– П-полномочия – Аске.
– Принято, Синдзи. Я бесцеремонно уселась на ложемент.
– «Сегоки», низкоуровневую настройку реактора на второй экран, векторные данные возможных прыжков – на пятый. Остальное обсуждаем уже в синхре. И интерфейс синхронизации давай сразу, ага?
– Принято, Аска. Я тонула, копье легко пробило мне разум, и ускользающим краем человеческого сознания я зацепилась за картинку: Синдзи вышел из рубки. Извини, парень, зато у тебя есть цель жизни и корабль.
Унижение в обмен на сохранение того и другого – не самая крупная плата. Ты уж мне поверь.
Вокруг меня кипел незнакомый мне фрегат – мощный, великолепный, ослепляющий. Бурлящая сущность машины вливалась в меня, насыщая болью и восторгом, скрепляя намертво человека и корабль. Я висела в огромном силовом пузыре, я ощущала чужую мощь, и на языке вертелся горький привкус одного-единственного слова: /"Измена"/. Прости, Красная, но это слишком великолепно. Прости, Красная. Наверное, так изменяют любимому в ночь после его похорон – черт, красивым, наверное, был мир, когда чувства что-то значили, и были кладбища и обряды. Восторг от краха условностей, горечь собственных противоречивых чувств, страсть – все это влилось в наш век вот сюда. Звезды и я. Но – хватит. Реактор, силовые пилоны, энергетические контуры, оружие – я перебрала сознанием корабль, и в каждой крохе, в каждой чешуйке живого металла нашлась частичка потрясающего гения, и самое время испытать эту гениальность. В конце концов, я – пусть и себе самой – пообещала сохранить и цель жизни, и корабль. Везет тебе, Синдзи.
– «Сегоки», радары. Объект – «Тень». Хватит играть в прятки. Вакуум поплыл прочь, сфера камуфляжа звякнула в сознании, и сквозь мельтешение глыб я увидела его – колышущийся призрак из мрака, а уже секундой спустя что-то острое взрезало мне голову над бровями.
– Активный сканирующий сигнал. «Сегоки» обнаружена, Аска. Ну и ладно. Дюзы к врагу – и вперед.
– Прицельный маркер главного калибра. Обнаружен энергетический всплеск… Скрипнув зубами, я ушла вниз в самый последний момент – как раз перед тем, как восемнадцатикилограммовая болванка главного калибра смела астероиды на много сотен километров впереди. Что ж, раз пленных брать не будут… Я напружинила ноги и нырнула в туннель, пробитый сверхдредноутом среди астероидов. Там таяли распыленные обломки, и щитам стало больно. Железо впивалось в них, но это была ерунда, а вот пятки уже серьезно припекало огнем носовых батарей «Тени», и я рискнула отвлечься и посмотреть, как там дела у преследователя. «Тень» сокращала расстояние. Огромный кусок тьмы испарял астероиды щитами, все больше звезд исчезало за его тушей, все ближе становился момент, когда он безошибочно наведет главный калибр. А я не смогу увернуться из-за перегрузки. /"Да ладно"/. Мы шли уже прилично быстрее скоростей пуска торпед и ракет, так что всю лишнюю энергию я переправила на кормовую защиту – взрывов можно не бояться, но и прыгать со щитами на корме не выйдет, потому что изнанке непременно нужна моя голая задница. Такой вот изврат. Срочно что-то надо сделать, потому что ты быстра, «Сегоки», но если не прыгать – «Тень» быстрее. В упор не пойму почему, но быстрее. И перегрузка-то нарастает… /"Перегрузка"/. Это страшное слово, и я вспомнила один из своих умозрительных трюков времен космоходки.
– «Сегоки», заряжай «линейку». Мне за этот трюк поставили «F» и позорили при всем классе. Быдло смеялось, а вот отличники – нет, хоть каждый из них и рад был зарыть выскочку Сорью. Просто умницы все понимали, что рыжую распекают не за само решение, а за чудовищный риск. Риск в космоходном училище, увы, не преподавали.
– «Сегоки», максимальная перегрузка? Время – от секунды до трех.
– Предельная или эффективная? – уточнила виртуалка.
– Эффективная, разумеется. Хотелось бы стрелять и прыгать сразу после. Ноги чертовски жгло, а мышцы уже так прямо подводило: я шла почти у предела крейсерской скорости.
– Восемь тысяч g… /"Пффф… Хватит вроде"/.
