========== End of the Affair ==========
Пора бы уже смириться с тем, что эта женщина ему больше не принадлежит. Она больше ему не жена, и он не смеет подойти близко-близко, чтобы коснуться невесомо хотя бы её ладони, сжать её в своих руках и запечатлеть невыносимо сладостный поцелуй на нежной коже, который отзовётся ноющей болью в израненном до кровавых ошметков сердце. Вот только сказать гораздо проще, чем сделать. Смириться попросту невозможно, потому что каждая клеточка тела всё ещё тянется к ней. Даже несмотря на то, что она отняла его жизнь и отправила навстречу вечным страданиям. Каждая — даже самая тёмная — часть него готова до сих пор на всё что угодно, лишь бы она просто удостоила его той самой, мягкой и светлой улыбкой, назвав трепетно его имя и увидев в нём его человеческую сторону, уже свободную от оков Хозяина.
Вот только их больше нет. Существуют они теперь лишь по отдельности. И если Фиби старается строить свою жизнь, вновь и вновь борясь с демонами, листая потрепанные страницы семейной книги, и встречаясь всё с новыми людьми, то он ощущает что будто бы застыл во времени, которое утекает безвозвратно сквозь узловатые пальцы. И злится на себя всё сильнее и сильнее, предпочитая глушить боль в алкоголе и следуя за ней попятам, попросту желая сберечь её для неё самой же, для её сестёр, для кого-то другого, кто удостоится её тёплого взгляда.
Она не может не привлекать внимательные и заинтересованные мужские взгляды, которых становится с каждым днём всё больше больше. Потому что в её карих глазах угасает затаенная печаль, и взгляд начинает проясняться, приобретать столь притягательные кокетливые нотки, что заставили его когда-то потонуть в них и ослушаться прямого приказа. Коулу кажется, что он в силах ощутить каждый посторонний взгляд, брошенный на неё, и от этого он хмурится ещё сильнее, сжимается всем телом и борется с порывом схватить её и увести куда-нибудь подальше от излишнего внимания, чтобы скрыть от новой боли, готовящейся настигнуть её. Потому что никто из них не смотрит глубже. Никто из них не видит насколько она потрясающая, сильная и какая притягательная тьма, переплетённая с невероятно добрым и хрупким сердцем, скрыта в ней. И никто из них не сможет полюбить её столь же сильно, как любит он.
Это конец их отношений, но едва ли такое можно сказать об их любви, что всё ещё прочно связывает, заставляет тут же найти друг друга взглядом в толпе и потянуться неосознанно навстречу, ощутив всю тяжесть этого мира и давящего на них прошлого.
Фиби могла часами листать страницы семейной книги в поисках заклятий; она могла раз за разом искать ответы в картах Таро и своём подсознании, будто бы в хрустальном шаре. Но она видела вновь и вновь эти чертовы нити, что связывали их, и всё ещё ощущала его в своём сердце. Оставшаяся крупица той величайшей любви, которая никогда не исчезнет и не отступит, лишь приглушит своё сияние ненадолго, дав ей сделать жалкий вздох и попытаться найти что-то, что способно потеснить эти чувства, но уж никак не вытравить их.
Присоединившийся к ней коллега с работы кажется совсем неплохим парнем, абсолютно добродушным и немного робким, являя собой полную противоположность тому, кто сидит в углу бара и продолжает прожигать её тяжелым взглядом, таящем уязвлённые чувства. И потому Фиби раз за разом говорит и смеётся невпопад, кидая вновь виноватый взгляд на собеседника и уже понимая, что скорее всего ничего с ним у них не выйдет. А ведь в такого можно запросто было бы влюбиться… вот только что-то не позволяет, вынуждает её бросать взгляд через плечо, а затем снова наиграно недовольно хмуриться от его присутствия.
А Коул лишь продолжает смотреть на то, как она живёт дальше, позволяя ей испытывать все эти чувства, и готовится мысленно к тому что однажды она влюбится, окончательно разбив ему сердце и превратив его лишь в жалкий, никому не нужный, прах.
Жизнь без неё теряет смысл и замедляет время, которого у него в избытке. Просто время, абсолютно одинокая вечность. И осознание этого заставляет его задыхаться от разрывающей грудную клетку боли, а стакан с крепким алкоголем тут же крошится в его ладони, и он совсем не чувствует боли от впившихся в кожу острых осколков. Фиби в ответ на это инстинктивно дёргается, желая прийти на помощь, а затем, будто бы опомнившись, вновь отворачивается от него, спрашивая себя, какого чёрта она творит. Какого чёрта? Ведь всё это должно остаться в прошлом. Конец их романа настал. Они ведь поставили точку. Вот только одна ли это была точка?
========== The Girl with cold heart ==========
Солёные воды своенравного океана ласкали мягко её кожу, вызывая мимолётную улыбку на бледно-розовых губах, скрывающих заострённые опасно белоснежные зубы. И мягкий шум волн, доносящий до острого слуха гул чаек, давно уже стал неотъемлемой частью её жизни, вызывая прелестное чувство безмятежности в теле. Далёкие образы прежнего мира стремительно улетучивались всё больше и больше с каждым днём, проведённым в этих водах, что она нарекла своим домом на долгие века бессмертной жизни.
Ведь сердце в груди, некогда трепетно бьющееся и гоняющее горячую кровь по венам, уже охладело, став совсем как морская вода. И она ощущала, как с каждым днём ей становится легче, едва помня уже собственное имя, так и играющее на языке последними аккордами, готовясь раствориться в морской пене.
В каждом отзвуке вод был слышен голос её свободы. Свободы от оков, что пронзают сердце, крепко-накрепко привязывая к другому человеку нерушимыми толстыми цепями, принося в итоге лишь удушливую боль и вынуждая терять самого себя под конец очередной печальной истории, горькие песни о которых она слышала каждый день из-под толщи соленой воды. Эти слова были слышны в гулких ударах их сердец, в которые хотелось с силами вцепиться пальцами, разодрав плоть острыми зубами до крови, чтобы освободить ещё одного страдальца от мук губительной любви. Такова ведь участь русалки.
И кровь оказалась на вкус куда более приятной, чем она могла прежде воображать. А последний вздох, касающийся её губ вместе со сладостью солёной воды, имел привкус пьянящей свободы. Они ведь были свободны отныне, убаюканные ласковыми объятиями нежного океана, утягивающего с собой на шелковистое дно. Боль уходила совсем быстро, стоило только погрузиться в него, позволить окутать волнам и унести далеко-далеко…
Ласкающее касание морской воды заставило её вздрогнуть внезапно и беспокойно оглянуться по сторонам, скользнув внимательным взглядом карих глаз, ставших на несколько оттенков темнее сейчас. Вот только не видно было ничего кроме цветастых ракушек, что усеяли песчаное дно, и грубых булыжников, давно покрытых толстым слоем болотно-зеленой тины. Всё было совсем привычным, кроме того, как пели ей на ушко волны, зовя её по почти забытому имени и касаясь неторопливо блестящей чешуи.
«Фиби» — мужской голос раздавался так ласково и нежно, почти так же, как и волна, касающаяся песчаного берега в полный штиль.
Голос этот ей показался смутно знакомым, доносившимся будто бы из прошлой жизни. Вот только понять, кому он принадлежит она так и не смогла, стараясь изо всех сил вспомнить и понимая запоздало, что отвечать на зов не стоит.
И всё же, повинуясь странным порывам, спустя несколько минут метаний двинулась нерешительно за ним, позволяя водам вести себя, ощущая странное покалывание в области груди, где совсем не билось охладевшее сердце. Голос же этот всё звал и звал её, с каждым разом называя имя с ещё большим отчаянием, вызывающим отчего-то горечь и вынуждая сердце в груди невольно издать едва заметный удар, принесший с собой вспышку позабытых за томительные годы образов.
Фиби совсем не знала, сколько времени она провела в океане. Быть может, слишком долго, и ей теперь не увидеть сестёр?
Осознание этого заставило её разозлено шлепнуть хвостом по морской глади, создав всплеск солёных брызг, сверкнувших в лучах заходящего солнца. А сердце в груди мгновенно отозвалось на эту едкую вспышку боли, вновь стремительно холодея и унося с собой её боль на далёкие мили, растворяя её в небольших волнах.
Позволила тут же соленым каплям коснуться её языка, силясь приглушить воспоминания и запрятать их глубоко-глубоко, на самое дно бескрайнего океана; туда, куда даже солнечные лучи не в силах достать. И вслушиваясь в этот хрипловатый голос вновь, она уловила нотки куда большей горечи, чем прежде доводилось ей слышать. Именно так и звучит кровоточащее сердце, что медленно погибает изнутри, моля освободить его от той боли, что заставляет сгибаться пополам и жадно вдыхать ртом кислород.
Фиби видела мужскую фигурку, стоящую на скалистом берегу, и с осторожностью наблюдала за ним из-под толщи воды, ласкающе рассекая водную гладь пальцами. Слушала музыку его сердца, слышала его зов всё громче и громче, подчиняясь сильнейшему инстинкту его спасти.
И вынырнув на поверхность, она подплыла осторожно ближе, смотря на него снизу вверх с лёгким прищуром холодных карих глаз, совсем не узнавая, запрещая попросту сердцу постараться узнать. Не видела страха на его лице, лишь лёгкую улыбку, коснувшуюся мужских губ, с которой он приблизился к ней ближе, присаживаясь перед ней и позволяя себе скользнуть взглядом по её фигурке.
В последний раз у него не вышло помочь ей, не смог достучаться ведь до неё и избавить от боли, что была им вызвана. Она лишь сбежала от него тогда, скрываясь поспешно под толщей зелено-голубой воды, оставляя за собой брызги от мощного удара массивного хвоста и страдания израненного сердца, окутанные неподдельным страхом потери.
— Фиби, — произнёс он с осторожностью, видя недоумение блеснувшее во взгляде карих глаз, породившее в его сердце вспышку острой боли.
Неужели она успела уже всё позабыть? Неужели эти несколько лет, что он пытался к ней добраться, стёрли начисто всю прежнюю жизнь и всё то, что было между ними? Неужели уже и правда поздно?
— Кто ты? — слегка охрипшим от долгого молчания голосом ответила она, коснувшись нерешительно пальцами скалистого камня и чуть подтянувшись, с ещё большим любопытством всматриваясь в лицо странного незнакомца.
И был ли этот незнакомец так уж ей незнаком? Откуда ему известно её имя? Кем он был для неё? Что их связывало? Что они сделали друг с другом?
Фиби нахмурилась, потупив взгляд, а затем подтянулась ещё чуть выше, следуя за зовом его сердца, что жаждало освободиться от накопившейся боли. И она могла дать его сердцу свободу. Нужно лишь коснуться пальцами его кожи, обхватив его лицо ладонями, а затем прошептать несколько слов прямо в губы, прежде чем утянуть безвольное существо в водную гладь, что смоет с него все печали и тревоги.
И стоило только её мокрым пальцам коснуться кожи его щеки, как Коул прикрыл на миг глаза, делая тяжкий вздох, ощущая, как всё тело отзывается на это невесомое и давно позабытое касание, оживляющее стремительно всё внутри и вдыхающее попросту в него жизнь.
— Коул… — совсем неуверенно проговорила она, тут же убирая руку от его лица и отталкиваясь ладонями от грубых камней, желая уплыть отсюда подальше, вновь ощущая биение своего сердца, приносящего сейчас лишь сплошную боль от которой так старательно бежала.
