Тигренок опешил: еще не хватало ему бить учителя! Не в силах помочь другу, он отрицательно качнул головой, и Небесный дар заплакал.
Первое августа неумолимо приближалось. Небесный дар раз по семь на дню спрашивал Тигренка: Сколько дней осталось?
— Много, еще три дня! — отвечал Тигренок, стараясь успокоить несчастного друга и в то же время по-прежнему говорить правду. — Да ты не бойся, после уроков мы снова будем заниматься фехтованием. Хорошо?
Небесный дар слабо улыбался: какое может быть фехтование после избиений линейкой!
— А через три дня обязательно будет первое августа?
— Обязательно.
И не убежишь! Друзья сидели молча, дожидаясь страшного дня. Воображение Небесного дара работало вовсю: наверное, книги — это такие черти, а учитель — чудовище, которое ест детей. Чем больше он думал об этом, тем больше боялся и пика:; не мог понять: зачем, зачем к детям приглашают таких чудовищ? Зачем непременно нужно учиться?!
— И не позволят нам играть? Даже тихонечко играть не позволят? — спрашивал Небесный дар.
Его маленькое сердце разрывалось; он чувствовал, что игра — его неотъемлемое право. Почему же его лишают этого права, почему?
Тигренок, задетый за живое, вспомнил собственное детство:
— Тебе куда лучше, чем мне! Тебе сейчас семь, а я уже с, шести лет не играл. Некогда было играть: целый день помогал матери по дому, собирал угольную крошку, старые бумаги… А когда мне исполнилось восемь лет, мама умерла. — Он помолчал немного. — Да, восемь. Летом я торговал водой со льдом, а зимой — полупустым арахисом. В девять лет стал учеником в мастерской, где делают ножи. С утра до вечера раздувал мехи, потом снова начал торговать водой, убежал из мастерской, не выдержал жара и чада — у меня из-за них все ноги были в нарывах! Да и колотили. С двенадцати лет здесь работаю, делаю все подряд. Гебе в самом деле лучше. Так что не бойся: после уроков мы обязательно будем играть. И вообще мы с тобой друзья навсегда. Правда?
Небесный дар немного успокоился, по едва вошел в маленький дворик, как почувствовал, что сохранить это спокойствие будет трудно. Цзи, узнав, что он начинает учиться, вспомнила о своем умершем сыне и не могла не сорвать гнева на Небесном даре:
— Ты долго еще будешь протыкать мне окна всякими палками?! С утра до вечера крутишься ради него, а он… Ну ничего, теперь учитель за тебя возьмется! Если будешь шалить, он тебя побьет большой линейкой, а я попрошу еще добавить!
— Больно ему нужен твои просьбы, он сам тебе первой даст! — огрызнулся Небесный дар, но на душе у пего снова стало тяжело.
А тут еще мать со своими нравоучениями. Чем больше он избегал ее, тем чаще она попадалась ему навстречу.
— Ну теперь ты станешь учеником. Слышишь меня? Все нужно будет делать по правилам. Учитель очень хорошо мне сказал: если не будешь слушаться — битье; если не выучишь урок — битье. Так что берегись! Если будешь хорошо учиться, станешь чиновником и умножишь славу наших предков. Слышишь меня?
Небесный дар был бы рад не слышать. Опустив голову со своим вздернутым носом, он хотел плакать, но не смел и только молча, до белизны стискивал себе пальцы.
Последняя надежда была на отца. Цзи слишком бестолкова, мать рассуждает в основном о будущем: как он станет чиновником, что будет после ее смерти и прочее. Тигренок с ним искренен, но ведь он не приглашал учителя и не знает, какой он. Надо спросить отца.
— Папа, папа!
— Что, малыш? Садись! — Господин Ню страшно любил, когда его называли папой, и после этого был готов на все.
— Когда придет учитель?
— Первого августа.
«Да, это правда!» Сердце Небесного дара было готово выпрыгнуть:
— А он дерется?
