— Нет. Мне надо с тобой увидеться. Через полчаса буду ждать тебя на нашей скамейке.
— Но на улице дождь! Неужели ты не можешь прийти в нашу гостиную?
— Нет. Послушай, ты помнишь кафе, в котором мы вчера ели чизбургеры? Приходи туда в девять часов.
— Не понимаю, почему ты не можешь прийти в гостиную…
— Детка, ну пожалуйста…
— Это… это имеет отношение к завтрашнему дню?
— Я тебе все объясню в кафе.
— Так имеет или нет?
— И да и нет. Послушай, все будет хорошо. Я тебе все объясню. Только приходи в кафе в девять часов.
— Ну ладно.
Без десяти минут девять он выдвинул нижний ящик и вынул из-под пижамы два конверта. Один был запечатан, и на нем был написан адрес:
«Мисс Эллен Кингшип
Северное общежитие
Университет Колдвелл
Колдвелл, Висконсин».
Он напечатал адрес днем в гостиной Студенческого союза, где стояло несколько пишущих машинок, которыми могли пользоваться все студенты. В конверте была записка, которую Дороти утром написала на занятиях. В другом конверте были две капсулы.
Он положил по конверту в каждый из внутренних карманов пиджака, запомнив, какой конверт где лежит. Затем надел плащ, затянул пояс и, бросив на прощание взгляд в зеркало, вышел. Открыв парадную дверь дома, он старательно шагнул правой ногой вперед, улыбаясь собственному суеверию.
Когда он пришел в кафе, там почти не было посетителей. Заняты были только две кабинки: в одной двое пожилых мужчин сидели неподвижно, уставившись на шахматную доску; в другой — у противоположной стены — сидела Дороти, обхватив рукой чашку с кофе и глядя на нее, словно это был магический кристалл. Голова у нее была повязана белым шарфом, на лбу лежали плоские потемневшие от воды колечки, каждое из которых было закреплено заколкой. Она заметила его, только когда он вошел в кабинку и стал снимать плащ. Тогда она подняла глаза и обеспокоенно посмотрела на него.
Бледность ненакрашенного лица и приглаженные волосы делали ее моложе. Он повесил плащ на крючок рядом с ее плащом и сел на стул, стоявший напротив.
— Что случилось? — встревоженно спросила она.
К их столику подошел хозяин кафе — худой старик по имени Гидеон.
— Что будете заказывать?
— Кофе.
— Один кофе?
— Да.
Гидеон отошел, шаркая ногами в домашних тапочках. Дороти перегнулась через стол:
— Что случилось?
Он тихо сказал:
— Вернувшись домой, я нашел в передней записку хозяйки, в которой говорилось, что мне звонил Герми Годсен.
Ее пальцы стиснулись вокруг чашки.
— Герми Годсен…
— Я ему перезвонил. — Он на минуту замолчал и царапнул ногтем поверхность стола. — Оказывается, он дал мне не те пилюли. Его дядя… — Он резко оборвал себя, увидев подходящего к столу Гидеона с чашкой кофе в руках. Они сидели неподвижно, впившись друг в друга взглядами, пока старик не отошел. — Дядя, оказывается, поменял лекарства местами. И это были совсем не те пилюли.
— А что это были за пилюли? — испуганно спросила она.
— Что-то рвотное. Ты же говорила, что тебя вырвало. — Он поднял чашку. Положил на блюдце бумажную салфетку, чтобы в нее впитался выплеснувшийся из дрожащей руки Гидеона кофе, и поставил чашку поверх салфетки.
Дороти облегченно вздохнула:
— Ну ладно, это все в прошлом. Они мне не причинили особого вреда. А ты так разговаривал по телефону, что я совсем перепугалась.
— Дело не в этом, детка. — Он отложил намокшую салфетку. — Перед тем как тебе позвонить, я виделся с Герми. И он дал мне те пилюли, которые нужно, — которые тебе тогда надо было принять.
Ее лицо сразу осунулось.
— Нет, я не хочу…
— Но, милая, тут нет ничего трагического. Мы на том же месте, что были в понедельник, — вот и все. Просто нам предоставляется еще один шанс. Если пилюли подействуют, все прекрасно. Если нет — завтра поженимся. — Он медленно мешал ложечкой кофе. — Я принес капсулы. Примешь их сегодня вечером…
— Но…
— Что «но»?
— Я не хочу, чтобы мне предоставлялся еще один шанс. Я не хочу принимать никаких капсул… — Она наклонилась вперед. Ее сцепленные руки побелели. — Я все время думала, какой завтра нас ждет счастливый день… — Она закрыла глаза, и из-под век выкатилось несколько слезинок.
Последние слова она произнесла, повысив голос, и он глянул в сторону стариков, играющих в шахматы, и наблюдающего за игрой Гидеона. Вытащив из кармана пятицентовик, он сунул его в щель музыкального автомата и нажал кнопку. Затем взял ее сцепленные руки, силой расцепил их и нежно сказал, держа ее руки в своих: