— Все эти картины принадлежат твоему другу? — спрашиваю его. Я не вижу имени ни на одной из них. В углу есть подпись, но мне не прочесть ее, не приблизившись к ней носом.
Некоторые из работ — тату-арты, выполненные в акварели, некоторые — портреты с использованием акрила и масла. Все разных размеров, но от всех работ исходит ощущение, словно все они сделаны одним художником.
— Я бы не назвал нас друзьями. Но да, все они принадлежат ему. Так что ты думаешь? Можешь быть честной. Мне даже не нравится этот парень.
Я иду от картины к картине. Он молча следует за мной. Думаю, хочет, чтобы я раскритиковала их, но я не могу. Они слишком прекрасны для этого.
— Они просто идеальны. Я никогда не видела ничего подобного. Эта детализация, я… у меня нет слов.
— Нет слов? Серьезно?
Я протягиваю ему свой бокал шампанского и подхожу ближе к картине с маленьким мальчиком, стоящим под дождем и протягивающим руку уходящей женщине. Смотря на эту картину, я чувствую глубокую печаль. Это напоминает мне о том, как Киа оставляет меня, и внезапно мои глаза наполняются слезами, и я пытаюсь сдержать их. Я чувствую, как Макс смотрит на меня.
— Ты когда-нибудь смотрел на что-то настолько прекрасное, что это разбивает тебе сердце? — спрашиваю я.
— Да, — говорит он.
Когда я смотрю на него, он разглядывает меня со странным выражением лица, изучает, словно я часть выставки.
Макс начинает что-то говорить, когда его прерывают, полагаю, репортер, если судить по бейджу с его именем, камере висящей на его шее и его поведению:
— Вы Макс Сэвидж? — спрашивает парень. Он молодой, возможно, ему около двадцати, и он полон энергии.
— Да, это я, — говорит Макс.
— Меня зовут Джаред Фрэшер, я с Art Times Magazine. Я надеялся взять у вас интервью о вашей выставке для обложки следующего месяца.
Я смотрю на Макса, потом на репортера, потом снова на Макса.
Подождите, что? Его выставка?
— Эм, — говорит Макс, избегая моего взгляда. — Можем ли мы сделать это завтра? Вы можете позвонить мне в салон, и мы договоримся о встрече, — он протягивает мужчине визитку, которую достал из кошелька.
Как только парень уходит, я говорю:
— Это твои картины?
В ответ он пожимает плечами.
— Почему ты мне не сказал?
— Я хотел твое честное мнение.
— Ну, — я говорю, беря его за руку и протягивая к следующей удивительной картине. — Мои слезы должны были рассказать тебе все.
Его улыбка озаряет помещение.
— Я влюблена в них, — говорю я. — Во все до единой.
— Давай выбираться отсюда, — говорит Макс.
— Уже? Но я видела не все картины.
— В эти выходные я проведу тебе частную экскурсию, — он наклоняется и шепчет мне на ухо. — Прямо сейчас мне надо остаться наедине с тобой в этом платье.
Счет, пожалуйста.
По дороге к его лофту он кладет свою руку на мою голую ногу. Его пальцы скользят под мою юбку, пока не оказываются между моих ног. Он потирает меня через ткань трусиков. Я выгибаю спину и раздвигаю ноги, довая лучший доступ.
Убрав его руку я наклоняюсь через сидение, расстегиваю его слаксы и вытаскиваю твердый член и начинаю сосать. Я всегда гордилась своими способностями сосать член, потому что в основном у меня нет рвотного рефлекса, и я могу заглатывать, как чемпион. Но Макс настолько большой, что это почти невозможно… почти. Мне удается засунуть всю его длину в свой рот. Он гладит меня по голове, как хорошего котенка, и издает одобрительный стон.
— Черт возьми, у тебя это хорошо получается, — говорит он с трепетом.
Я погружаю кончик языка в отверстие, прохожусь по мягкой, ровной поверхности вдоль чувствительного места под ним. Удостоверившись, что уделила внимание каждому сантиметру его восхитительной головки, я снова полностью его заглатываю. Тело Макса застывает, и я чувствую, как замедляется джип, когда его нога ослабевает на педали.
— Блядь, я сейчас кончу, — говорит он, зарывая пальцы в мои волосы и крепко сжимая, практически дергая их, но не сильно.
Я продолжаю сосать, несмотря на его предостережение. Он паркует джип у обочины. Интенсивность его дыхания, говорит мне о том, что Макс долго не протянет. Еще одно заглатывание, и он взрывается у меня во рту.
Шесть длинных, теплых струй стреляют мне в горло, и я проглатываю их, каждую соленную, шелковистую каплю. Он тяжело дышит, и ему нужно время, чтобы прийти в себя.
Его грудь вздымается, Макс вытирает пот со лба и смотрит на меня.
Издает низкий смешок и говорит:
— Это был минет, достойный золотой медали.
Я улыбаюсь ему той же самоуверенной улыбкой, к которой он привык.
— Спасибо.
— Дерьмо, — говорит он, все еще пытаясь отдышаться. — Возможно, тебе стоит сесть за руль? Мои ноги трясутся.
Мы меняемся местами. Мне нравится быть за рулем. Не знаю почему, но у меня возникает чувство гордости, когда я знаю, что он слишком слаб, чтобы вести машину. Мы возвращаемся на дорогу и направляемся к его лофту. Я паркуючь и мы выходим из машины, и идем к лестнице. Пока поднимаемся наверх, его рука лежит на моей пояснице, медленно двигаясь вниз, пока он не обхватывает мою задницу. Как только мы оказываемся внутри, и дверь за нами захлопывается, Макс ведет меня в свою комнату, поднимает заднюю часть моего платья, и дергает мои трусики вниз, думаю быстрее, чем может человек. Он наклоняет меня над своей кроватью. Я испускаю удивленный вздох, когда его язык погружается в меня сзади.
— Черт возьми, ты уже кончила? — спрашивает он в перерывах между лизанием. — Ты такая мокрая.