Всхлипывая, Беба поведала мужу о чудовищной измене Жоржа.
— И тогда я крикнула, что убью, убью его! Да, я хотела убить! Этот мерзавец бросил меня окончательно, навсегда. И я решила отомстить!.. Жорж спустился вниз. Потом кто-то позвонил у ворот.
— Да, — кивнул Даргов, — почтальон. Я видел его.
— И я видела. Жорж пошел к воротам, а я кинулась в гостиную. Там в буфете Жорж держал оружие. Пистолет. Он мне раньше его показывал. Я хотела схватить пистолет и стрелять, стрелять, стрелять в него. Жаль, ящик в буфете был заперт. Попробовала взломать, но не успела. Кто-то шел в гостиную, и я поднялась наверх.
— Кто шел?
— Дамян. И он меня, кажется, заметил в гостиной. А на ящике остались отпечатки моих пальцев. Но хуже всего другое. Эта гусыня Лени трепанула в милиции: Беба, мол, грозилась Жоржа убить...
Коста Даргов сел на диван, поправил галстук, сказал:
— Успокойся, не хнычь, к стенке не поставят. А тебе впредь наука — не жадничай, не развратничай. — Больше всего в жизни Даргов любил резонерствовать, и теперь представился подходящий случай. — Раньше мы жили без машины, без сберегательных книжек — а их у тебя три и у меня не меньше. До консорциума мы жили беззаботно, спокойно, не трясясь за свою шкуру. И у нас была семья, настоящая семья. Вспомни, как после свадьбы мы любили друг друга...
Он хотел предаться воспоминаниям, но с женой случилась истерика.
— Замолчи, улитка этакая! «Жили беззаботно», «настоящая семья»... Баба ты и всегда был бабой. Потому я и наставляла тебе рога с Даракчиевым! Да и не только с ним. И с Боби Паликаровым, и с Райковым, и с Козаровым... Со всеми рога наставляла, баба ты и улитка! А где ты видел улитку без рогов? Ты носил их еще до свадьбы, запомни, когда еще ходил в драных штанах!.. О, будь Жорж в живых, он не умилился бы воспоминаниями! Он ринулся бы в борьбу. Он был мужчиной, а не бабой, как ты!
Поверженный этим ураганом упреков, гнусных признаний и обвинений, Коста долго не мог прийти в себя.
— Сука! — вымолвил он наконец. — Сука, вот ты кто! Хотел помочь тебе, спасти. Хорошо, что ты вовремя меня отрезвила. Теперь рыдай о своем Жорже, развратница. Рыдай, может, он и восстанет из гроба. Но не забывай: ты в моих руках. Вот в этих самых руках! Захочу — и прихлопну как муху.
Он сидел на кухне, когда в дверях появилась заплаканная, безобразная Беба.
— Зачем пожаловала? — угрюмо поинтересовался Коста.
— Хочу наконец, чтобы ты перестал быть бабой и улиткой. Чего препираться понапрасну? Не обижайся. Я разозлилась и наболтала тебе чепухи. Да и как мне не злиться, посуди сам. А я на тебя не в обиде.
— Вон как ты запела, — сказал отрывисто Даргов, но что-то изменилось в его голосе.
— У таможенника есть цианистый калий. Я говорю про Средкова.
— Откуда узнала? — спросил Даргов. — Кто тебе сказал?
— Жорж. Он все о нем выведал, прежде чем заарканить. Оказывается, какой-то иностранец пытался провезти яд контрабандой. Средков его и накрыл. В протоколе значилось 395 граммов, а иностранец-раззява вез ровно полкило. Значит, сто с лишним граммов — тю-тю, исчезли. Дело прикрыли, но сейчас самый раз вспомнить... Тебе все ясно?
Любомир Смилов застал своего начальника вышагивающим по кабинету.
— Товарищ подполковник, анонимка! — выпалил Смилов и жестом фокусника извлек из рукава конверт.
— Когда я был молодым, как ты, анонимные поэтессы меня тоже одаривали посланиями, — улыбнулся Геренский. — Поэма? Баллада? Сонет?
— Поэма в прозе. — Смилов положил письмо на стол, взял пинцет, достал из конверта маленький листок. На нем зеленой шариковой ручкой были нацарапаны неуклюжие печатные буквы:
«При Дарговой находится цианистый калий. Украла его, когда работала на базе аптечного управления. В 1965 году. Никто не знает. Она прячет его в дверце своей машины».
— Отпечатки? — спросил Геренский.
— Проверили. Отпечатков нет.
— Значит, писака не настолько глуп, каким хочет показаться! Что еще установлено?
— Написано левой рукой, но писал не левша. Предложения построены правильно, однако ни один образованный человек никогда не напишет «при Дарговой находится яд». Фраза «никто не знает» не блещет логикой, сам-то аноним о яде знает, верно? Зато отсутствие отпечатков вполне логично. Кстати, на конверте их тоже нет.
— Кто же, по-твоему, этот сочинитель?
— Кто-нибудь из их компании. Подделывается под Жилкова. Из этой удалой компании только интеллектуальный колосс Жилков мог бы писать так занятно. Кому-то из них выгодно утопить Бебу Даргову. Случай, как говорят наши литературные критики, типичный для их социальной среды.
— Как насчет аптечного управления?
— Действительно, Даргова когда-то работала на центральной базе. Но по цианистому калию не только на базе — во всем министерстве комар носу не подточит. Мы убедились: у них с этим делом строго.
— А машина Дарговой?
— Без вашего разрешения?
— Хм. Да-а. Торопиться не следует. Ничего удивительного, если Даргова сама о себе и написала...
— Все возможно, товарищ подполковник, — тихо ответил Смилов.
Зинаида Даракчиева была дома одна. Не тратя время на дипломатические тонкости, она с тревогой спросила Косту:
— Что-нибудь серьезное?
— Я вижу, нашу компашку немного потрясли, — отвечал Даргов и разразился неестественным смехом. — И все мыши по своим норкам юрк! А я одного не пойму: зачем милиция вообще тратит силы, разыскивая убийцу такого человека, как Георгий? Будь они чуть поумней, взяли бы и публично объявили о вознаграждении отравителя.
— Предпочитаю, чтобы ты не разглагольствовал на сей счет, — сказала она сухо. — Все-таки Георгий был моим мужем, к тому же его нет в живых.
Даргов испытующе уставил на нее свои маленькие мышиные глазки. В них сквозила такая насмешка, что хозяйка почему-то смутилась и отвела взгляд.
— Ладно, ладно, — махнул он рукой. — Не разыгрывай убитую горем вдову. Знаешь, это тебе не идет. Слишком давно я тебя знаю, Зина... Лучше скажи: тебя в милицию вызывали? Допрашивали? Понимаю. А когда в последний раз?
— Вчера. После обеда. Подполковник Геренский. Спокойный, даже немного нудный, но, будь уверен, видывал виды. Кое-кто из нас горько пожалеет, что вынужден был беседовать с подполковником Геренским.
— Кто-нибудь пожале-е-ет, — протянул Даргов. — Только не из нас, а из вас. Я тут сбоку припека. Потому что не все развлекались прошлый раз на дачке. Мужа Бебы забыли позвать, и ты знаешь об этом лучше других. Запамятовали. Да-с.