Он повернулся, достал карандаш и блокнот.
— Послушайте, — сказал он, не поднимая глаз с блокнота. — В «Парамаунте» сегодня идет очень хороший старый фильм — «Потерянный горизонт». Может, сходим?
— Да как-то…
— Вы говорили, что у вас нет ни одной знакомой души в городе.
Минуту поколебавшись, она сказала:
— Хорошо.
— Вот и отлично. Где встречаемся?
— В вестибюле «Нью-Вашингтон-Хаус».
— В восемь, согласны? — Он оторвал от блокнота страничку. — Меня зовут Дуайт. Как Эйзенхауэра. Дуайт Пауэлл. — Он выжидающе глядел на нее.
— А меня Эвелин Киттеридж.
— Будем знакомы, — улыбаясь, сказал он.
Она широко улыбнулась в ответ. В глазах Дуайта мелькнуло какое-то удивление. Или воспоминание?
— В чем дело? — спросила Эллен. — Вы как-то странно на меня смотрите.
— Вы улыбаетесь точно так же, как одна моя знакомая девушка…
Наступило молчание, потом Эллен решительно сказала:
— Джоан Бэкон или Бэском… за эти два дня мне уже дважды говорили, что я похожа на эту Джоан…
— Нет, — сказал Пауэлл. — Ту девушку звали Дороти. Считайте, что я угостил вас завтраком. — Он помахал рукой кассиру около двери, показал ему чек. Потом ткнул пальцем в Эллен и себе в грудь. Потом сунул чек в карман. — Вот и все дела.
Эллен стала надевать пальто.
— В восемь часов в вестибюле «Нью-Вашингтон», — повторил Пауэлл. — Вы там остановились?
— Да. — Эллен заставила себя улыбнуться. Она легко представляла себе ход его мыслей: легко пошла на знакомство, в городе никого не знает, остановилась в гостинице. — Спасибо за завтрак.
— Пустяки.
Она взяла сумочку.
— До вечера, Эвелин.
— До восьми часов.
Она повернулась и пошла к выходу, стараясь не спешить и чувствуя у себя на спине его взгляд. У двери она обернулась. Он помахал ей рукой и улыбнулся. Она тоже помахала ему в ответ.
Выйдя на улицу, она почувствовала, что у нее дрожат ноги.
Эллен спустилась в вестибюль в половине восьмого — чтобы Пауэллу не вздумалось попросить администратора позвонить в номер мисс Киттеридж. Дуайт прибыл без пяти восемь. Тонкая полоска усиков поблескивала над его нервной улыбкой (легко пошла на знакомство… никого не знает в городе…). Он уже позвонил в кинотеатр и узнал, что «Потерянный горизонт» начинается в 20.06, и они взяли такси, хотя до кинотеатра было всего несколько кварталов. Где-то на середине картины Дуайт обнял Эллен за плечи. Краем глаза она поглядывала на руку, которая ласкала Дороти, которая столкнула ее в колодец… может быть, столкнула…
Здание муниципалитета было в трех кварталах от кинотеатра и в двух от ее гостиницы. Они прошли мимо него по дороге назад. На верхних этажах было освещено несколько окон.
— Это самое высокое здание в городе? — спросила Эллен.
— Да, — ответил Дуайт. Его взгляд был устремлен вперед на тротуар.
— Сколько в нем этажей?
— Четырнадцать. — Направление его взгляда не изменилось.
Эллен подумала: «Когда человека спрашиваешь о высоте здания, рядом с которым он находится, его взгляд невольно обращается к зданию, даже если он знает ответ. Разве что у него есть особая причина не смотреть на него?»
Они устроились в кабинке бара, отделанного темным деревом, и заказали по порции виски с лимонным соком. Разговор не очень клеился. Эллен приходилось как бы толкать его в гору. Пауэлл говорил медленно, словно обдумывая каждое слово. Жизнерадостный подъем, с которым он начал вечер, исчез, когда они проходили мимо здания муниципалитета, потом, когда они зашли в гостиницу, он снова повеселел, но теперь медленно мрачнел.
Они разговаривали о том, какая у кого работа. Пауэллу не нравилось обслуживать посетителей в баре. Он уже проработал там два месяца и собирался уйти, как только найдет что-нибудь получше. Он копил деньги на то, чтобы поехать летом учиться в Европу.
Учиться чему? Его главный предмет — английский язык. Он что, собирается его преподавать? В этом он не уверен. Может быть, попробует свои силы в рекламе или издательском деле. Было видно, что он весьма смутно представлял свое будущее.
Потом они заговорили о девушках.
— Как мне надоели эти студентки, — сказал он. — Рассуждают по-детски… все принимают всерьез.
Эллен подумала, что за этим последует обычное: «Нельзя придавать сексу слишком большое значение. Раз мы нравимся друг другу, почему бы нам не переспать?»
Но Дуайт ничего подобного не сказал. Казалось, у него на душе висит какой-то камень. Он тщательно взвешивал каждое слово, вертя в руках бокал с их третьим коктейлем.
— Повиснет тебе на шею, и никак ее не стряхнешь. — Его синие глаза помутнели. Он внимательно смотрел на руку с бокалом. — Во всяком случае, без скандала не стряхнешь.
Эллен закрыла глаза. У нее взмокли ладони.
— Конечно, таких людей жалко, — продолжал Дуайт, — но все же думать надо в первую очередь о себе.
— Каких людей? — спросила Эллен, не открывая глаз.