Как ни наивен казался Алеша, когда рассказывал о своих новых знакомых и их высоких идеях, теперь мы начинаем понимать, что и в наивности его виноват князь. Алеша вовсе не глуп, он многое видит, замечает. В эти четыре дня, когда он, на первый взгляд, только и делал, что болтал с Катей и выслушивал умствования Безмыгина, Алеша тоже вспоминал вечер, проведенный его отцом у Наташи, думал о поведении отца, перебирал в памяти странные слова, сказанные ему отцом о Наташе «как-то легко, как-то без любви, без такого уважения к ней...»
Видимо, князь даже и такой приветливости не ожидал от сына. Поэтому, старательно лицемеря здесь, перед Наташей и Иваном Петровичем, он не выбирал выражений при Алеше — и теперь «князь смутился».
Второй уже раз за один субботний вечер ему пришлось быстро менять рассчитанную позицию: сначала он понял, что его раскусила Наташа; теперь оказалось, что и сына любовь к Наташе сделала зорким, и сын уже начинает понимать неискренность отца, хотя все еще хочет ему верить и надеется, что отец сохранит в его душе тот ореол благородства, в каком был всегда.
Князю нужно быстро искать оборонительную позицию. И он находит ее, изменив слову, данному Наташе. Он обрушивается на сына с упреками за то, что тот поселил Наташу в такой плохой квартире, не заботился о ней и, наконец, прямо выговаривает ему: как мог Алеша четыре дня не показываться к той, которой предстоит сделаться его женой, а вместо того «увлекся всем, что благородно, прекрасно, честно...» Все, что говорит князь, совершенно справедливо, но мы ведь видели, как Наташа специально просила его не говорить Алеше ничего подобного и объяснила причину своей просьбы: она не хочет, чтобы Алеша ездил к ней по обязанности, чтобы стал тяготиться ею...
Теперь, когда князь говорит все это, мы, конечно, уже понимаем: именно для того и говорит, чтобы разрушить "предложенную им же свадьбу. Но он опять просчитался: забыл о
Наташе. Ему было важно сейчас совладать с бунтом сына, и он упустил главную опасность: он все надеялся, что Наташа или не решится прямо выступить против него, или выступит так, что Алеша рассердится на нее за это... А Наташа решилась — и заговорила с той мерой откровенности и честности, какой не может не понять даже Алеша, хотя он, конечно, испытал «наивный страх и томительное ожидание», когда Наташа начала говорить.
За эти мучительные четыре дня Наташа поняла все истинные цели князя, и так как он настаивает: «...не благоволите ли вы объясниться?» — Наташа, «сверкая глазами от гнева», решается высказать «все, все!»
Наташин отец хотел вызвать князя на дуэль; преданный Иван Петрович отговорил его, да и вправду князь не позволил бы стрелять в себя. Но дуэль состоялась на наших глазах — словесная дуэль, на которой с князем сражается одна Наташа. Ни в ком она не находит поддержки; Наташа произносит свою выстраданную речь стоя, «не замечая того от волнения», а князю только того и надо: раз Наташа поняла все его хитрости, пускай теперь она порвет помолвку, возьмет на себя вину за разрыв и, главное, останется виноватой в глазах Алеши.
Длинная речь Наташи занимает почти целую страницу: она обвиняет князя в том, что его сватовство было шуткой, тонким расчетом с целью разлучить сына с Наташей: «Вам надо было успокоить вашего сына, усыпить его угрызения, чтоб он свободнее и спокойнее отдался весь Кате; без этого он бы все вспохминал обо мне, не поддавался бы вам, а вам наскучило дожидаться. Что, разве это неправда?»
Ни Иван Петрович, ни Алеша не могут поддержать, защитить Наташу, потому что оба они все еще верят князю. Даже Иван Петрович старается перебить ее речь: «...подумай, что ты говоришь!» — кричит он. Алеша же «сидел убитый горем и смотрел, почти ничего не понимая».
