– Жаль, – вздохнул Оливио. – Ну что ж, давайте ваше платье.
Магдалина тоже вздохнула и придвинула коробку поближе.
Оливио эта затея с маскарадом все равно не слишком нравилась, но в любом случае, это было хоть какое-то разнообразие в паладинской жизни, к тому же привлекал шанс обставить мага, что любой паладин вообще-то при возможности делает с удовольствием.
– Значит, что же нам нужно… – задумался он, вспоминая. – Платье есть… ношеное или нет?
Магдалина чуть покраснела:
– Нестиранное… я его из корзины для прачки вынула… простите…
– Отлично, то, что надо. Стиранное бы не подошло. Еще нужны ваши волосы. Пары локонов будет достаточно.
Сеньора молча достала из ридикюля маникюрные ножнички и недрогнувшей рукой срезала со своей прически два локона.
– Хорошо, спасибо. Зеркало еще нужно… вода и огонь.
Зеркальце у Магдалины тоже нашлось в ридикюле. Огневой камешек Магдалина достала из своей коробочки с дымными палочками. А за водой пришлось спуститься к пруду и набрать ее в пудреницу, из которой Магдалина безжалостно вытряхнула всю пудру. Оливио, уже напяливший платье, приколол к своим волосам ее локоны (хорошо хоть цвет похож, Магдалина была почти такой же каштановой масти, как и Оливио) и велел ей сесть на скамейку, зажег дымную палочку и пару секунд колебался, не пыхнуть ли для большей уверенности в себе, но решил, что не стоит. Дал даме палочку в руку и велел смотреться в зеркало, держа тлеющую палочку перед собой, а зеркальце и воду взял сам, держа перед ней. Пока Магдалина послушно смотрела в зеркало, Оливио сосредоточился на движениях сил. Он чувствовал их, и очень отчетливо. Все-таки как хорошо, что Теодоро заставил его на молитве петь седьмой псалом!
Когда палочка догорела до середины, Магдалина опустила ее в воду. Оливио поднял пудреницу с водой к лицу и старательно вылил себе на лоб, закрыв глаза, после чего повернул к себе зеркало и посмотрелся в него. Магдалина ахнула:
– Ох!!! Вот это да!
Паладин закрыл зеркальце и протянул ей:
– Значит, работает. Пока не вернусь, зеркало не открывайте. И на всякий случай вообще не смотритесь ни в какое зеркало, кто его знает, что из этого выйдет… Ну, сеньора, пожелайте мне удачи и помолитесь. Лучше всем Пяти Богам сразу.
Через полчаса Оливио, выйдя из парка из боковой калитки, сел в наемный экипаж и поехал в квартал магиков. Иллюзия держалась, по крайней мере никто не глазел на него, хотя платье с пышными рюшами пришлось разрезать по бокам, чтобы оно на него налезло, да еще из-под платья высовывались паладинские сапоги (туфли Магдалины оказались на него безнадежно малы) и вполне явственно просматривался меч на бедре.
Дом мэтра Роспини оказался вполне пристойным, видимо, у мага дела шли неплохо. А это могло означать, что Роспини – серьезный маг, не барахло какое-нибудь вроде мэтра Пепо, придворного младшего мага, известного неумехи, которого и при дворе держали только потому, что он был племянником гофмаршала.
Оливио отпустил экипаж и пошел к крыльцу. Ему было страшно – еще бы. Если магик его раскусит сразу, то неизвестно, чем всё кончится. Паладин не хотел бы вступать с ним в драку на улице – еще прибегут соседи-магики на подмогу коллеге. А толпой, как известно, и мыши кота забить могут, не то что магики – паладина.
Он поднялся на крыльцо, взялся за дверное кольцо и постучал. Дверь распахнулась сама собой, и Оливио вошел в темный вестибюль. Остановился, давая глазам привыкнуть и прислушиваясь к движению местных сил. Почуял едва уловимый запах крови и поморщился: мэтр Дамьен Роспини, судя по всему, баловался запретным. Некромантия или магия крови? Что одно, что другое – опасная гадость.
– Магда, радость моя, что же ты стоишь на пороге? – с темной лестницы раздался голос хозяина.
Паладин отчетливо его видел, хотя и в вестибюле, и на лестнице было темно. Понятное дело, магик явно хотел поиздеваться над своей жертвой. Оливио промолчал и сделал неуверенный шаг вперед, на голос.
– Ах, милая, тебе, похоже, темно? – все так же, с легкой издевкой спросил Роспини. Оливио не хотел говорить – не был уверен, что иллюзия и голос изменила. Но пока ответа магик и не ждал: щелкнул пальцами, и на перилах засияли четыре светошара. Сам Роспини стоял на верхней площадке лестницы, одетый в расстегнутую мантию, из-под которой виднелись кружева рубашки и модные штаны со шнуровкой. Маг был омерзительно слащавый: слишком лощеный, с узким бледным лицом, ухоженной бородкой и напомаженными черными волосами, украшенными золотыми заколками. Оливио даже плюнуть захотелось. И что женщины в таких находят?
– Счастлив тебя видеть, радость моя. Ну, давай, проходи, поговорим в кабинете, а я пока пойду достану твои письма. Перечитаем напоследок, под звон монет, – хохотнул магик и исчез в телепорте.
