васька.
— Уходим отсюда. Сержант решил место лагеря сменить…
— А я как же? — Васька растерянно посмотрел на товарища.
— Мы тоже, — после короткого раздумья отозвался Мишка. — Только не с ними, а сами по себе. В деревню. Тебе ж отлежаться надо.
— Понятно… — Васька наконец-то бросил скоблить костыль и деловито спросил: — Оружие брать будем?
— А как же. Теперь без него никак. — Мишка порывисто сел на подстилке. — Я карабинчик припас, а то с винтарем таскаться — дохлое дело…
— Ясно… — Васька встал и, примериваясь к костылю, уточнил: — Когда уходить будем?
— А чего тянуть? Сейчас и пойдём. — Мишка вылез из шалаша. — Давай, брат, собираться будем…
Сборы не отняли много времени. Уже через полчаса товарищи, сложив пожитки в один солдатский мешок, ни с кем даже не попрощавшись, направились не к шоссе, а в противоположную сторону, туда, где через лес шла плохо накатанная дорога.
Сначала они двигались довольно бодро, но чем дальше отходили от лагеря, тем всё тяжелее Васька налегал на свой костыль и время от времени, слегка постанывая, матерился вполголоса. Понимая, что товарищу тяжело, Мишка, который и так тащил все их пожитки, поправил висевший на плече карабин и, обхватив Ваську за поясницу, принялся помогать ему. Теперь они шли всё медленнее, и за это время Мишка только однажды сердито пробормотал:
— Хороши б мы были, если бы со всеми пошли…
К вожделенной дороге они добрались часа через два. Обессиленно усевшись на обочину, Мишка озабоченно посмотрел по сторонам и сказал:
— Считай, Васька, мы с тобой лагерем стали. Здесь ждать будем, авось кто и проедет, потому как идти с тобой никак нельзя…
Товарищ сокрушённо молчал. Васька понимал свое положение и от бессилия мог только ругаться. А дело и впрямь было швах. В лагере как-то казалось, что Васька ходить так-сяк может, но выходило, что, во-первых, не очень, а во-вторых, ни тот, ни другой не знали, куда идти.
Молчаливое сидение на обочине продолжалось чуть ли не час, прежде чем Мишка, уловив далёкое позванивание сбруи, встрепенулся:
— Во!.. Кажись, кто-то едет… — и на всякий случай, передёрнув затвор, положил карабин рядом с собой.
Мишка не ошибся, и ждать пришлось совсем недолго. Минут через пятнадцать на дороге показалась лошадь, запряжённая в простую телегу. За возницу сидел обычный сельский мужик в накинутом на плечи армяке. Разглядев это, Мишка с Васькой переглянулись. Их скрытые опасения, что едет кто-то вооружённый, похоже, оказались напрасными.
Мишка поднялся, не спеша вышел на дорогу и, взяв карабин наизготовку, властно выкрикнул:
— А ну, стой!..
— Тпр-р-ру… — мужик послушно натянул вожжи и замер, испуганно глядя то на загородившего путь Мишку, то на так и оставшегося сидеть на обочине Ваську.
Мишка подошёл к подводе и, взяв лошадь за недоуздок, спросил:
— Куда едешь?
— До кума я… — мужик напрягся.
— А кум твой где живёт? — удивился мужичьей непонятливости Мишка и гаркнул: — Село как называется?
— То не село, то хутор. Вельки Борок звётся… — мужик судорожно глотнул, и его кадык заметно дёрнулся: — Там кум Вацлав мешка…
— Что? — от неожиданности Мишка выпустил недоуздок. — А пани Ванда, племянница его, что живёт в городе, к нему приехала?
— Цо?.. — теперь мужик вытаращил глаза от удивления. — Так то выходит, вы их знаете?
— Ну да… — Мишка никак не мог поверить в такую удачу и несколько растерялся, но потом тряхнул головой и пояснил: — Товарищ мой раненый…
— Так вот у чём справа… А я спужался, думал коня реквизуете… — и, обрадовавшись, что всё так хорошо сложилось, мужик стал заботливо ворошить солому в подводе, чтобы поудобнее уложить на неё раненого Ваську…
Матвей Понырин с Петькой Самуновым, малость очухавшись, чтобы не бить сапоги по булыжнику, держались пыльной обочины. Минут двадцать назад сводный полк, к которому они прибились после неудачной атаки, подвергся внезапному налёту немецких бомбардировщиков.
Сделав всего два захода и оставив на шоссе полтора десятка свежих воронок, самолёты улетели. Однако на этот раз больших потерь не было. Уже набравшиеся опыта бойцы мигом рассредоточились, но попахать землю носом пришлось, и теперь Матвей с Петькой, кое-как отряхиваясь на ходу, вместе со всеми шагали дальше.
Вообще-то им повезло. Ночью на коротком отдыхе их роту отыскала походная кухня, и утром они так плотно позавтракали, что явно объевшийся Петька всё ещё продолжал отрыгиваться. Когда же он в очередной раз ещё и громко «пустил ветры», Матвей не выдержал.