Но с 1823 года он отправляется на юг России правителем канцелярии бессарабского наместника, через три года назначается вице-губернатором Бессарабии, потом градоначальником в Керчи.
Остановимся наконец и на портрете Вигеля, каким его увидел приятель, известный французский писатель, гомосексуал А. Сент-Ипполит (Ипполит Оже): «Круглое лицо его с выдающимися скулами заканчивалось острым приятным подбородком; рот маленький, с ярко-красными губами, которые имели привычку стягиваться в улыбку, и тогда становились похожими на круглую вишенку (черта заметная и на портрете Вигеля). Это случалось при всяком выражении удовольствия… Его взор блистал лукаво, но в то же время и привлекал к себе».
«Записки» Вигеля – бесконечный источник материалов для историков – издавались в 1928 году. Но единственное полное издание – около полутора тысяч страниц – состоялось только в 2003 году в издательстве «Захаров». При Советах дневники предали забвению за «реакционность».
Литература была для Вигеля родом развлечения: не стихи или проза, а критика... Многие статьи Вигеля, обидные для объектов его критики (среди которых и близкие по «Арзамасу»), распространялись в списках и для печати в те времена были совершенно непригодны, поэтому и не прошли цензуры. Была у него такая внутренняя натура – от любви до ненависти один шаг, свойственная вообще определенному типу гомосексуалов. Окружение Пушкина Вигеля недолюбливало, чего не скажешь о самом поэте. Подружились они во время южной ссылки Пушкина в середине 1820-х годов.
Встретив Пушкина в Одессе (поэт жил за стеною в одной с Вигелем гостинице), он воспринимает его не иначе как «большое утешение».
Вигель, оказавшись в Кишиневе вскоре после отъезда Пушкина, не стыдясь, сам расспрашивал Александра Сергеевича через одного из любовников, гвардейца Литовского полка Григория Шварца, кого из дворовых здесь лучше и проще будет употребить в известных целях. И Пушкин, словно опытный сводник, желая «рассеять» его скуку, советовал: «...из трех знакомцев годен на употребление в пользу собственно самый меньшой: NB. Он спит в одной комнате с братом Михаилом и трясутся по ночам немилосердно – из этого вы можете вывести важные заключения, предоставляю их вашей опытности...»
И тут же продолжал в том же тоне уже о себе: «...выдался нам молодой денек – я был президентом попойки – все перепились и потом поехали по блядям». В октябре 1823 года Пушкин с прозрачными намеками на особенные интересы Вигеля писал Вяземскому из Одессы: «Вигель был здесь и поехал в Содом-Кишинев, где, думаю, будет вице-губернатором». И, действительно, в 39 лет Вигель стал вице-губернатором Бессарабии по протекции новороссийского губернатора графа Воронцова.
Пушкин адресовал Вигелю стихотворение «Проклятый город Кишинев!», в котором он противопоставляет Содом Кишиневу, намекая на то, что уж лучше бы быть Вигелю вице-губернатором Содома.
«Содом, ты знаешь, был отличен
Не только вежливым грехом,
Но просвещением, пирами,
Гостеприимными домами
И красотой нестрогих дев!
Как жаль, что ранними громами
Его сразил Еговы гнев».
Заканчивается это стихотворное послание ироничным признанием в любви и желании служить Вигелю… «…Тебе служить я буду рад – // Стихами, прозой, всей душою, // Но, Вигель, – пощади мой зад!»
Автор знаменитых «Записок…» Филипп Филиппович Вигель оставил нам эмоциональную картину русской жизни начала ХIХ века. Эти «Записки» принято было считать плодом ума «раздражительного и негодующего» и чуть ли не «дерзким сочинением» всего лишь потому, что Филипп Вигель дал личные характеристики многим персонажам истории, которых знал лично. А это было во времена монархии не принято.
Вигель верно служил своему Отечеству и был отличным чиновником.
К несчастью, он немало пострадал из-за своей гомосексуальности. Его, правда, не сослали в монастырь, как того же Бантыш-Каменского, а всего лишь выслали из Петербурга в 1840-м и лишили должности руководителя Департамента иностранных вероисповеданий.
Сегодня мы можем вспомнить Вигеля и за то, что он разглядел способности будущего зодчего в юном чертежнике Монферране, который не без его участия стал императорским архитектором, а его главной работой на этом поприще оказался Исаакиевский собор. Вигель был первым смелым публичным критиком «Философических писем» Чаадаева, напечатанных в журнале «Телескоп», в своеобразном «открытом письме» митрополиту новгородскому и санкт-петербургскому Серафиму.
