– Но ведь ему никто этого не разрешит! – слабым голосом возразила Эрна. Но ее протесты уже не принимались во внимание.
– Так что, малявка? – Кайс уже повернулся к айзё. – Как ты на это смотришь? Если мы будем за тобой приглядывать, но иногда разрешать поохотиться?
– Наверное, это хорошо, – с некоторым сомнением отозвался мальчишка. – То есть.. это ведь единственный вариант, чтобы мне здесь остаться?
– Других не вижу.
– Тогда согласен. Как же еще?
– Ну, значит решено. Пошли домой.
***
– Вы психи. Честное слово, просто психи!
Гауманз взирал на своих подчиненных с искренним восторгом. Каким-то чудом в этот вечер здесь собрались практически все. Гарр и Нич уже явились на ночное дежурство, а начальник со своей помощницей еще заканчивали какие-то дела. Так что Кайсу удалось сообщить свои новости сразу всем.
Айзё старательно изображал невинность. По пути охотники намеренно не давали ему советов, как следует держаться: важна была искренность странного гостя, возможно, кто-то из умных людей сумеет поймать его на каком-нибудь противоречии. Эрна подчеркнуто держалась в стороне, будто ее все это не касается. Кайс светился энтузиазмом.
– Почему мы вообще должны тебе верить? – Гауманз хитро прищурился, изучая айзё. – Сирайэны никогда не заикались о таких, как ты.
– Сирайэны? Это…– мальчишка нахмурился, но потом, видимо, порывшись в своей новообретенной памяти, просиял. – А! неизменяемые! Сами-то сюда сбегают, – добавил он почти с обидой.
– Неизменяемые? – заинтересовался начальник. – Как это?
– Ну, они не принимают никакую форму. Им почему-то не нравится.
– Но они одни из вас?
– Ну… да… в общем. У нас там все такие разные! Я чувствую, что вы пытаетесь как-то нас всех объединить, по каким-то признакам, но это так не работает. В чем-то мы все одинаковые, а в чем-то совсем разные.
– То же самое можно сказать и о людях, – усмехнулся Гауманз. – Ладно, вернемся к более насущной теме. Как мы можем быть уверены, что тебе однажды не захочется сожрать человека? Проснется какой-нибудь голод, инстинкт…
– Голод? – айзё пожал плечами. – У нас нет голода, как у вас. Хотя у нас есть любимая пища. Но пища – это же не значит люди. Или эти еще… домашние животные, – он оглянулся на Кайса. – Вы, между прочим, знаете, что едят сирайэны?
Люди изумленно и почти испуганно переглянулись. До сих пор никому в голову не приходил этот вопрос. Сирайэны так давно прижились в этом мире, что стали обыденностью, насчет которой не принято задаваться лишними вопросами.
– Кина, милочка, – Гауманз дружелюбно сощурился на свою помощницу, – Тособойн у нас сегодня здесь?
Кина, все это время стоявшая у дальней стенки и смотревшая на айзё с брезгливым ужасом, как на противное, и к тому же ядовитое насекомое, перевела на начальника взгляд, не успев поменять его выражение.
– Я его не видела. Он вечно как тень проскальзывает.
– Нич, сбегай на Башню, – распорядился Гауманз.
Начальник сирайэнов на Башне нашелся, к тому же один, что случалось довольно редко. Не задавая никаких вопросов, он спустился вниз. Гауманз нарочно выдержал паузу, давая Тособойну возможность оглядеться и заметить айзё: хотелось увидеть первую реакцию. Реакции не было. Два желтых огонька под капюшоном плаща не давали никакой возможности оценить их выражение.
– У нас тут возник один вопрос, – заговорил, наконец, Гауманз. – Чем питаются сирайэны?
Плащ слегка всколыхнулся. Похоже, этот вопрос вызвал какие-то эмоции, но догадаться об их содержании было невозможно.
– Вопрос о питании довольно сложен, – заговорил Тособойн.
Эрна вдруг поняла, что никогда прежде не слышала голоса настоящего сирайэна. Теперь она была даже несколько разочарована тем, что звучал он вполне обычно: человеческий, низкий, чуть глуховатый, без всяких потусторонних завываний.
– Дело в том, что нам не требуется пища, – продолжал сирайэн. – Я имею в виду, в том смысле, который придают этому слову люди. Пища для нас – это впечатления. Я, например, люблю книги.
– Но ты же не ешь книги? – воскликнул Нич.
– Разумеется, – холодно согласился Тособойн. – Я их читаю. Идеи и есть пища для сирайэнов.
– И это у всех так? – Глаза Гауманза буквально светились от любопытства.
– У всех по-разному. Даже у сирайэнов. Но многие из нас предпочитают именно идеи.
– А теперь самый интересный вопрос, – широко заулыбался Гауманз. – Что ты скажешь вот про это? – И он указал на айзё.
Тособойн чуть повернулся, глаза-огоньки встретились с глазами мальчишки, и оба надолго замолкли. Все остальные с любопытством наблюдали за ними, пытаясь угадать, что происходит между этими двумя. Оба – пришельцы из одного и того же мира, чужаки в первом поколении, отличающиеся от любого из людей настолько, что это сложно даже представить. Наконец, Тособойн снова повернулся к начальнику.
– Он не из тех, кто мог бы стать сирайэном. Он не понимает наш язык.
– Ты имеешь в виду ту техническую муру, которой вы занимаетесь у себя на Башне? – с любопытством спросил Гауманз.
– Да, я имею в виду ее, – холодно отозвался Тособойн.
– Подожди, ты сказал – «стать»? – изумился Гарр. – Получается, сирайэны – это те же айзё?
– Более или менее. Определенная разница есть, но она куда более неуловима, чем, скажем, разница между видами здесь, в этом мире. В нашем есть существа высшего порядка, которые, приходя сюда, становятся сирайэнами. Другие, у которых не хватает соображения, остаются тем, что вы называете айзё.
– А этот? – Гауманз кивнул в сторону мальчишки. – Этот, значит, не высшего?
– Недостаточно хорош, чтобы стать сирайэном, – безразлично ответил Тособойн. – Ему недоступен наш язык, а без этого никак. И все же он на порядок выше многих из тех, кто сюда приходит.
– А что ты скажешь о том, что он пожирает других айзё?
– Если ему хочется, пусть пожирает. – Судя по интонации, Тособойн был близок к тому, чтобы пожать плечами.