У меня все еще есть проблемы с гребаным сном. Вчера после шоу Клер дала мне несколько таблеток. Не знаю, что это, но я спал как младенец.
Понедельник, 6 марта - Вторник, 7 марта (Гас)
Сегодня мы не выступаем.
Выходной.
Просто какое-то чудо.
В последние дни я все больше и больше устаю. Алкоголь и кокаин днем и снотворное ночью сильно сказались на мне. Но пока я еще держусь, и каждый вечер выкладываюсь на сцене.
Сейчас мы находимся в Амстердаме, в городе квартала Красных фонарей и баров, где всегда можно купить травку. Я уговорил парней пойти на экскурсию. Они очень удивились, потому что за все-то время, что мы провели в Европе, я никуда с ними не выходил. Клер разозлилась на меня за то, что я не пригласил и ее. Да пошла она. То, что в большинстве случаев я сплю исключительно с ней, не значит, что я собираюсь с ней гулять. Мы не в отношениях. У нас договор. Это две разные вещи.
Пройдясь вдоль каналов и покормив голубей на площади Дам, мы заходим поужинать и заодно согреться. Все, кого встречаем, очень дружелюбны и говорят по-английски. Это, почему-то, удивляет меня. Насладившись едой, отправляемся на поиск всех тех вещей, что отличают Амстердам от других городов и заходим в первую же попавшуюся «кофейню». Мне даже не приходится уговаривать Франко, Джейми и Робби присоединиться, хотя обычно они редко когда соглашаются покурить марихуану.
Через тридцать минут мы уже вспоминаем, как образовалась наша группа и какими ужасными были первые выступления. Давно так не смеялся. Я расслабился, наслаждаясь моментом. Как раз то, что мне так необходимо.
Проходит несколько часов, прежде чем мы покидаем это заведение и двигаемся в сторону квартала Красных фонарей. Возле каждой витрины с пип-шоу, блаженно замираем. Я не смог склонить их к посещению борделя, поэтому мы отправляемся на «живое» секс-шоу. Это порно в реальном времени, в котором актеры занимаются сексом на сцене. Нам оно показалось чертовски смешным, мы не смогли смотреть на происходящее с серьезными лицами и смеялись как тринадцатилетние подростки, которые никогда до этого не видели сисек и писек.
Нас выгоняют задолго до кульминационного момента. Черт их побери.
Около полуночи мы возвращаемся в автобус и все еще смеемся, обсуждая, секс-шоу, когда из своей комнаты выходит Клер. Должно быть, мы разбудили ее. Со зверским выражением лица она отодвигает дверь и хмуро смотрит на нас.
— Я пытаюсь поспать.
Сверху на ней надета тонкая майка, а ближе к югу трусики «танга». Но ей наплевать, что не нее уставились четыре пары глаз.
— У кого-то плохое настроение. — Я смеюсь, потому что даже она не сможет испортить сегодняшний вечер.
Клер прищуривается и злобно выдыхает: «Ну и как вам травка?»
Я улыбаюсь.
— Великолепно, черт возьми.
Я впервые улыбнулся ей.
Она это заметила. Неожиданно ее гнев куда-то испаряется, а губы раздвигаются в улыбке. Соблазнительной. Единственной, которая есть в ее арсенале. Проще сказать, что улыбка Клер— это ничто иное, как предложение.
— Великолепно, — мурлычет она, хватаясь за мою футболку и втягивая в свою комнату.
— Ты кого-нибудь трахал?
Я смеюсь.
— Что?
Она стягивает мою футболку через голову.
— Я сказала, ты кого-нибудь трахал? Проституток?
Чувствую себя немного заторможенным.
— А, нет. Мы только смотрели. Это считается?
Улыбка вновь возвращается на ее лицо, а глаза по-собственнически смотрят на меня.
— Хорошо. А теперь ты готов повеселиться?
Веселье всегда включает в себя наркотики и секс.
— Да, черт возьми.
Она роется в прикроватном столике, вытаскивает пластиковый пакет, наполненный разноцветными таблетками, и достает две одинаковые капсулы. Засунув одну в рот, она вручает вторую мне.
— Что это?
Обычно я ни о чем ее не спрашиваю.
— Разве это важно? — Игриво подначивает она меня.
— Наверное, нет, — отвечаю я. Это действительно неважно.
Она уже стянула майку и теперь переступает через трусики.
— Таблетка усилит твои ощущения от того, что будет происходить в этой постели.
Ты такого еще не испытывал.
Я запихиваю ее в рот и проглатываю.
— Звучит отлично, чувиха.
— Ты только что назвал меня чувиха? Я не чувиха. — Она смотрит на свою грудь. — Это же очевидно. — Клер оскорбилась, но недостаточно, чтобы перестать раздевать меня.
Я никогда не называл ее чувиха. Для меня это слово означает выражение привязанности. Обычно я приберегаю его для самых близких друзей. Она таковой не является, и я не испытываю к ней ни толики нежности. Как жаль, что невозможно взять свои слова обратно. У меня такое чувство, что я только что поделился с ней чем-то личным, сокровенным.