«Самонадеянный, заносчивый, многоречивый». Сергей Уваров (26 августа 1786 – 4 сентября 1855)
Граф Сергей Семенович Уваров, автор политической формулы «Самодержавие, православие и народность», был одной из главных фигур царствования императора Николая I. Ославленный Александром Пушкиным в стихотворении «На выздоровление Лукулла» (1835) и знаменитой эпиграмме про «жопу» «князя Дондука», он известен также как гонитель поэта и один из его притязательных цензоров. За эмоциональными оценками Пушкина и других современников была предана забвению настоящая жизнь князя Уварова, одного из умнейших государственных деятелей своего времени.
Сергей Семенович Уваров происходил из старинного дворянского рода, который однако не оставил о себе громкой памяти в русской истории. Отец его, которому покровительствовал сам Потемкин, был известен среди современников под кличкой Сеня-бандурист. Прозвище это Семен Федорович получил благодаря таланту играть на бандуре и с нею в руках плясать в присядку. Потемкин сделал бедного дворянина флигель-адьютантом Екатерины. Она же стала крестной новорожденного Сережи. Сеня-бандурист отошел в мир иной, когда его первенцу едва исполнилось два года. На руках вдовы, привыкшей проводить жизнь в светских удовольствиях, остались два сына. Под предлогом нехватки средств на их воспитание, мать отдала двух крошек своей сестре, выгодно вышедшей замуж за вице-канцлера князя Куракина.
В доме Куракиных Сергей получил домашнее образование под руководством «ученого аббата Мангена», бежавшего в Россию от ужасов французской революции. Подростком он уже сносно изъяснялся на трех языках. В 1802 году дядя оплатил пребывание шестнадцатилетнего пасынка в Германии, где он слушал лекции Геттингенского университета. В возрасте восемнадцати лет после возвращения в Россию Сергей Уваров был принят переводчиком в недавно организованное Министерство иностранных дел и произведен в камер-юнкеры.
У юного Уварова появляется широкий круг общения среди великосветских дам. В течение всей жизни он, по словам Филиппа Вигеля, – «самонадеянный, заносчивый, многоречивый» – довольно сложно сходился с мужчинами, за исключением тех, с кем его связывали интимные отношения. Пользуясь вниманием света, Уваров с 1805 года становится завсегдатаем салона Марии Нарышкиной, любовницы Александра I. Там он знакомится с фрейлиной императрицы графиней Разумовской, которая на двенадцать лет старше Уварова. Графиня влюбляется в юного камергера и пять лет безуспешно добивается от него знаков внимания. В 1810 году, когда отец графини Алексей Кириллович Разумовский занял пост министра, свадьба наконец состоялась. Для обнищавшего Уварова это был брак по расчету, разрешавший все финансовые проблемы его семейства. Одновременно Уварова ждало служебное возвышение по линии его тестя. Через неделю после венчания он стал попечителем Санкт-Петербургского учебного округа – одного из шести в Российской империи, а чуть позже едва ли не самым молодым президентом Академии наук. Ему было двадцать три года от роду…
…Но прежде Уваров изрядно поездил по Европе. В 1805 году его совершенно разочаровал Неаполь, куда он отправился в качестве курьера министерства иностранных дел. Итальянские женщины показались «невзрачными», и единственное, в чем молодой щеголь нашел утешение, – это итальянский балет и опера.
В 1806 году князь Александр Куракин, отправившийся русским послом в Вену, взял с собой Уварова в качестве атташе. Вену Уваров будет вспоминать как лучшую пору своей жизни. Самым ярким впечатлением стала его дружба с мадам де Сталь. О встречах с ней Уваров начнет писать мемуары в 1851 году.
Но вернемся в Россию. Двадцатитрехлетний чиновник занимает высокую должность в министерстве просвещения и задумывает реформировать систему образования в России. Одной из первых работ Уварова станет небольшая книжечка, посвященная способам преподавания истории. Отпечатанная за счет личных средств Уварова она будет посвящена тестю – министру Разумовскому. Но внимание современников привлечет «Проект Азиатской академии», изданный на французском языке в 1810 году. Сергей Уваров замышляет создание в Академии наук востоковедческого отделения, своеобразную петербургскую Азиатскую академию. Россия казалась Уварову связующим звеном между Европой, погрязшей в революциях и терроре, и Азией. В то же время проект был навеян новомодными европейскими идеями. Отделения нескольких европейских академий ранее открылись во французских и английских колониях. Изданный проект нашел поддержку среди европейских мыслителей, но не в России.
