Через слуховое окно они смогли увидеть, что происходит вокруг.
Продолжалась перестрелка из аркебуз, но одновременно с этим стал слышен скрежет металла об металл, свидетельствуя о том, что на улицах сражаются врукопашную.
Но это еще было не все.
Как уже говорилось, четыре или пять домов горели, из окон валил дым, и было видно, что в огне и дыму в ужасе мечутся люди.
Это были испанцы, захваченные врасплох пожаром: поскольку лестницы были подожжены, люди не могли выбраться с верхних этажей.
Ужас царил во всех подожженных домах, но в одном из них он, по-видимому, дошел до предела.
Это был тот дом, в котором Мальмор, не обращая никакого внимания на пожар, сражался, нанося в дыму и пламени чудовищные удары.
Когда Ивонне выглянул в слуховое окно, действие происходило на втором этаже.
Наиболее дальновидные из испанцев, защищавших этот этаж, видя, что им приходится сражаться с пламенем и с человеком, казавшимся самим духом, выпрыгивали из окон.
Другие непроизвольно бросились на третий этаж.
Мальмор, не обращая никакого внимания на выпрыгивавших из окон, кинулся за беглецами на третий этаж, со страшным рыком извергая свой любимый клич "К бою!".
А стихия огня тем временем производила свое разрушительное дело. Мальмор преследовал испанцев, а огонь преследовал Мальмора.
Несомненно, именно этому могущественному союзнику, который двигался за ним по пятам, Мальмор, не обращавший на него ни малейшего внимания, был обязан своей неуязвимостью, столь ему не свойственной.
Вскоре весь третий этаж, как и до того второй, заполнился дымом и сквозь доски пола проникли языки пламени.
Тогда несколько испанцев, пренебрегая опасностью разбиться, прыгнули из окон третьего этажа, как до того их товарищи прыгнули со второго.
Остальные попытались спастись, выбравшись на крыши.
Двое вылезли через слуховое окно; затем появилась половина третьего; мы говорим "половина третьего", так как этому третьему, видно, что-то мешало, и по его гримасам можно было безошибочно определить: с той его частью, которая еще осталась внутри дома, происходит нечто крайне неприятное.
Это Мальмор обрабатывал слишком неповоротливую часть преследуемого ударами шпаги.
После нескольких бесплодных усилий присоединиться к товарищам, бежавшим по гребню крыши, испанец стал сползать внутрь, и, хотя он отчаянно пытался уцепиться за край окна, ему это не удалось и он окончательно исчез.
Секунд через пять на его месте появилось лицо Мальмора, вполне узнаваемое по бинтам, которыми была перевязана его последняя рана.
Он увидел двух врагов, убегавших от него, и кинулся за ними.
Можно было подумать, что Мальмор — кровельщик или канатоходец, настолько уверенно он передвигался по узкому гребню.
Если бы он был мусульманин, то его душа после смерти, несомненно, попала бы в Магометов рай, без помощи всякого балансира пройдя над бездной по мосту, который ведет с земли на Небо и ширина которого не толще лезвия бритвы.
Беглецы вскоре увидели, какая опасность им угрожает.
Один из них принял решение: рискуя отбить себе почки, он скользнул по скату крыши, уцепился за край слухового окна и, нырнув в него, исчез в доме.
Этот дом, хотя и стоял между двумя другими, объятыми пожаром, пока еще не горел.
Мальмор не обратил никакого внимания на испанца, так удачно выполнившего рискованное скольжение, и продолжал преследовать второго.
Со своего наблюдательного пункта Ивонне и Гудула внимательно следили за этой воздушной гимнастикой: Ивонне с обычным для мужчин интересом к подобным зрелищам, Гудула — с обычным для женщин страхом.
Акробаты, перепрыгивая с одной крыши на другую, добрались до последнего дома, который, как и многие наши старинные дома, казалось, смотрелся в реку наклонившись.
Дом был деревянный и горел со всех сторон.
Добежав до края крыши и поняв, что деться ему некуда, если только святой Иаков, покровитель Испании, не одолжит ему крылья, испанец, очевидно не умевший плавать, обернулся, решив дорого продать свою жизнь.
Начался бой, но как раз в ту минуту, когда он был в самом разгаре, кровля начала трескаться, пропуская дым, а затем и языки пламени; потом крыша зашаталась и рухнула внутрь, увлекая сражавшихся в адское пекло.
Один из них исчез там навсегда.
Второй успел зацепиться за горящую балку, еще державшуюся на месте, восстановил равновесие, прошел, весь в языках пламени, до ее края и с высоты третьего этажа бросился в Сомму.
Гудула громко закричала; Ивонне почти целиком высунулся из слухового окна, у обоих на мгновение перехватило дыхание… Вынырнет ли смелый ныряльщик или вода поглотила его навсегда?
И второй вопрос: кто это был — испанец или Мальмор?
Но тут вода забурлила и показалась сначала голова, потом руки, потом туловище; вынырнувший человек поплыл по течению, чтобы выйти на берег за старой стеной.
Как только пловец взял такое направление, почти не оставалось сомнений, что это Мальмор.
Ивонне и Гудула тотчас же спустились и побежали к тому месту, где, по всей видимости, пловец должен был ступить на берег. И они прибежали как раз вовремя, чтобы вытащить на берег этого яростного бойца; он страшно обгорел, наглотался воды, но все же еще раз взмахнул шпагой и сдавленным голосом прокричал: "К бою!" — после чего упал им на руки и потерял сознание.
Как ни тяжело пришлось Мальмору, другим досталось еще больше.
Солдаты и горожане, оттесненные, как мы уже говорили, опытными испанскими солдатами Карондолета и дона Хулиана, успели поджечь только два или три дома и, беспорядочно отступая, устроили давку в воротах старой стены, что дало возможность испанцам нанести им ощутимые потери.
Тридцать солдат и двадцать горожан остались лежать убитыми на месте, и в суматохе неприятель чуть было не ворвался в предместье вслед за отступающими. По счастью, Ивонне услышал, как испанцы уже кричат: "Город взят!" Он побежал к своей палатке, громко взывая "К оружию!", и вернулся с сотней человек подкрепления, часть которых рассыпалась по крепостным стенам, а часть стала щитом перед неприятелем, уже заполнившим пространство под сводами ворот.
Однако во главе тех, кто прибежал на помощь, были Шарфенштайны — один с палицей, другой с двуручным мечом. На испанцев посыпались удары — частые, как удары цепа на току, и враги вынуждены были отступить перед двумя великанами.
Как только испанцев вытеснили из-под свода, нужно было закрыть ворота, но нападающие изо всех сил противились этому: кто — толкая створки руками, кто — прикладами аркебуз, а кто и балками; но тут Шарфенштайны сумели протиснуться каждый между створкой и стеной и, упираясь руками и ногами, стали медленно и неуклонно сужать щель, пока ворота не сошлись совсем и не были заложены железной перекладиной.