- А плевать мне на потери. Я хочу знать, что у них там творится.
Когда адъютант ушел, Кюхлер связался с Лютьенсом.
- Так что имейте в виду. И вот что: зашифруйте это и отправьте по каналам Флота в Берлин. Для передачи Дейдре фон Лееб в собственные руки. Я продублирую через МИД.
“Командующим военными округами.
Совершенно секретно, особой важности.
Передано вне всякой очереди 09 часов 04 минуты 19 мая 1941 г
Персональная ответственность за разглашение.
Приказываю начать операцию «Суворов» в 5 часов 00 минут 20 мая 1941 г. Передать в войска сигнал «Суворов» в 3 часа 00 минут.
Начальник Генерального Штаба.К.Жуков”
Берлин. Аэропорт Тепельсдорф. Полдень.
Протокол был разработан специально для этого случая.
На аэродроме великого Фюрера германской нации и сопровождающих его лиц (среди которых Геринг, Гальдер, Браухич, Хойзингер, Редер, Вейхс) встречал почетный караул всех родов войск. Оркестр играл «Слава тебе в победном венце», «Германия превыше всего», «Хорст Вессель», «Немецкие солдаты», «Полет Валькирий» «Маньяков» — новую песню, написанную по заказу корпуса Штудента.
Армия, Авиация, Флот, Десантники, Артиллерия, Танковые войска, войска Связи и управления (недавно организованные) — создатели Рейха. Затем, во втором ряду — эсэсовцы, лейб-гвардия, так и не ставшая настоящей гвардией.
Старые союзники — тальянцы.
Новые — норвежцы, финны (в качестве представителя — ейдра фон Лееб и офицер связи при ней — льфо Кекконен), румыны (Корвин фон Рунштедт и генерал Дмитриеску), Венгры (сам регент Хорти), Словаки.
Само собой, весь состав русской миссии во главе с военным атташе.
Гитлеровская молодежь.
Гимнастические клубы.
Потом — новники МИДа с супругами.
Послы иностранных государств с женами.
Государственные советники.
Представители прессы.
И, разумеется, дети с цветами для воинов-победителей.
Ему пришлось выступить с речью, не совсем даже бессодержательной (он вложил в нее намеки на «лунную программу» добавленную в последний момент толком еще не оформившуюся идею «единой Европы» ). Официальное разъяснение по поводу нюрнбергских законов Шелленберг просила отложить до заседания Рейхстага.
Все это безбожно затянутое парадное и помпезное мероприятие, равно как и последовавший вслед за ним официальный обед в честь советского посла, господина Бережкова, были нужны именно для парадности и помпезности. «Ганнибал в Капуе», «Капабланка в Нью-Йорке» — усть наивная, но дополнительная маскировка. И прекрасная возможность открыто собрать в Берлине весь цвет генералитета Рейха. Собрать на последнее совещание, в нарушение всех традиций организованное в Рейхсканцелярии.
Таллин. Полдень.
Несмотря на все меры обеспечения секретности (а может быть, именно — них), о выходе в море кораблей Балтфлота знал весь город. Ходили самые невероятные слухи. Говорили, что по договору с Германией корабли будут использованы для организации вторжения на Британские острова. Что Шведы вступили в сговор с Гитлером и собираются высадиться в Эстонии. Что президент Рузвельт под угрозой войны потребовал вывести оккупационные войска с территории прибалтийских республик. Что эстонские буржуи заложили на дне заряды взрывчатки огромной силы, и только бдительность НКВД и лично товарища Сталина спасла корабли от неминуемой гибели.
Корабли уходили из Таллина.
Уходили медленно, поодиночке, забив весь эфир отборными матюгами. Уходили, не успев принять на борт провизию. Уходили с половинным запасом топлива. С практическими снарядами вместо боевых. С частично разобранными машинами. Иногда, если особенно не везло, даже с неполной командой.
Штаб командующего на «Марате» лагал поистине титанические усилия, пытаясь управлять этим стадом кораблей, еще шесть часов назад составлявших лучший советский флот.
А работники госбезопасности пеленговали новые и новые подпольные передатчики. Внезапный выход кораблей в море активизировал не только германскую, но и британскую шпионскую сеть в Прибалтике.
Берлин. День. Фиона Шелленберг.
Фиона была в прекрасном настроении. О совещании в Рейхсканцелярии, она, разумеется, была извещена. Но вот порядок прибытия самолетов с командующими оперативными направлениями оставался в компетенции ОКХ, извечно недолюбливающего. В общем, ее имени в списке допущенных к этой «надежно охраняемой военной тайне Рейха», не было. Однако, аппарат РСХА сработал профессионально, и Фиона была первой, кого увидел Корвин, спускаясь по трапу самолету. Потом она позвонила в Управление, обрадовала подчиненных, что появится после обеда, и отвезла Корвина на конспиративную квартиру.
Принцесса улыбнулась. Свое она все-таки взяла…
Работа не лезла в голову.
Фиона заставила себя просмотреть отчет из штаба группы «Средиземноморье». Всезнайка-Барон влез в дела, находящиеся в исключительной компетенции ее управления. Сейчас, вместо того, чтобы управлять войсками, он занимался организацией межнациональных столкновений в Турции, Армении, Азербайджане. Ни МИД, ни политическая разведка Рейха не были в курсе его самостийной дипломатии.
Жаловаться Фюреру было бесполезно, Фюрер ее недолюбливал, видимо, терпел только ради спокойствия Корвина. Фиона ограничилась тем, что устроила в штаб Барона информатора и корректировала «политику» фон Глюка через свою агентуру в Закавказье.
В два часа ей принесли дешифрованную телеграмму из Тронхейма. Идиот Кюхлер пользовался МиДовским шифром, известным в деталях криптографам всего мира.
Поскольку депеша из штаба Лютьенса, по всей видимости, дублировала Кюхлеровскую, у 6 управления появилась надежда отыскать ключ к существенно более стойким шифрам ВМС. Это еще улучшило ее настроение.
Фиона вызвала специалистов, дала им инструкции, позвонила военному атташе в Анкаре (шли первые проработки к «Цицерону» ), и лишь потом вдумалась в содержание телеграммы.
Москва. Кремль. День.
- Сводку погоды Берлинского радио.
- Слушаюсь, товарищ начальник Генерального штаба.
Жуков нетерпеливо выхватил распечатку.