Князь с самого начала чувствует себя победителем в этой дуэли, потому что его оружие: ложь и хитрость — гораздо сильнее Наташиного: честности и правды. Князь может позволить себе поиздеваться «вполголоса, как будто про себя»:
«— Романы, романы... уединение, мечтательность и чтение романов!»
Князь и не думает отвечать Наташе на ее речь; он делает вид, что оскорблен ее подозрениями. Что думает Наташа, ему совершенно безразлично, его цель — убедить Алешу, что не он, а Наташа разрушила помолвку, на которую он благородно согласился; не он оскорбил Наташу, а она его. Бедный Алеша не может этого выдержать и бросается на защиту отца: «...верю, что ты не мог оскорбить, да и не могу я поверить, чтобы можно было так оскорблять!»
Князь добился того, чего хотел. Ему удалось представить Наташу «исступленной», подозрительной женщиной, которая своим поведением и слепой ревностью к Кате заставила его, князя, пересмотреть свое отношение к предполагаемому браку. Теперь князь уже признается: «...мы поторопились, действительно поторопились».
Что могло остаться Наташе, которая одна понимает всю его хитрую политику и знает, что через минуту князь объявит: это он расторгает помолвку? Торопясь предупредить его отказ женить сына, Наташа кричит: «...я сама, еще два дня тому, здесь, одна, решилась освободить его от слова, а теперь подтверждаю при всех. Я отказываюсь!»
Князь не показывает своего торжества: ведь ему надо продолжать обманывать Алешу. Напротив, он делает вид, что все эти страшные слова для Наташи — только игра, он обещает еще увидеться с Наташей и обо всем поговорить, упоминает свои будто бы планы насчет Наташиных родственников — словом, старается оставить Наташу и Ивана Петровича в недоумении и неясности. И снова, как четыре дня назад, напрашивается в гости к Ивану Петровичу.
Зачем ему так нужно это знакомство? И почему теперь Иван Петрович тоже чувствует, что уже не может «избежать его знакомства»? Одно князь заставил всех почувствовать: его воля сильнее, чем воля каждого из участников этой сцены в отдельности, и сильнее, чем все они вместе. Раз ему заблагорассудилось или почему-то нужно поговорить отдельно с Иваном Петровичем, значит, он добьется этого. «На днях я буду у вас; вы позволите?» — с этими словами князь покидает Наташину комнату.
После ухода князя все остаются угнетенные и встрево^ женные. Ивану Петровичу все кажется, что Наташа наговорила лишнего, что все могло бы обернуться иначе. Когда же он узнает, что Наташа приготовила и закуску, и вино, что у нее тоже оставалась какая-то надежда на этот вечер, Иван Петрович совсем уж огорчается.
Но еще больше огорчен Алеша. Он ведь уже так настрой ился, что все будет хорошо. И вдобавок — правильно угадала Наташа — князь своим предложением очистил Алешину совесть: раз свадьба решена, раз Наташа уж непременно будет его женой, теперь он мог не думать о ней, а целиком предаться новому чувству — к Кате. И вдруг все рухнуло! Алеше так хочется вернуть вчерашний день, когда было так хорошо и весело, такие умные разговоры вел Безмыгин, так интересно было с Катей...
Наташа своим исстрадавшимся сердцем понимает все, что происходит в душе ее возлюбленного. Она знает: «эта ехидна князь» полностью овладел простодушным сердцем сына. Знает и другое: ей нужно немедленно расстаться с Алешей навсегда, не дожидаясь, пока их заставят расстаться силой. Но она не может преодолеть себя, свою мучительную любовь; не находит сил, чтобы прогнать Алешу. Только Ивану Петровичу она признается: «Все кончено! Все пропало!» И остается ждать приговора своей злой судьбы, которой управляет уже не она.