– Жаль, – вздохнул Оливио. – Ну что ж, давайте ваше платье.
Магдалина тоже вздохнула и придвинула коробку поближе.
Оливио эта затея с маскарадом все равно не слишком нравилась, но в любом случае, это было хоть какое-то разнообразие в паладинской жизни, к тому же привлекал шанс обставить мага, что любой паладин вообще-то при возможности делает с удовольствием.
– Значит, что же нам нужно… – задумался он, вспоминая. – Платье есть… ношеное или нет?
Магдалина чуть покраснела:
– Нестиранное… я его из корзины для прачки вынула… простите…
– Отлично, то, что надо. Стиранное бы не подошло. Еще нужны ваши волосы. Пары локонов будет достаточно.
Сеньора молча достала из ридикюля маникюрные ножнички и недрогнувшей рукой срезала со своей прически два локона.
– Хорошо, спасибо. Зеркало еще нужно… вода и огонь.
Зеркальце у Магдалины тоже нашлось в ридикюле. Огневой камешек Магдалина достала из своей коробочки с дымными палочками. А за водой пришлось спуститься к пруду и набрать ее в пудреницу, из которой Магдалина безжалостно вытряхнула всю пудру. Оливио, уже напяливший платье, приколол к своим волосам ее локоны (хорошо хоть цвет похож, Магдалина была почти такой же каштановой масти, как и Оливио) и велел ей сесть на скамейку, зажег дымную палочку и пару секунд колебался, не пыхнуть ли для большей уверенности в себе, но решил, что не стоит. Дал даме палочку в руку и велел смотреться в зеркало, держа тлеющую палочку перед собой, а зеркальце и воду взял сам, держа перед ней. Пока Магдалина послушно смотрела в зеркало, Оливио сосредоточился на движениях сил. Он чувствовал их, и очень отчетливо. Все-таки как хорошо, что Теодоро заставил его на молитве петь седьмой псалом!
Когда палочка догорела до середины, Магдалина опустила ее в воду. Оливио поднял пудреницу с водой к лицу и старательно вылил себе на лоб, закрыв глаза, после чего повернул к себе зеркало и посмотрелся в него. Магдалина ахнула:
– Ох!!! Вот это да!
Паладин закрыл зеркальце и протянул ей:
– Значит, работает. Пока не вернусь, зеркало не открывайте. И на всякий случай вообще не смотритесь ни в какое зеркало, кто его знает, что из этого выйдет… Ну, сеньора, пожелайте мне удачи и помолитесь. Лучше всем Пяти Богам сразу.
Через полчаса Оливио, выйдя из парка из боковой калитки, сел в наемный экипаж и поехал в квартал магиков. Иллюзия держалась, по крайней мере никто не глазел на него, хотя платье с пышными рюшами пришлось разрезать по бокам, чтобы оно на него налезло, да еще из-под платья высовывались паладинские сапоги (туфли Магдалины оказались на него безнадежно малы) и вполне явственно просматривался меч на бедре.
Дом мэтра Роспини оказался вполне пристойным, видимо, у мага дела шли неплохо. А это могло означать, что Роспини – серьезный маг, не барахло какое-нибудь вроде мэтра Пепо, придворного младшего мага, известного неумехи, которого и при дворе держали только потому, что он был племянником гофмаршала.
Оливио отпустил экипаж и пошел к крыльцу. Ему было страшно – еще бы. Если магик его раскусит сразу, то неизвестно, чем всё кончится. Паладин не хотел бы вступать с ним в драку на улице – еще прибегут соседи-магики на подмогу коллеге. А толпой, как известно, и мыши кота забить могут, не то что магики – паладина.
Он поднялся на крыльцо, взялся за дверное кольцо и постучал. Дверь распахнулась сама собой, и Оливио вошел в темный вестибюль. Остановился, давая глазам привыкнуть и прислушиваясь к движению местных сил. Почуял едва уловимый запах крови и поморщился: мэтр Дамьен Роспини, судя по всему, баловался запретным. Некромантия или магия крови? Что одно, что другое – опасная гадость.
– Магда, радость моя, что же ты стоишь на пороге? – с темной лестницы раздался голос хозяина.
Паладин отчетливо его видел, хотя и в вестибюле, и на лестнице было темно. Понятное дело, магик явно хотел поиздеваться над своей жертвой. Оливио промолчал и сделал неуверенный шаг вперед, на голос.
– Ах, милая, тебе, похоже, темно? – все так же, с легкой издевкой спросил Роспини. Оливио не хотел говорить – не был уверен, что иллюзия и голос изменила. Но пока ответа магик и не ждал: щелкнул пальцами, и на перилах засияли четыре светошара. Сам Роспини стоял на верхней площадке лестницы, одетый в расстегнутую мантию, из-под которой виднелись кружева рубашки и модные штаны со шнуровкой. Маг был омерзительно слащавый: слишком лощеный, с узким бледным лицом, ухоженной бородкой и напомаженными черными волосами, украшенными золотыми заколками. Оливио даже плюнуть захотелось. И что женщины в таких находят?
– Счастлив тебя видеть, радость моя. Ну, давай, проходи, поговорим в кабинете, а я пока пойду достану твои письма. Перечитаем напоследок, под звон монет, – хохотнул магик и исчез в телепорте.