Огромная яма почти в два человеческих роста глубиной имела длину не меньше двадцати локтей и ширину десять. Землю тщательно убрали, а дно вымели, так что темно-бордовая, усеянная черными точками плита целиком открывалась взгляду. Посередине виднелся пролом размером с обыкновенную дверь. На дно ямы вела крепкая лестница. Взявшись рукой за перила, Халима спустилась к пролому, за которым находился вход в неведомый мир.
Работали каменотесы аккуратно. Они прорубили канавку с ровной внешней и небрежной внутренней стороной, которая не имела никакого значения, ибо центральная часть плиты все равно должна была рухнуть вниз. «На головы хозяев!» — усмехнулась Халима и взглянула на место, где кому-то из каменотесов удалось пробиться насквозь. Из небольшого отверстия торчал намертво вбитый каменный клин.
— Я прикажу протолкнуть его внутрь,— засуетился мастер,— чтобы ты могла определить, то ли это место.
— Ни к чему,— не оборачиваясь, ответила Халима.— Лучше вели принести мне что-нибудь, на чем я могла бы сидеть.
Услышав топот ног, она подумала, что, вероятно, не меньше половины зевак бросились к шатрам, и невольно подняла голову. Все, кто находился в лагере, собрались наверху и теперь стояли молча и смотрели на черноволосую красавицу.
— Просто не представляю,— заговорил зингарец,— как эти плиты сюда укладывали.
— Где сил человеческих не достает, там помогает магия,— надменно ответила колдунья, и Кардо, собиравшийся поболтать с именитой гостьей, умолк: такой тон не располагал к приятной беседе.
Тем временем принесли скамью и, убедившись, что колдунье никто не нужен, зингарец удалился, подумав при этом, что лучше бы высокая гостья оказалась чуточку менее красивой, зато более приветливой.
Халима опустилась на скамью и, хотя не могла при посторонних принять свою излюбленную позу, от окружающего мира отрешилась без труда. Ее вовсе не смущали обращенные на нее взгляды людей, которых она и людьми-то не считала. Так… умеющие разговаривать животные… «Как те, что копошатся внизу»,— подумала она через мгновение, с удивлением обнаружив, что по ту сторону гранитной плиты обитают многочисленные, пока еще неизвестные существа.
Колдунья попыталась сосредоточиться и определить, кто прячется там, в темноте, да так и не смогла. Ей казалось, что все пространство, насколько обширным оно бы ни было, заполнено созданиями, ни мгновения не сидящими на месте. Словно там плескалось бескрайнее море, которое наполняет не вода, а сплошная однородная и, несомненно, живая масса. Это так изумило Пифию, что она встряхнула головой, прогоняя возникший образ, и вновь сосредоточилась, надеясь, что вторая попытка даст иные результаты. Однако все оказалось напрасным. Плескавшееся внизу живое море нисколько не изменялось.
Этого не может быть! Халима вздохнула, открыла глаза и, к счастью своему, вспомнила, что не зря дворец, на руинах которого они сейчас находятся, назывался прежде дворцом Магов. Наверняка в стенах его до сих пор сохранилась такая магическая сила, что сквозь ее завесу разглядеть что бы то ни было просто невозможно.
Солнце по-прежнему ярко светило, а люди, стоявшие наверху, все так же вопросительно смотрели на Пифию.
— Это то, что мы искали! — провозгласила Халима, вставая, и люди вздохнули с облегчением.
Все хорошо помнили долгие напрасные поиски и вполне естественно опасались, что их придется возобновить. Слова же гостьи означали, что тяжелая, однообразная работа закончена.
— Сколько понадобится времени, чтобы пробить оставшийся слой? — спросила Пифия у мастера.
— День,— не задумываясь, ответил тот.
— Хорошо,— кивнула колдунья.— Отряд прибудет не раньше чем через седмицу. Тогда и попробуем спуститься туда, а пока займитесь изготовлением лестниц, ну и… — Она задумалась на мгновение.— Что там еще может понадобиться? Сам знаешь. Остальные могут отдыхать.— Она направилась прочь, но тут же обернулась: — Да, прикажи поставить мой шатер… Но только не на солнцепеке.
Кардо согнулся в почтительном поклоне, всем своим видом показывая, что все понял как надо и госпожа может не волноваться.
Седмица минула совершенно незаметно. Кучулуг прибыл со своими людьми на день раньше, чем рассчитывала колдунья. Он также осмотрел гигантскую плиту и тоже подивился, какой силой обладали древние мастера.
Прибывшая вместе с ним сотня арбалетчиков мгновенно забыла о тяжелом переходе. Смешавшись с землекопами и каменотесами, они сгрудились наверху, негромко переговариваясь. Кто-то крикнул:
— Нечего ждать! Нужно пробиваться прямо сейчас!
И остальные одобрительно загудели.
Люди нетерпеливо обменивались мнениями. Они походили на искателей приключений, которые заполучили в свои руки древнюю карту и после долгого путешествия, бед и лишений наткнулись наконец на заброшенный храм, полный несметных богатств. И вот теперь не знают, что делать: и отдохнуть вроде хочется, и сокровища манят.
Кучулуг поднял руку, и все умолкли, ожидая, что он скажет.
— Прекратите шуметь,— произнес он неспешно и негромко.— Никто никуда не полезет до тех пор, пока все не отдохнут и не наберутся сил. Мне не нужны покойники. Мне нужны результаты.
Все сразу поняли, что спорить бессмысленно. За последний год Кучулуг стал намного более уважаемым человеком, чем когда-либо прежде. Он теперь руководил той частью жизни Логова, которая раньше находилась в ведении Севера. Никто, конечно, не лишал Вожака ни его прав, ни его обязанностей, но он и его Телохранитель появлялись в Логове все реже и оставались там совсем ненадолго.
Дел прибавилось у всех, а заданий, с которыми могли справиться лишь Соня с Севером, оказалось неожиданно много.
— Тондор! — чуть повысив голос, распорядился гирканец.— Отправь десяток лучников в лес. Все голодны, да и вином что-то запивать нужно,— усмехнувшись добавил он, давая понять, что не прочь отметить сей знаменательный день.
Ответом ему послужил одобрительный гул голосов, совершенно заглушивших команды десятника, который выкрикивал имена охотников.
— Зачем все эти вольности? — нахмурилась Халима. Она не любила такие сборища.
— Люди радуются,— ответил великан, привлекая ее к себе.— Разве тебе не приятно?
— Мне совсем не хочется сидеть с ними,— брезгливо поморщилась она.— Напиться они в состоянии и без меня.
Она посмотрела на него томным взглядом, и Кучулуг кивнул, с сожалением думая о том, сколько выпьют без него, но с радостью — о том, что получит взамен.
— Немного все-таки придется посидеть,— заметил он.
— Хорошо,— сдалась колдунья,— но не дольше чем до третьего кубка.
Кучулуг улыбнулся ей, похвалив себя за то, что не оставил в Логове походный кубок, вмещавший полную четверть, и отправился за луком и стрелами — как бы там ни было, а он любил охоту и не собирался упускать возможности немного развлечься.
Охотники возвращались попарно, неся на плечах кто косулю, кто оленя или олененка, а кто и кабана. Не всякого зверя человек мог принести в одиночку, и тогда приходилось срубать молодое деревце и, подвязав к нему за ноги добычу, тащить ее в лагерь вдвоем. Возвращавшихся охотников встречали восторженными криками и тут же подносили добытчикам по кубку крепкого вина.
Ношу мгновенно подхватывали и относили ее на край поляны, где уже вовсю кипела работа. Лучшие куски мяса вырезали на жаркое, остальное предстояло закоптить в наспех сооруженной, но вполне пригодной для дела коптильне.
Наконец появился и Кучулуг, который один тащил на спине огромного кабана. Послышались уважительные возгласы ветеранов и гул одобрения новичков. Собравшиеся здесь мужчины знали толк не только в военном деле, но и в охоте, без которой в походе не проживешь, и поэтому каждый с первого взгляда оценил добычу гирканца по достоинству: зверь явно превосходил охотника весом, и тем не менее гигант шагал пружинистой походкой, словно возвращался налегке.
Он сбросил тушу на руки двум подскочившим воинам, и те, не рассчитав силы, повалились на землю, сбитые с ног неподъемной тяжестью. Все расхохотались, а Кучулуг принял из рук виночерпия чашу с вином и жадно приник к ней, при этом лицо его оставалось серьезным, хотя глаза смеялись.
— Ну и пополнение! — веселились старшие товарищи.— Как же вы в атаку пойдете, коли на ногах не держитесь?!
— Скверная привычка: чуть что — падать на спину, как продажная девка! — выкрикнул кто-то.
Сконфужено улыбаясь и бормоча под нос проклятья, Прибылые с трудом выбирались из-под туши.
— Сами бы попробовали…— начал было один из них, но тут же умолк под градом посыпавшихся на него насмешек.