На это же время приходится интерес Уварова к древнегреческой культуре. В литературе Древней Греции он одновременно разглядел некоторую альтернативу славянофилам (Шишков) и западникам (Карамзин). Новое течение с его легкой руки получило название неоклассицизма. В 1820 году Уваров издал «Греческую антологию» с новыми переводами из древней греческой поэзии, сделанными Константином Батюшковым. Последний на некоторое время сблизился с Уваровым настолько, что в их отношениях можно подозревать нечто большее, чем просто мужскую дружбу.
В конце 1810 – начале 1820 годов Уваров пишет свои работы на французском и немецких языках. Почти все они до сих пор не переведены на русский. Более чем сдержанно воспринятые в России, труды Уварова привлекают внимание многих мыслителей в Европе. Например, почти пять лет длилась переписка Уварова с Гете.
Основное внимание Уварова было сосредоточено на образовательных проектах. Желанием реформировать народное образование двигала ненависть к Наполеону и «заразе французской революции». Уваров разработал план развития системы среднего образования, который был утвержден осенью 1811 года. Задачей гимназий стала подготовка учащихся к университету. Было увеличено количество часов на изучение общеобразовательных предметов и изгнаны из программы университетские курсы, вроде коммерции и философии. Повсеместно стал изучаться греческий язык. Проект 1811 года значительно улучшил гимназическое образование в России.
Стоит остановиться на конфликте Уварова с другим видным государственным деятелем и гомосексуалом – министром просвещения и духовных дел князем Александром Голицыным. Новое министерство, отданное Голицыну, было создано в 1817 году. Голицын настаивал на развитии сельских церковных школ, способствующих религиозному образованию народа. Уваров требовал сохранить сословный характер образования и задумывался над формированием в России системы университетов. Александр I, считавший необходимым искоренять дух свободомыслия, источником которых в Европе как раз и были университеты, прислушался к Голицыну. Происшествием, заставившим Уварова уйти в отставку, стали волнения среди студентов университетского пансиона в 1821 году.
Голицынские реформы в образовании взяли верх над идеями Уварова. До тех пор, пока в 1824 году после крупного гомосексуального скандала, воспользовавшись цензурными упущениями Голицына, Александр не отправил князя в отставку и не распустил основанное им Библейское общество, Уваров возглавлял департамент мануфактур и внутренней торговли. На это время приходится знакомство Сергея Семеновича с Михаилом Александровичем Дондуковым-Корсаковым (1792-1869), протеже и сердечным другом Уварова.
…Осенью 1833 года Сергей Уваров занял кабинет министра просвещения в правительстве Николая I. Вступая в должность, он произнес слова, которые стали формулой целой эпохи в истории Российской империи: «Общая наша обязанность состоит в том, чтобы народное образование совершалось в соединенном духе православия, самодержавия и народности». Шестнадцать лет Уваров стоял во главе министерства. В это время был основан университет в Киеве, возрожден обычай посылать молодых ученых за границу, изменены уставы гимназий, положены основы профессиональному образованию, благодаря появлению в губерниях реальных училищ.
Уваров окружал себя людьми, которые беспрекословно выполняли его волю, и Дондуков-Корсаков был первым и самым верным в этом кругу.
Михаил Александрович Корсаков происходил из небогатого рода дворян Корсаковых. Женившись на княжне Дондуковой-Корсаковой, он по высочайшему повелению принял герб и фамилию жены. Участник войны 1812 года, человек с выправкой и поведением военного, Дондуков был, с точки зрения Уварова, идеальным чиновником, во всем беспрекословно выполнявшим приказания начальника. В 1833 году Уваров назначил его на то самое место, которое некогда получил от своего тестя. Уже через год Дондуков был произведен в действительные тайные советники и «к общему удивлению, выразителем которого явился Пушкин» (так осторожно пишет о возвышении Дондукова «Русский биографический словарь»), в 1835 году стал вторым вице-президентом Академии наук.
Позже появилась обидная эпиграмма, сочиненная известным острословом Александром Сергеевичем Пушкиным.
В Академии наук
Заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь.
Почему ж он заседает?
Оттого, что жопа есть.