— Тогда мы тоже это выберем, — сказала Джинни, пошушукавшись с Луной.
— Папа хорошо разбирается в рунах, — добавила та. — Летом мы уедем на море. Но он сможет заниматься со мной.
— Погоди, — опешил я, — а как же Том? Нужны ведь все четверо!
— Мы же не на все лето уедем, только на месяц, — ответила Луна. — Сразу после экзаменов. Вернемся в середине июля. Том, это нормально? Если нет, я уговорю папу остаться.
— В самый раз, — улыбнулся он. — А пока не будем терять времени понапрасну!
Мы и не теряли — экзамены надвигались с неотвратимостью Хогвартс-экспресса, и хоть мы особенно не переживали (с таким-то наставником!), все равно заразились всеобщей нервозностью.
— Самое ужасное, что вы можете сделать — это запороть зелье, — сказал нам Том. — По прочим предметам, если получите меньше «выше ожидаемого», я вас не выпущу отсюда, пока не исправитесь.
Потом он подумал и добавил:
— Ладно, ради истории магии и полетов сделаю исключение, так и быть… Кстати, а как насчет нападений? Прекратились?
— Да, волшебным образом прекратились, как только Дамблдор покинул школу, — фыркнула Джинни. — А Хагрида, кстати, выпустили. Только он какой-то пришибленный ходит.
— Наверно, его допрашивали, — предположила Луна. — С веритасерумом. А может, легилиментили. Это неприятно.
— Ну, зато убедились, что он ни при чем, — вздохнул Невилл, который тоже жалел лесничего, пострадавшего ни за что ни про что. В прошлый-то раз он хоть акромантула в замке прятал, а теперь вообще оказался сбоку припека.
Что до нападений, то у нас банально не хватало времени планировать очередное покушение. Вдобавок постепенно начали приходить в себя наши первые жертвы.
Ей-ей, я даже растрогался, когда увидел, как Филч обнимает свою миссис Норрис и чуть ли не плачет от счастья! Кошка, к слову, с тех пор обходила нас далеко стороной и делала вид, будто не замечает, что мы находимся после отбоя в неположенном месте. Это была очень умная тварь…
Потом очнулся первокурсник-фотограф, а следом и остальные. Я слышал, всем вливали зелье из мандрагор, чтобы оживить, и надеялся, что на наших жертвах оно не скажется каким-нибудь неожиданным образом. Том сказал, что ничего с ними не случится, и я предпочел поверить ему на слово.
По счастью, никто ничего не мог рассказать о нападавших. Никто ничего не видел, а если и слышал — то только странные шорохи, не более того.
Очнулся и Перси, и мы с Джинни отправились его навестить, спугнув Пенелопу Кристал, ворковавшую что-то определенно нежное.
— Ну… ты как? — неуклюже спросил я, убедившись, что брат жив-здоров, только мрачен по самое некуда. Я бы подумал, что он переживает из-за экзаменов, если бы не знал, что всем пострадавшим разрешили сдавать их осенью, чтобы они успели нормально подготовиться. В конце концов, не по собственной же воле они провалялись пару месяцев без сознания!
— В порядке, — ответил он, глядя куда-то в сторону.
Перси как-то изменился, только я никак не мог понять, в чем именно. Ну, похудел немного и побледнел, это ясно, но у меня сложилось впечатление, будто в нем что-то надломилось. И не могу сказать, когда именно это случилось: когда он стал жертвой нападения или когда услышал (видимо, от Пенелопы) об отстранении директора.
— Точно?
— Да. Я напишу родителям, что со мной уже все в порядке, — сказал он. — Если близнецы не успели первыми. Передать им что-нибудь?
Это предложение стало для меня такой неожиданностью, что я только головой помотал, а Джинни серьезно попросила:
— Напиши, что мы их любим по-прежнему, но вынуждены искать свою дорогу в жизни. Так, Рон?
— Да, пожалуй, — кивнул я. — Ну и можешь добавить, что у меня «превосходно» по двум экзаменам, а у Джинни — аж по трем. Остальные еще не сдавали, рано.
— Ладно, передам, — кивнул Перси и вздохнул. — Сколько же я пропустил…
— Не так много, — утешил я. — Все равно никто толком не учился, монстра ловили. Ходят слухи, что экзамены хотели вовсе отменить, но попечители встали на дыбы, мол, как это — кто-то лоботрясничал, кто-то учился, и всех переведут на следующий курс?
— Малфой… — с непонятным выражением протянул брат.
— Он самый, — усмехнулась Джинни. — Но он прав. Мы вот не геройствовали, а учились, так что спокойно сдаем по программе. Пострадавшим экзамены перенесли на осень, сам знаешь. Ну а прочие пусть крутятся, как хотят!
— Согласен. — Перси помолчал, потом спросил: — А Дамблдор вернется или нет, что у вас говорят?
Мы переглянулись. В принципе, это было секретом Полишинеля, так что можно было и рассказать.
— Там мутное дело, Перси, — сказал я. — Малфой, ясно, не хочет, чтобы Дамблдор снова занял директорское кресло, но, хоть он и влиятельный тип, часть попечителей, я слышал, уже пошла на попятную. Да и в Визенгамоте с Министерством многие на стороне Дамблдора. Так что, думаю, сейчас Малфой сольется по-тихому, без скандала — доказательств-то у него никаких нет, нападения прекратились, все живы. Так что на будущий год у нас будет прежний директор.
— Ясно, — кивнул он, снова о чем-то задумавшись. — Вы домой так и не собираетесь? На каникулах?
Мы с сестрой переглянулись и решительно помотали головами.
— У миссис Лонгботтом спокойнее, — сказала Джинни. — Она нас многому учит, такого в школе не преподают. А если ты о деньгах, то…
— Вырастем — рассчитаемся, — закончил я. — Хотя не такие уж получаются большие траты, она сама говорила. Нам много не нужно.
— Понятно… Идите, отбой скоро, — сказал Перси и снова о чем-то задумался. — Спасибо, что навестили.
— Так ты все-таки наш брат, — удивленно ответила Джинни, — и даже, кажется, не такой говнюк, каким я тебя всегда считала!
— Неужто? — ожил тот. — Это почему же ты обо мне так думала?
— Потому что ты подхалим, — безжалостно ответила сестра. — Думаешь только о карьере, а ради нее кому угодно в ножки кланяться готов. И отца ты презираешь, думаешь, я не знаю? Хочешь выбиться в люди и смотреть на всех свысока, вон как тот же Малфой-старший! Только не выйдет у тебя, Перси, как был подлизой, так и останешься. Будешь на побегушках у какого-нибудь старого чмыря из Министерства, вот и вся твоя карьера! Кому ты там нужен, такой умный?
— Еще как нужен, — вставил я. — Там, я слышал, именно такие и ценятся, которые для начальства в лепешку расшибутся, лишь бы подачку кинули. Но выше какого-нибудь секретаря им все равно не подняться, там все места давно уже поделены на пару поколений вперед. Нет, я слышал, пробиться можно, но характер другой нужен. Не твой, Перси. Ты угождать здорово научился, а пробивной силы нет. Так что… Извини, если огорчили.
— Это вы на Слизерине набрались? — спросил он, помолчав.
— И там тоже, — ответил я. — Но у нас и самих головы на плечах имеются.
Джинни добавила не без намека: