Она показала журнал, в котором была напечатана последняя повесть известного писателя, по недосмотру пропущенная цензурой. В библиотеке на неё были огромные очереди и эта повесть ходила по рукам также как и другие произведения самиздата.
- Вы не могли бы одолжить мне журнал на одну ночь? - спросил Борис.
- Когда я сама его прочту, пожалуйста, - ответила она, посмотрела на детей и добавила, - я бы всё-таки посоветовала вам перейти в другую песочницу.
- Зачем? - удивился Боря, - пусть дети поиграют.
В это время мальчик ласково обнимал Лену и Боря хотел спросить, от кого он унаследовал такую нежность, но до того как Коган открыл рот, мальчик укусил Лену за ухо и она громко заплакала. Боря подбежал к дочери, взял её на руки и сказал:
- Ваш мальчик кусается.
- А я вам что говорила? - пожав плечами, сказала женщина.
- Я думал, вы шутите.
- Теперь вы видите, что нет, - ответила она. Ещё раз просить у неё журнал он не стал.
Несколько дней общение Бориса с дочерью ограничивалось его монологом. Затем он стал перед сном читать ей сказки и детские стихотворения. Она быстро их запомнила, а поскольку набор английских книг у него был ограничен, скоро она выучила почти все стихи, часто в полудрёме повторяя их за Борей. В своём педагогическом энтузиазме он общался с Леной гораздо больше, чем раньше и гордо рассказывал о своих успехах жене. Он считал, что Лена не только грамотно выражает свои мысли на английском, но и вообще знает его не хуже русского.
Из дома отдыха Нина Михайловна вернулась просветлённая. Она уже с гораздо меньшей бдительностью следила за воспитанием внучки, почти не вмешивалась в личную жизнь дочери и совсем не обращала внимания на Борины лингвистические эксперименты. Когда она разговаривала по телефону, тон её менялся и Боря с Раей только переглядывались, слушая её воркованье. Часто Поланская не ночевала дома, а однажды устроила обед и познакомила своего курортного приятеля с Борисом и Раей. Звали его Пётр Константинович Зубов. Он был начальником отдела на одном из крупных заводов Москвы.
Через полгода после смерти Поланского Нина Михайловна вступила во владение наследством и предложила Борису переписать "Москвич" на него, но он отказался. Он недолюбливал покойного и, хотя признавал за ним положительные качества, считал его упёртым коммунякой и ловким приспособленцем. Конечно, сам он тоже был конформистом. Юношей он осуждал представителей старшего поколения, которые в сталинские времена доносили на своих друзей и сдавали родственников. Тогда он считал справедливым, что следующая волна лизоблюдов топила своих предшественников. Потом он начал сомневаться в правильности этих взглядов и уже не был уверен, что сам ради друзей сможет пожертвовать жизнью. Чего там жизнью, даже благополучием и то. Исключение составляли, пожалуй, жена и дочь, но проверять свои теоретические выводы на практике ему совсем не хотелось. Он стал уже не так бескомпромиссно относиться к поколению своих родителей и даже сочувствовал тестю. Ведь Поланский наверняка постоянно дрожал от страха и боялся откровенничать даже с собственной женой. Оправданий его поведению было больше чем достаточно, но одного Боря ему простить не мог: слишком уж сильно его любила Рая. Это было глупо, Боря ревновал жену к её отцу. Когда с Раей флиртовали его друзья, Боре это даже льстило, ведь это косвенно подтверждало правильность его выбора. Но со своими друзьями он был на равных, а Лев Абрамович находился в другой категории. Возрастной, имущественной, мировоззренческой и главное в категории любви. Иногда Борис вообще удивлялся, что Рая вышла за него замуж. Ведь он предупреждал её, что собирается эмигрировать, а это явно противоречило интересам её отца.
И вот теперь тёща предлагала ему машину Поланского и не понимала, почему он отказывается.
- Я не хочу быть рабом машины, - говорил Борис, - вы же знаете, сервис у нас такой, что легче всё сделать самому.
- Лев Абрамович так следил за ней, что тебе не придётся ничего ремонтировать.
- Рано или поздно она всё равно сломается.
- Саша тебе поможет.
- Я не могу всё время его просить.
- Ты уникум, Боря, другие мужчины жаждут сесть за руль, а ты находишь какие-то причины, чтобы этого не делать.
- Да, вот такой я, Нина Михайловна, а, значит, водить вашу машину мне никак нельзя. Вы же не хотите, чтобы я попал в аварию и стал калекой. Останетесь вы тогда без гроша на чёрный день и с инвалидом зятем.
- Лев Абрамович ездил тридцать лет и у него не было ни одной аварии.
- Так ведь я не Лев.
- Знаю я, знаю. Ты не Иванов, ты не Поланский, но если ты будешь осторожно ездить, даже и с тобой ничего не случится.
- Нет.
- Тогда я подарю машину Рае.
- Вам такой подарок не по карману.
- Если ты хочешь, можешь мне заплатить. Я готова брать с тебя деньги частями, у меня пока ещё есть на что жить.
- Не возь-му, - повторил Боря, чётко выговаривая каждый слог. Нина Михайловна была уверена, что он набивает себе цену, и, в конце концов, уступит, однако время шло, но ничего не менялось. Между тем Зубов говорил ей, что если на машине не ездить, то она скиснет и её не восстановишь. Так это было или нет, она не знала, но рисковать не хотела и, когда Володя Муханов предложил купить "Москвич", Нина Михайловна согласилась.
- За сколько вы его отдаёте? - спросил Борис. Поланская назвала сумму.
- Да вы что? Машина стоит гораздо больше.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю, потому я у вас её и не брал.
- Возьми, ещё не поздно.
- Нет, не возьму, но найду вам хорошего покупателя.
- Я уже обещала Володе и не могу отказываться от своего слова.
Тем более он и гараж хочет купить.
- Откуда у него деньги?
- Ты можешь спросить его сам, он же твой друг.
- Обязательно спрошу, но гараж вы пока не продавайте.
* * *
Отведя Лену в детский сад, Борис уже собрался домой, но Вика его задержала.
- Тебя можно поздравить, - сказала она.
- Спасибо, только я не знаю с чем.
- Твоя дочь первая в своей группе выговорила слово "трактор".