«О! Один уже признал за Дмитрия Павловича!» — хватило ума подумать мне.
— Извините, любезнейший… Мы с Вами, разве знакомы? — интересуюсь.
— Как, же так, барин? — запричитал мужик, — ведь обещал же к себе взять, а сам пропал куда-то, али не помнишь?
Ну, ни хрена себе!
— Не помню, конечно — сколько воды, то с тех пор утекло… А зачем это я, тебя к себе взять обещал? Напомни!
— Ну, как это зачем, барин, Дмитрий Павлович? Ведь, из ваших я — из генеральских! Дед мой, царство ему небесное, верой и правдой Вашему батюшке всю жизнь служил, да и отец мой, тоже — ныне покойный, успел ему послужить… Да и, худо мне барин! Тогда было худо, а ныне вообще — край! ПОГИБАЮ Я, БАРИН!!! Вместе со всем своим честным семейством погибаю…
— Крепость, вроде как, отменили. Так, что ты не из «моих», а человек вольный…, — я никак не мог сообразить, что мне с этим «подданным» делать.
Вдруг, боковым зрением я увидел — шмутьё на телеге зашевелилось и, слабый, до могильной жути, голос произнёс:
— Матушка, пить…
От неожиданности я, аж подпрыгнул, уронив велосипед, волосы встали дыбом:
— Кто, это?!
Крестьянин размашисто перекрестился на храм и, с привсхлипом ответил:
— Сыночек мой единственный, Ивашка. Отходит, болезный…
Мелькнула несуразная мысль: «Опять Ивашка… Они, что здесь, иначе как Ванями, сыновей не называют?»
— В смысле, «отходит»? — начал пробирать меня внутренний холодок…
— Помирает, значит… Попа бы — отпеть, да кобылка пала…, — мужик с тоскою посмотрел на мой велосипед.
За его спиной — в голос, отчаянно заголосили бабы.
— А, ну-ка успокой своих, думать мешают!
Пока мужик, чуть ли не пинками, регулировал громкость, подошёл к телеге.
Мальчишка, навскидку лет пяти, явно умирал. Я же на «скорой» подрабатывал, кое-что видеть приходилось…. Восковые, заострившиеся черты лица, предсмертный пот. Потрогал лоб — градусов сорок, больше даже. Очень тяжёлое дыхание, каждый вдох, сопровождаемый страшным хрипом, давался ему — видно, с невероятным трудом и мог быть последним…
В страшной панике я сунул мужику бутылку минералки, что была с собой:
— Напои сына, что стоишь… — блин, он не знает, как открыть! Показал… Пока тот поил, лихорадочно думал. Сам не спасу, нужен врач!
— Вот, что… Вы тут, пока располагайтесь… А, я его к себе отнесу, у меня там лекарства есть…
Уже ни о чём не соображая, схватил мальчишку на руки и, понёсся тяжёлым кавалерийским голопом в Замок. Не каждая лошадь на скачках так резво бегает! Видно, таская тяжести по лестницам, я хорошо натренировал ноги. Ну и, пацанёнок был по причине крайнего истощения, чрезвычайно лёгок. Практически одни кости да кожа…
Добежал до Замка невероятно быстро. Только тут думалка потихоньку включилась. Положил мальчика на пол — он деревянный, тёплый, да и, хуже ему уже всё равно не будет…
Немного отдышавшись, достал из тайника лекарства, сделал укол сильного антибиотика. Потом разбавил в воде таблетку аспирина и дал выпить. Блин, боюсь этого мало! Побежал я с Айболитом договариваться…
Айболита, я практически не знал… На «презентации» его не было, сам он не проявлял особого желания со мной знакомится — вроде как, ему от меня и, ничего не надо было. Ну, раз не надо — так не надо, нам тоже от Вас ни чё не надо — поэтому будем любоваться друг другом издали… Айболитом, я его прозвал за круглые очки и бородку, что делало его издали — а иначе я его и не видел, очень на того похожим.
Вблизи Семён Валентинович — главврач Солнечногорской районной больницы, на Айболита смахивал мало! Сильный и уверенный в себе человек — хотя уже и, в возрасте. Хитрить с ним, как-то с первого взгляда расхотелось, поэтому я начал напрямки:
— Судя, по тому, что Вы ко мне ни ногой, Вам от меня ничего не надо… У Вас, что? Всё есть?!
Айболит несказанно, по виду, удивился такому началу разговора. Немного подумал — по ходу, а не послать ли меня, но всё же вежливо ответил:
— Народ, то у нас в основном здоровый, редко кто болеет чем серьёзным. Климат такой, что ли… Ну, Вы наверняка слышали. Да и, народу, то осталось… Так, что ни в чём таком особенном ни больница мною возглавляемая… Ни тем более — я, не нуждаемся. Брат Ваш немного помог, царство ему Небесное…
Вот, те на! Ёжик то, оказывается, птица гордая!
— Вы и, так — много кому помогаете. Наркозависимым, например…
Однако, надо ближе к телу:
— Видите ли, Семён Валентинович, я много кому помогаю, но вышло так, что надо и мне помочь — а, помочь мне ни наркозависимые не могут, ни кто-либо другой… А, Вы можете. Ну, так уж получилось!
— А вот, оно в чём дело! Ну и, чем же я Вам могу помочь? Надеюсь, не заболели?
Блин, приходилось, чуть ли, не на ходу сочинять. Поначалу, я хотел тупо дать ему денег на какое-нибудь продвинутое медицинское оборудование…
— Дело касается семейной тайны. Поклянитесь, что будете хранить тайну, что я Вам доверю…
— Эвон, даже как! Ну, если это не противоречит моим принципам и не нарушает закон — то клянусь.
Надо сделать паузу. Подумать… Уроки Мозгаклюя могут пригодиться. Жалко, его самого нет.
— …Дело в том, что моя двоюродная сестра… Со стороны матери, попала в тоталитарную секту… Только, я прошу Вас, ни кому про это ни слова! Если, это узнают папарацци… Вы, же должны понимать!
— Я понимаю, понимаю… Продолжайте!
— Лет семь про неё ничего не было слышно. Думали уже, что её нет в живых. И, вот только что, буквально, она откуда-то является, подсовывает мне своего больного ребёнка и, со словами: «Позаботься о нём», исчезает снова!
— Насколько болен ребёнок?