Глава VII
КНЯЗЬ ПЕТР ВАЛКОВСКИЙ
1. Переплетение судеб
Следующие главы сообщают читателю много нового, и, главное, они все теснее переплетают историю князей Вал- ковских с историей старика Смита и его внучки. Мы еще не знаем, как тесно переплетутся судьба Наташи и судьба Нелли, но уже понимаем, что и в жизни маленькой нищей девочки князь Валковский играет какую-то зловещую роль. Помогает нам выяснить эту роль все тот же школьный приятель Ивана Петровича Маслобоев; он хитрит, ничего не рассказывает, но обнаруживает необыкновенную заинтересованность в судьбе девочки.
А Нелли, в свою очередь, удивляет Ивана Петровича. Оказывается, девочка, оставаясь одна, читала книгу Ивана Петровича. То, о чем она спрашивает, характерно для детского восприятия литературы. Нелли хочется, чтобы в книге все кончалось хорошо, как в сказке. Узнав, что «девушка и старичок» так и останутся «бедные» и не будут счастливы, она, казалось, даже рассердилась на автора повести: «Ну, вот... Вот! Вот как это! У, какие!.. Я и читать теперь не хочу!»
Иван Петрович ничем не может утешить девочку, кроме как сказать ей, что «это все неправда, что написано, — выдумка». Но ведь для детского восприятия литература — всегда правда, и литературные герои — всегда живые. Расстроившись и огорчившись судьбой Вареньки Доброселовой и Девушкина, Нелли одновременно и плачет, и жалеет... не героев книги, а самого Ивана Петровича.
«Наконец кончилась эта чувствительная сцена», — заключает Достоевский. Выходит, ему нужно подчеркнуть, обратить внимание читателя на чувствительность сцены, когда Нелли и смеется, и плачет, и не может скрыть нежности к Ивану Петровичу.
Когда же после разговора с Нелли Иван Петрович направляется к Маслобоеву и сталкивается там с князем, который, увидев его, «как будто смешался», подозрения охватывают Ивана Петровича с новой силой.
Князь был явно недоволен этой встречей, торопился по своим делам, но подтвердил, что скоро сам явится к Ивану Петровичу.
Что же узнал Иван Петрович от Маслобоева? Таинственную историю князя, которая происходила давно. Захмелевший Маслобоев сохраняет, однако, скрытность, и от этого рассказ его звучит еще более угрожающим и роковым. Все попытки Ивана Петровича узнать время и место действия, фамилии действующих лиц — Маслобоев старательно пресекает. И было это «ровно девяносто девять лет тому назад и три месяца», и фамилия одного из действующих лиц — то Феферкухен, то Фрауенмильх, то, наконец, Брудершафт, и происходили события «в городе Санта-фе-де Богота, а может, и в Кракове, но вернее всего, что в фюрстентум Нассау...»
Нетрудно себе представить, с каким интересом выслушал Иван Петрович рассказ Маслобоева, о том, что князь в давние годы соблазнил дочь какого-то богатого заводчика и увез ее с собой в Париж. «Старик же любил дочь без памяти, до того, что замуж ее отдавать не хотел... чудак какой-то, англичанин...» — проговаривается Маслобоев.
«— Англичанин? Да где же все это происходило?» — волнуется Иван Петрович. Мы понимаем его волнение: англичанин был Смит. Но Маслобоев тут же отказывается от своих слов: «Я только так сказал: англичанин, для сравнения...»
Несмотря на все оговорки Маслобоева, читателю, как и Ивану Петровичу, сразу представляется, что речь идет о судьбе матери Нелли. Иван Петрович ведь уже знает, что у ее матери был за границей добрый друг, который о ней заботился, а потом умер. Маслобоев тоже рассказывает, что следом за князем и увезенной им девушкой отправился ее поклонник — «идеальный человек, братец Шиллеру». Еще подробности, до сих пор незнакомые Ивану Петровичу: «девушка была чистая, благородная, возвышенная», но князь обманом и уговорами убедил ее увезти какие-то документы отца. И снова Маслобоев проговаривается: когда в Париже князь бросил молодую женщину, «она родила дочь... то есть не дочь, а сына, именно сынишку, Володькой и окрестили».
В дальнейшем рассказе Маслобоев уже не путается и все время говорит о Володьке. Но может ли верить ему Иван Петрович, может ли не думать о девочке, которая ждет в его комнате? Между тем история осложняется тем, что у покинутой женщины осталось на руках формальное обязательство князя жениться.
«— Я подозреваю, что ты у него по этому делу хлопочешь, Маслобоев», — не выдерживает Иван Петрович. А Маслобоев и не думает скрывать: да, именно, князю ведь нужно узнать, действительно ли умерла и она, и обокраденный им старик, «и о птенце...» Хотя он переносит действие этой истории то в Мадрид, то в Краков, Иван Петрович уже не верит его хитростям: как бы ни было, Маслобоев не скрывает, что рассказывает именно о князе Валковском. Еще одно любопытно в его рассказе: Маслобоев с легким презрением говорит о поэтах, мечтателях, называет идеального поклонника «братцем. Шиллеру» и снова вспоминает Шиллера, рассказывая о непрактичности молодой женщины и влюбленного в нее человека: «А она хоть и плюнула ему (князю. — Н. Д.) в его подлое лицо, да ведь у ней Володька на руках остался: умри она, что с ним будет? Но об этом не рас- суждалось... Шиллера читали».
Маслобоев делает из всей этой истории прямой и точный вывод: «Вообще эдаким подлецам превосходно иметь дело с так называемыми возвышенными существами. Они так благородны, что их весьма легко обмануть, а во-вторых, они всегда отделываются возвышенным и благородным презрением вместо практического применения к делу закона, если только можно его применить».
Речь идет о давней истории с участием князя Валковско- го, но читатель все время видит за этой давней историей дела сегодняшние: судьбу Наташи. Ведь и про нее с Иваном Петровичем практичный человек мог сказать, что вместо «применения к делу закона» они «Шиллера читали».
Если в начале романа «Униженные и оскорбленные» Шиллер напоминал о пьяном немецком ремесленнике, изображенном Гоголем, то теперь уже речь идет о немецком поэте- романтике, и Шиллер — великий поэт — символизирует возвышенное, благородное и... совершенно оторванное от практической жизни представление о человеческих отношениях.
Стремясь соблюсти свою профессиональную, сыщицкую честность, Маслобоев скрывает факты, сроки, имена; он повторяет одну только фразу: «...берегись ты этого князя. Это Иуда-предатель и даже хуже того». Услышав от Ивана Петровича историю Наташи и тяжбы старика Ихменева с князем, Маслобоев восторгается умом Наташи, которая «с первого шага узнала, с кем имеет дело, и прервала все сношения». У Маслобоева не возникает ни малейших сомнений в том, что «князь настоит на своем, и Алеша бросит ее»... Но с наибольшим жаром воспринимает Маслобоев рассказ о тяжбе старика Ихменева: «Да кто у него по делу-то ходил, кто хлопотал? Небось сам! Э-эх! То-то все эти горячие и благородные! Никуда не годится народ! С князем не так надо было действовать. Я бы такого адвокатика достал Ихме- неву — э-эх!»
Да, Наташа поняла подлость и коварство князя Валков- ского, но бороться с ним она не умеет. Ей остается поступить так, как женщина, о которой рассказывает Маслобоев: плюнуть князю «в его подлое лицо». Не может, не умеет она защитить ни себя, ни своего ограбленного отца: сила на стороне князя, и мы скоро об этом узнаем. Униженные и оскорбленные не могут ничего изменить в окружающем их мире, где подлецы всегда торжествуют.
В произведениях Достоевского всегда поражает, как много происходит в жизни героев за один только день. Вот и в этот день, описанный вслед за субботой, когда князь приезжал к Наташе, в жизни Ивана Петровича произошло невероятно много событий: он весь день на ногах, бежит пешком из одного конца города в другой, и непонятно даже, как он всюду поспевает.