Селенин брат вновь обратился к своему пальцу, привлекавшему все его внимание в этой комнате. «Я знаю твою сестру, — сказал он невозмутимо. — Чертова королева».
Джинни резко выпрямилась: «Кто?»
«Ты слышала».
«Никакая она не королева!»
«Черта с два», — сказал брат Селены.
«Не королева!»
«Она королева. Королева чертовых снобов…»
Джинни наблюдала, как он заглянул под толстые складки туалетной бумаги у себя на пальце.
«Да ты совсем не знаешь мою сестру».
«Да уж конечно».
«Как ее зовут? Ее имя?» — потребовала Джинни.
«Джоан… королева Джоан».
Джинни помолчала. «Как она выглядит?» — внезапно выпалила она.
Молчание.
«Как она выглядит?» — повторила Джинни.
«Если бы она выглядела хотя бы вполовину того, что она про себя думает, ей бы чертовски повезло», — ответил брат Селены.
Про себя Джинни подумала, что этот ответ прозвучал в общем‑то интересно. «Я что‑то никогда не слышала, чтобы она говорила про тебя», — сказала она.
«О, это меня беспокоит. Чертовски беспокоит».
«Впрочем, она все равно помолвлена, — сказала Джинни наблюдая за ним. — Она выходит замуж в следующем месяце».
«За кого?» — спросил он, поднимая глаза.
Джинни в полной мере воспользовалась этим проявлением внимания. «Ты его не знаешь».
Он продолжил ковыряться в своей изображавшей бинты бумажной мешанине. «Жаль его», — сказал он.
Джинни хмыкнула.
«Палец еще вовсю течет. Думаешь, надо его чем‑нибудь обработать? Вот только чем? Меркурохром пойдет?»
«Лучше йод», — сказала Джинни. Затем, почувствовав, что ее ответ прозвучал слишком миролюбиво в сложившихся обстоятельствах, добавила: — «Меркурохром тут совершенно не подходит».
«Почему это? Что с ним не так?»
«Он просто не подходит для этих целей, вот и все. Тебе нужен йод».
Он взглянул на Джинни. «Но ведь йод жжет, правда? — спросил он. — Ведь он чертовски сильно жжет?»
«Да жжет, — сказала Джинни, — но от этого не умирают».
По–видимому не тронутый тоном Джинни, брат Селены обратился к своему пальцу. «Я не люблю, когда жжет», — сказал он.
«Никто не любит».
Он кивнул утвердительно. «Ага», — сказал он.
Джинни наблюдала за ним с минуту. «Прекрати трогать палец», — сказала она внезапно.
Как будто получив удар током, брат Селены отдернул свою здоровую руку. Он сел чуть прямее — или, вернее, ссутулился чуть поменьше. Уставился на какой‑то предмет на другом конце комнаты. Его беспорядочные черты лица приобрели почти мечтательное выражение. Он вставил ноготь здоровой руки в ложбинку между передними зубами и, вытащив кусочек пищи, повернулся к Джинни. «Эла уже?» — спросил он.
«Чего?»
«Эла обед уже?»
Джинни покачала головой. «Поем, когда доберусь до дома, — сказала она. — У мамы всегда готов обед к моему приходу».
«У меня в комнате есть половинка куриного сэндвича. Хочешь? Я к нему не притрагивался, ты не думай».
«Да нет, спасибо. В самом деле».
«Да, ты ж только что играла в теннис. Наверняка же голодная?»
«Да не в этом дело, — сказала Джинни, кладя ногу на ногу. — Просто, мама всегда готовит обед к моему приходу. Она сходит с ума, если я отказываюсь есть, понимаешь».
Брат Селены похоже удовлетворился этим объяснением. Во всяком случае, он кивнул и отвернулся. Но вдруг опять обернулся к ней. «А стакан молока?» — спросил он.
«Нет, спасибо… в самом деле, спасибо».
Он рассеянно наклонился и поскреб свою голую лодыжку. «Как зовут парня, за кого она выходит замуж?» — спросил он.