«Ты плачешь?»
Кэролайн закрыла тут же дневник, откладывая его в сторону, зная, что он поймёт, почему она не стала отвечать. Он поймёт, что ей попросту нужно побыть одной.
***
Ей всё это время так хотелось написать ему, но отчего-то она раз за разом себя останавливала, списывая всё на странные события, происходящие порой в замке. И лишь когда увидела кровавую надпись на стене, по прибытию отыскала в чемодане дневник. Ей было страшно, как и всем. Ей нужно было с кем-нибудь поговорить об этом. И только он мог ей в этом помочь.
«Клаус».
«Я рад, что ты написала, Кэролайн. Я скучал».
Сердце невольно пропустило удар, и она ощутила едкое чувство сожаления. Собственноручно ведь оставила его вновь в одиночестве, отвергнув так, как когда-то его создатель. И потому дала себе слово, что никогда не заставит его страдать. Пообещала, что будет всегда рядом, до тех пор, пока сможет, конечно же. И страх вновь вернулся, вынуждая её решиться на этот шаг.
«Могу я спросить кое-что?»
«Всё что угодно».
«Что тебе известно о Тайной Комнате?»
«В ней обитает ужасное чудовище, что поместил туда сам Салазар Слизерин. И лишь его потомок способен её открыть, чтобы избавить школу от недостойных».
Кэролайн изумлённо вздохнула, вновь в порыве испуга оглянувшись по сторонам, будто бы это самое чудовище могло быть здесь, и дрожащей от переживаний рукой написала:
«Она снова открыта».
«Тебе стоит быть осторожнее, Кэролайн. Ты ведь не рождена в семье маглов?»
«Нет. Нет, я полукровка. Мой отец человек, а мать волшебница из древнего и чистокровного рода».
«Тогда тебе не стоит переживать за свою жизнь. И мне от этого спокойнее. А мы, оказывается, во многом похожи, Кэролайн. Вот только мой отец меня ненавидел».
«Мой на меня совсем не обращает внимание. Он никак не в силах принять мою суть, попросту презирает её».
Устала уже повторять ему из года в год, что ему её не изменить. Она не может не быть волшебницей. Уже не может. Это её часть.
«Ты сама себя принять не можешь. Ты волшебница, Кэролайн. Волшебница».
Кэролайн вновь ощутила подступающие слёзы, зная, что это правда. В очередной раз он озвучил то, на что ей не хватило смелости. И потому улыбнулась тепло всё же сквозь слёзы, от всего сердца написав:
«Ты хороший друг».
«Обречённый на вечное заточение».
И ей показалось даже на миг, что она ощутила вспышку боли, прошедшую по сердцу острым клинком. Так погрязла в самой себе, позабыв, что и ему нелегко. Он ведь не просто воспоминание, он — часть того, кто его поместил на эти страницы. Ему не чужды чувства.
«Как я могу тебе помочь?» — нерешительно написала всё же она.
«Тебе не под силу вытащить меня с этих страниц».
«Почему?»
«Для этого потребуется очень сильная магия».
«Я сильная».
«Я знаю. Но только тёмная магия способно извлечь осколок помещённой души. А я не хочу, чтобы ты или кто-то другой к ней прибегали».
И Кэролайн в этот миг поняла, почему хозяин дневника так поступил. Быть может, не смог попросту жить с мыслью, что не в силах освободить частичку собственной души. Быть может, поэтому и избавился от дневника, чтобы ничего ему больше не напоминало о бессилии.
«А что с тобой тогда будет?»
«Я буду волен быть снова человеком».
«Но где настоящий ты?»
«Я мёртв».
Она ошарашено ахнула, совсем не ожидая подобного ответа, с горечью вспоминая его жизнерадостную улыбку, что сверкала на губах тогда, в окружении его друзей.
«Ты расскажешь мне, как это произошло?»
«Я пал жертвой одного волшебника».
«Во время войны?»
«Да, Кэролайн. Война отняла много жизней».
Клаус умер, сражаясь на войне. Наверняка, не пожил даже толком, и Кэролайн попросту не смогла погасить это чувство несправедливости и ярую жажду сделать хоть что-то хорошее для своего верного друга.
«Я помогу тебе».
«Нет».
Кэролайн невольно улыбнулась такой заботе, понимая, что ради него она и впрямь готова рискнуть. Впервые у неё есть кто-то, ради кого она может пойти на такое.
«Я не спрашивала разрешения».