— Мистер Кингшип все еще не пришел с обеда, — ледяным тоном сказала она.
— Дорогая, в двенадцать часов он уже ушел на обед. Сейчас три часа. Сколько можно питаться? Не носорог же он!
— Если хотите, я запишу вас к нему на прием в середине недели.
— Я хотел бы поговорить с его сиятельством сегодня.
Мисс Ричардсон с суровым видом задвинула ящик.
— Завтра Рождество, — сказала она. — Мистер Кингшип пришел сегодня ненадолго несмотря на то, что мы четыре дня не будем работать. Он бы не пришел, если бы не неотложные дела. Он дал мне строгое распоряжение его не беспокоить. Ни по какому поводу.
— Значит, он не на обеде?
— Он дал мне строгое распоряжение…
«Тип» вздохнул. Перебросив свернутое пальто на левую руку, он взял со стола мисс Ричардсон листок бумаги из пачки, лежавшей рядом с телефоном. Положив его на большую синюю книгу, которую держал на согнутой левой руке, он вынул ручку мисс Ричардсон из ониксовой подставки и начал писать.
— Нет, вы только поглядите! — воскликнула мисс Ричардсон. — Каково!
Человек кончил писать, вернул ручку на место и подул на написанное. Потом свернул листок вчетверо и подал его мисс Ричардсон.
— Отдайте ему это, — сказал он. — Если вам нельзя входить, подсуньте под дверь.
Мисс Ричардсон глядела на него с негодованием. Потом спокойно развернула бумажку и прочитала ее содержимое.
— Дороти и Эллен?.. — смятенно спросила она.
Посетитель смотрел на нее безо всякого выражения.
Она поднялась со стула.
— Он распорядился не беспокоить его ни по какому поводу, — повторила она, как заклинание. — Как вас зовут?
— Отдайте ему записку, и все, дорогуша.
— Послушайте…
Он смотрел на нее серьезным взглядом, который совсем не вязался с его шутливым тоном. Мисс Ричардсон нахмурилась, еще раз взглянула на содержимое записки и, свернув листок, пошла к дубовой двери.
— Хорошо, — угрожающе сказала она, — но у вас все равно ничего не выйдет. Он распорядился…
Она осторожно постучала в дверь. Потом открыла ее и проскользнула в кабинет, держа перед собой записку как бы в качестве оправдания.
Через минуту она вышла из кабинета. На лице ее было разочарование.
— Заходите, — сказала она, придерживая дверь.
Посетитель бесцеремонно прошел мимо нее, закинув пальто на плечо и держа книгу под мышкой.
— Не вешайте нос, — прошептал он мисс Ричардсон.
Услышав тихий звук закрываемой двери, Лео Кингшип поднял глаза от листка бумаги, который держал перед собой. Он стоял за столом в одной рубашке — пиджак висел на спинке кресла позади него. Очки были сдвинуты на розовый лоб. Пробиваясь через жалюзи, солнце полосками освещало его плотную фигуру. Он с беспокойством вглядывался в человека, который шел по ковру к его столу.
— Ах, это вы, — сказал он, когда человек подошел к освещенному месту и Лео Кингшип смог его узнать. Он посмотрел на записку и скомкал ее. Тревога на его лице сменилась облегчением, а затем раздражением.
— Здравствуйте, мистер Кингшип, — сказал посетитель, протягивая руку.
Кингшип вяло пожал ее.
— Неудивительно, что вы не захотели назваться мисс Ричардсон.
Человек, улыбаясь, плюхнулся в кресло для посетителей, положив пальто и книгу на колени.
— Боюсь, что я забыл, как вас зовут, — сказал Кингшип. — Грант?
— Гант. — Посетитель непринужденно скрестил длинные ноги.
Кингшип остался стоять.
— Я очень занят, мистер Гант, — твердо сказал он, указывая на загроможденный бумагами стол. — Так что если эта «информация» о Дороти и Эллен, — он поднял скомканную бумажку, — состоит из тех же теорий, что вы развивали в Блю-Ривер…
— Частично так, — сказал Гант.
— Тогда, извините, я не хочу вас слушать.
— Я и так знаю, что не состою в списке наиболее уважаемых вами персон.
— Вы хотите сказать, что вы мне не нравитесь? Это не так. Вовсе нет. Я понимаю, что вы руководствуетесь наилучшими побуждениями, что вы прониклись симпатией к Эллен. В общем, вы приняли в этом деле юношески пылкое участие… Но это участие было направлено не в ту сторону и в результате причинило мне большую боль. Ну на что это похоже — вы врываетесь ко мне в номер гостиницы непосредственно после смерти Эллен… начинаете в такой момент ворошить прошлое… — Он просительно посмотрел на Ганта. — Неужели мне не хотелось бы верить, что Дороти не покончила жизнь самоубийством?
— Она и не покончила.
— А как же предсмертная записка? — устало спросил Кингшип. — Как объяснить записку?
— Несколько невнятных предложений, которые допускают несколько толкований. Или ее вынудили это написать обманом. — Гант наклонился вперед. — Дороти пошла в муниципалитет регистрировать брак. Эллен дала совершенно правильное толкование обстоятельствам дела; то, что ее убили, доказывает ее правоту.
— Ничего подобного, — отрезал Кингшип. — Между двумя убийствами нет никакой связи. Вы же слышали мнение полиции…