— Я не знаю. — Господин Ню сказал правду.
Бывший счетовод лавки «Счастье и процветание» показался ему очень миролюбивым, ио, если хозяйка подговорила его, он может проявить себя и по-другому. Он высокий, здоровый, и если начнет бить, то всерьез. Господин Ню говорил с ним только о жалованье и наградных, не подумав о проблеме битья. Теперь он чувствовал себя немного виноватым перед Небесным даром. Ему не хотелось, чтобы его сына били, но поделать с женой он ничего не мог.
— Мы должны посоветоваться, — сказал он извиняющимся тоном.
Небесный дар уловил его слабость и произнес, как это умела делать в ответственные моменты Цзи:
— Если учитель будет меня бить, то я умру!
— Нет уж, не умирай! — Господин Ню затеребил свою выцветшую бородку. — Вот что, я поговорю с учителем, чтобы он тебя не бил. А если будет бить, то я уменьшу жалованье!
У Небесного дара немного отлегло от сердца:
— Выходит, учитель тоже получает жалованье? Тогда и я могу его уменьшить.
Настало первое августа. Небесный дар то снова боялся, то смелел, то думал, что учитель — это чудовище, то размышлял, как бы уменьшить его жалованье. Ему надели парадную курточку, и его лицо пошло красными и белыми пятнами. Он ждал прихода учителя с таким же замиранием сердца, как ждут удара грома после вспышки молнии.
Наконец учитель пришел. У Тигренка, доложившего об этом, даже голос немного дрожал. Небесный дар не решался взглянуть на вошедшего, но йотом все-таки поглядел краешком глаза. Оказывается, обыкновенный человек, только очень высокий! На Небесного дара он не обращал особого внимания, а в основном беседовал с его родителями. Голос у него был такой зычный, что вся комната наполнилась жужжанием: Небесный дар слышал только это жужжание и не понимал, о чем они говорят. Все знакомые предметы внезапно изменили свой облик; даже фрукты на подносе больше не волновали его.
Госпожа Ню, решив проэкзаменовать учителя, спрашивала, по каким книгам он преподает. Учитель ответил, что он предпочитает начинать с «Троесловия», и заявил, что «Троесловие» вместе с «Четверокнижием» составляет «Пятикнижие». Господин Ню счел, что «Пятикнижие» слишком сложно для ребенка, но жена не согласилась:
— Чем сложнее, тем лучше. Если не идти вглубь, не станешь чиновником!
Все это для Небесного дара не имело значения, но следующие фразы, очень мягко произнесенные матерью, он уловил:
— Учитель Ван, прошу вас не только учить его, но и воспитывать. Это даже важнее. Если понадобится бить, бейте: без битья настоящего человека не получится!
— Он же еще слабенький, — тихо возразил господин Ню, но жена этого не расслышала.
Сердце Небесного дара упало. И не убежать никуда — сиди и жди ударов. Черт побери! Как раз в этот момент он услышал слова учителя:
— Первым делом поклонимся священномудрому! Небесный дар изумленно оглянулся, но не увидел вокруг ни священных, ни мудрых. Он не знал, что имеется в виду деревянная табличка с именем Конфуция, заранее приготовленная госпожой Ню и стоящая на столе. Перед табличкой были расставлены курительница с подсвечниками и пять тарелочек с фруктами. Господин Ню зажег длинную ароматную саечку и воткнул ее в курительницу. Госпожа подтолкнула Небесного дара к подушке перед столом:
— Поклонись священномудрому девятью поклонами и попроси, чтоб он научил тебя, оберегал твою память и разум!
Небесный дар с тихо бьющимся сердцем глядел сквозь ароматный дым, видел только деревянную табличку, кланялся ей и начинал понимать, что это не обычное дерево, а священно мудрое.
После этого должен был состояться обряд поклонения учителю. Ван Баочжай хотел скромно уклониться от него, но госпожа Ню заявила, что без обряда никак нельзя: