наступать на нее лишний раз. Все это вызывало некоторую
настороженность, но довольно скоро, успокоенные честностью солнечного
эльфа, а также выгодностью предложений, люди стали принимать его
почти с удовольствием, назвав за глаза Золотым всадником.
Однако симпатии симпатиями, а денег в казне не водилось — при том, что
платить за продовольствие чем-то надо было… Тогда Кравой принял
решение: вызвав на этот раз волну возмущения не только эллари, но и
краантль, он вскрыл храмовые сокровищницы Луны и Солнца —
единственный неприкосновенный запас, оставшийся после
жертвоприношения. Усыпанные драгоценными камнями короны и мечи
почти без торга ушли в залог к людским правителям на разве что не
грабительских условиях — все, кроме одного венца, — а в город
потянулись обозы с зерном, сыром, фруктами, взятыми в счет будущего
урожая.
Вместе с ними в Рас-Сильване появились ирилай, озерные эльфы. Старший
жрец солнца был давно в дружбе с воинами Озера — вот и на этот раз они
откликнулись на его просьбу и прибыли из своей столицы. Молчаливые,
словно тени, в черных одеждах с гербом в виде оленя, они контролировали
раздачу прибывших припасов. Конечно, Кравой вполне мог и сам заняться
ее организацией, но он понимал, что для всех будет лучше, если этим
займутся чужаки: не стоит усугублять недовольство и без того
недовольных эллари еще и тем, что какой-то солнечный выскочка решает,
кто из детей Эллар достоин получить доступ к продуктам. О том, чтобы
поручить это краантль, речь вообще не шла…
Однако даже это не смогло полностью оградить молодого правителя от
роптания лунных эльфов — лишь очень немногие из них поддерживали
начинания Кравоя. Среди них был и сын Лагда, юный наследник лунного
престола, старший жрец храма Луны и друг Кравоя — Иштан. Резко
повзрослевший после событий на берегу Моря, он, чем мог, помогал жрецу
солнца, внимательно слушал его рассуждения, и синие глаза юного эллари
при этом становились серьезными — точь-в-точь, как некогда у его сестры,
лунной княжны Моав… Каждый раз, взглядывая на него в такие минуты,
Кравой с горечью вспоминал ее. Моав! «Маленькая веллара», подруга его
детства, его первая и последняя любовь, мать их дочери… Если бы она
была сейчас рядом с ним! Один ее взгляд дал бы ему сил, чтобы выстоять в
самой жестокой борьбе! Но она погибла еще до Великой битвы от руки
оборотня-рыси Сигарта, пожертвовав жизнью ради будущей победы. Лишь
изредка являлась она во сне светлому жрецу солнца — бледные губы
нежно улыбались ему, словно подбадривая, широко распахнутые глаза
смотрели с лаской и как будто жалостью. И тогда он просыпался, все еще
ощущая сладкий запах белых волос, и чувствовал, что он еще жив…
Так прошла весна. К лету рудники заработали, драгоценные металлы
постепенно потекли в кузницы, однако эти первые крохи тут же уходили
на уплату долгов и помощь Инкру, городу озерных эльфов, имевшему еще