— Я считаю, что он поддался эмоциям и на три четверти убил свои шансы в войне против Англии.
— Кто еще придерживается этого мнения?
— Разрешите?
— Говорите, товарищ Молотов.
— В Министерстве Иностранных Дел считают, что гитлеровская агрессия против Югославии развязывает руки нашей дипломатии. Германия напала на страну, с которой мы заключили союзный договор, и тем самым, разорвала Пакт о ненападении с нами. В новой дипломатической ситуации мы можем начать боевые действия против Германии в любое время, без официального объявления войны и даже без разрыва соглашения 1939 г.
— Генеральный штаб считает, что сейчас настал исключительно благоприятный момент для начала войны с Германией. Вся операция строится на том, что части немецких войск и авиации стратегически интернированы в Югославии и Греции и не могут быть быстро перенацелены против нас. Между группировками войск в Польше и на Балканах образовался разрыв, против которого сосредоточены войска Киевского особого военного округа и Южного военного округа. Используя эффект внезапности, мы должны нанести удары по немецким аэродромам в Польше, Румынии и Венгрии, захватить господство в воздухе и начать наступление на Бухарест и Плоешти. Плоешти — это 75% нефти стран «Оси», товарищ Сталин.
— Мне это известно, товарищ Жуков. Продолжайте.
— Вспомогательный удар должен быть нанесен на Люблин — с юга силами Кирпоноса и с севера — силами Павлова. Отвлекающее наступление предпримем в Восточной Пруссии.
— Опять угробим армию в Мазурских болотах?
— В войне приходится иногда идти на риск.
— Хорошо. А что думают командующие округами? Начнем с севера. Товарищ Барковский.
- Данные агентурной разведки указывают на пристальное внимание Гитлера к району Мурманска-Полярного. На территории Норвегии и Финляндии сосредотачиваются две неприятельские армии, воздушный флот.
- Мы посылаем вам на усиление линкор «Советский Союз». Сегодня это лучший артиллерийский корабль в мире, товарищ Барковский.
- Если, как это предлагает Георгий Константинович, мы нанесем удар немедленно, линкор будет заперт в Балтийском море и окажет помощь разве что Ленинграду, — генерал усмехнулся. — В этом случае я смогу обеспечить безопасность Мурманска только если Финляндия останется нейтральной в Советско-Германской войне.
- Вы можете гарантировать нейтралитет Финляндии?
После небольшой паузы Жуков ответил:
- Могу гарантировать обратное.
- Сколько дивизий мы можем передать генералу Барковскому?
- У нас достаточно войск в резерве и еще больше формируется. Проблема не столько в дивизиях, сколько в снабжении их. Мы можем пользоваться только одной железной дорогой — енинград — урманск, и ее пропускная способность ограничена. К тому же линия границы удалена от дороги и проходит ей параллельно.
- Мы вернемся к этому вопросу позднее. Товарищ Павлов.
- Меня беспокоит сосредоточение крупных сил в Белостоцком выступе. Немцы показали в Польше и во Франции, к чему может привести такое расположение войск при потере инициативы. Напомню, что по данным разведки в полосе моего фронта по стратегическому плану «Барбаросса» должны действовать две сильнейшие немецкие танковые группы. Это около двух тысяч танков.
- Товарищ Кирпонос.
- Механизированные корпуса, которым по плану войны назначается основная роль в наступлении на Плоешти, опаздывают с сосредоточением. Я боюсь, что придется возложить всю тяжесть операции на плечи пехоты…
- Сколько времени требуется для должной подготовке наступления?
- Вероятно, около месяца, товарищ Сталин.
01 мая 1941 г. Штаб двенадцатой германской армии. Афины.
Барон фон Глюк, командующий двенадцатой армией, нервничал. Вопреки всем уставам, традициям да и просто здравому смыслу его штаб располагался едва ли не на передовой. Оставалось гадать, что заставило главкома сухопутных сил назначить местом расположения штаба армии Афины, еще не очищенные от остатков греческих войск. В городе по временам постреливали.
Барон просмотрел оперативную сводку. Армия, добивая греков и англичан, растянулась по полуострову. Последние «томми» эвакуировались на Крит. Сводка перечисляла трофеи, захваченные на Пелопонессе. Пленных было немного. Барон повертел в руках бокал из тонкого хрусталя. (“Все-таки штаб, устроенный в приличном отеле, имеет и свои преимущества».) Плеснул на дно темный густой «Киршен» местных ресторанных запасов.
- Вино какой страны вы употребляете в данное время суток?
Барон подумал, что для хорошего офицера неожиданностей не существует.
- Кажется, французское, мой Фюрер.
Великий Фюрер германской нации брезгливо перелистал сводку. Налил себе вина, залпом выпил. Барон поморщился: манеры вождя всегда оставляли желать много лучшего. Со стаканом в руке он смотрелся естественнее, чем с бокалом.
- Доклад мне не нужен. «Маритой» все ясно. Вот что, вы можете объяснить мне, Барон, что мы вообще забыли в Югославии и Греции? Трения с Италией? Или головную боль по поводу вытаскивания войск с полуострова и неизбежной оттяжки «Барбароссы» ? Я прочел доклад Клейста. Вслух. Генеральному инспектору бронетанковых войск.
- И что? — оинтересовался Барон.
- Инспектор требует голову Клейста. Говорит, что покажет ему, что значит «медленно и методично». Ладно, Барон. То, что мы здесь — ошибка. Но ведь ее надо как-то использовать.
- Согласно приказу от 25 апреля штабом армии подготавливается операция по овладению Критом. С использованием аэродромов материковой Греции и Крита расширяется сфера деятельности Люфтваффе на Средиземном море, что полезно в рамках африканской компании.
- Сколько сейчас войск на Крите?
- Трудно сказать. Туда эвакуированы остатки экспедиционного корпуса. Думаю, всего там дивизии две-три, ограниченно боеспособные. Может быть, больше.
- Я тоже так думаю. И сколько, по-вашему, времени можно удерживать Крит, имея сложный горный рельеф, три дивизии и господство на море? Барон, мне хотелось бы, чтобы к началу общего совещания у вас появились бы более радикальные идеи. Фюрер подошел к окну. Над Акрополем висело знамя Рейха. Это, разумеется, оскорбляло греков, что было не важно. Но это оскорбляло и его чувство истории, которым фюрер весьма гордился.
- Барон, среди греческого сопротивления ваши службы кого-нибудь контролируют?
- Конечно.
- Тогда пускай греки снимут ЭТО. Не мне же этим заниматься.
Из протокола совещания личного штаба Фюрера.
1 мая 1941 г. Афины.