Вот только стальная хватка на её запястьях не дала ей это сделать вновь. И как бы она не противилась, сколько бы сил не прикладывала, Коул был сильнее неё. Так было всегда.
— В этот раз я не позволю тебе сбежать от самой себя, Фиби, — сказал он спустя несколько секунд томительного молчания, потянув её с силой из воды и пресекая все её отчаянные сопротивления.
И на суше, сидя на грубом камне, она ощущала себя такой одинокой. Она больше не касалась ладонями воды и не слышала шёпот океана. Здесь Фиби была чужой. Её место было там, в буйных волнах. Она была уверенна в этом… или, быть может, просто хотела бы быть уверенной.
— Ты нужна здесь, Фиби. Если люди, которые скучают по тебе… — он замолчал на миг, отведя от неё серьёзный взгляд, — …любят тебя. Так сильно.
— Я не хочу, — она покачала отрицательно головой из стороны в сторону, касаясь невольно груди, где билось едва тёплое сердце, вновь открывающее ей всю боль, запрятанную всё ещё там. — Там мне легче, Коул.
— Ты лишь обманываешь себя, Фиби. Рано или поздно все чувства вернутся, вот только будет слишком поздно. Твоих сестёр и твоего прежнего мира не станет.
Она вновь отвела от него взгляд, осматривая внимательно блестящую в свете солнца чешую, касаясь её неторопливо пальцами и понимая, что он прав. Отвратительный, злой, алчный и расчетливый Коул Тернер прав. Он всегда был прав, когда дело касалось её сердца, не было смысла это отрицать. Он был воплощением тьмы, и всё же, любил её больше, чем хотели все демоны; больше, чем были способны понять её сёстры. Любил её так сильно, как и она его…
Нерешительно вновь взглянув на него, она ощутила, как неприятно щиплет в носу, а слёзы подступают к глазам, застилая взор. Позволила былым страданиям затопить в ту же секунду сознание и вновь обнажить раны на сердце, отчего-то почувствовав от этого лишь облегчение, вместе с которым ощутила, как вся чешуя, покрывающая её кожу, исчезает, отпуская дитя океана на сушу.
Прохладный ветер коснулся тут же её кожи, растрепав влажные пряди каштановых волос и вынудив Фиби вздрогнуть от приступа давно позабытого холода. Снова стала самой собой — ведьмой, одной из зачарованных, что видит будущее в туманных видениях и даёт людям советы. Вот только не могла себе дать совет и заставить себя понять, что ей делать дальше, разрываясь попросту на части между всей той болью, что Коул ей причинил, и любовью, что согрела сегодня её сердце. И ощутив тёплую ткань пиджака на хрупких плечах, донёсшего до неё знакомый мужской запах, она прикрыла на миг глаза, поддаваясь к Коулу чуть ближе, тут же ощущая прикосновение горячих ладоней на предплечьях и мягкое касание губ в области виска, с которым он прижал её к себе бережно ближе. Так не желал её отпускать, наконец сумев отыскать, а она в этот миг поняла, что уходить ей вовсе и не хочется.
========== Do not fear the reaper ==========
Комментарий к Do not fear the reaper
Драббл написан на: Do not fear the reaper — Blue Oyster Cult
В день, когда границы между мирами исчезают и мёртвые ступают по земле вновь, в старинном особняке, где мебель давно покрылась толстым слоем пыли, а на стенах по углам серебрится в свете луны паутина, зажигается одинокая свеча, что тусклым светом озаряет их прошлое, настоящее и будущее. Потому что всё неизменно начинается отсюда год за годом, а затем, пройдя свой порочный круг, заканчивается, исчезая, подобно последним всполохам огня от догоревшего фитиля восковой свечи, оставляющей след на потрескавшемся от времени кофейном столике.