– … Внимание! Внутри фрегата эта перегрузка не может быть полностью поглощена. А, черт. Я вызвала карту энергетической защиты корабля и ощутила, как вскипает мозг. «Сегоки» глотала пустоту, глотала возрастающую мощь батарей «Тени», а я считала и считала, но по всему получалось, что защитив только трюм и жизненные отсеки, лично я все равно получу около трех секунд сорокакратного «же». /"Выдержишь?"/ В животе пекло – то ли реактор, то ли один из ночных кошмаров космонавта: хоть грави-поле карлика, хоть сверхтяжелая планета, хоть сбрендивший генератор поля тяготения… Все мы боимся бешенства невидимой силы. Конечно, можно распределить, и «нагрузить» трюм, но там экипаж. Мой экипаж. Оно ведь какое дело: в мульти-классе капитан физически не может отвечать за всех, это просто так придумывают фанатики офицерской чести. А вот сингл жесток к совести – или ты один на один с кораблем и третьи лишние, или бери на себя все. Самое время потерзаться выбором – среди звезд, среди астероидов, с Его Тенью на хвосте. Я хохотнула.
– «Сегоки», прими схему перераспределения компенсаторов. А вот тебе координаты для прыжка.
– Принято, Аска. Внимание! Анализ показывает… /"Еще бы»./
– Заткнись. Просто заткнись.
– Зафиксирован… Я не стала дожидаться и увела себя в сторону – заодно проверим компенсаторы. Второй выстрел из «линейки» прошел совсем близко, я едва успела поймать включенным щитом кипящие обломки железа. И железо появилось во рту – много-много теплого, терпкого железа. Мое маленькое тело на кресте ложемента сейчас неплохо получило. /"А ведь это всего//-навсего//семнадцать «жэ""/, – напомнила я себе. Звезды неслись мне навстречу, а я все колебалась. Одно дело – бравировать перед преподом и другими курсантами, а другое – переносить выкладки с голо-доски в реальность. Все же школа готовит нас к жизни, которой не существует. /"Самое время для цинизма»,/ – подумала я и распорядилась:
– Сверхмассивную торпеду к бою, задержка шесть секунд.
– Принято. Введите координаты…
– Залп прямо перед собой, отклонение от курса на минус ноль-ноль три.
– Не рекомендуется, взрыв…
– Завали пасть. Пожалуйста. Ты слишком хороша, «Сегоки», но я – не этот мямля.
– Пуск! Голову раскололо. Торпеда без отдачи рванула вперед, она ползла медленно, едва шла, лишь немного быстрее меня, и уже осталось четыре… Три. Две. Одна. В шестистах метрах передо мной вакуум вспенила недолговечная черная дыра. Моя скорость, мое ускорение, плюс ее гравитация, минус везение, умножить на дерьмовость моей личной кармы, в которую я не верю… Короче говоря, физики всплакнули, а меня выпороли при всем классе, и отличники не улыбнулись даже. Ни один. Корабль почти прошел зону сверх-гравитации, с меня будто заживо содрало кожу, а потом меня развернуло вокруг собственной головы, и вот это уже было по-настоящему – «Ауч!» Будто каждую клеточку посадили на крючок, каждый крючок – на леску, а каждую леску – как рванули! В покрытом кровью поле зрения мелькнуло рыло «Тени» и я только что и смогла каркнуть:
– Огонь! «Линейка» добавила мне еще боли, хоть я и не в курсе, куда там еще было совать, а потом курс выровнялся, и я оттолкнулась ногами, ныряя прямо под «Тень» – я ее даже не задела, даже не поцарапала, лишь на секунду ошеломила выстрелом, но как же прекрасна эта секунда, как прекрасно, что ни один мульти-класс не способен провернуть такое, как прекрасна ты, «Сегоки», потому что…
– Прыжок!!. От неминуемой смерти я уходила в смерть весьма вероятную, меня рвало на куски, но это был триумф. Они все неправы – они опять все неправы, а права вовсе даже – я. Потом я очнусь и соображу, что переворотом через черную дыру я почти в упор жахнула по «Тени». Что я пережила две с половиной секунды сорокакратной перегрузки. Что я ушла в прыжок под брюхом сверхдредноута. Что я – дурище, но дурище чертовски классное. Когда я пришла в себя, космос выглядел совсем по-другому. Я пропустила всю изнанку, и очухалась сразу после выхода из прыжка.
– Аска, твои жизненные показатели стабилизированы, но я рекомендую пройти в медотсек для дренирования брюшной полости… Кто это? «Сегоки»? Под аккомпанемент перечисления того списка мясопродуктов, в который я превратилась, я встала. Кажется, в животе и впрямь много крови, ну, а на мышцы лучше внимания не обращать. «Маячки» в моем теле завывали, подтверждая сообщения виртуального интеллекта. И это и впрямь больно, хорошо, что медотсек совсем рядом.
– Аска! Я протерла глаза, и только когда это не помогло, сообразила, что пелена и кровавый туман – это внутри. Но по голосу вроде как Синдзи.
– Брысь с дороги. Не видишь – победитель идет. Язык ворочался тяжело, но сболтнуть что-нибудь было критически необходимо. Дверь разошлась, и я вступила в медотсек – здесь все блестело, задвигались приборы, почуяв добычу. Давайте-давайте, я вам задам задачку.
– Аска, т-ты… У тебя кровь по всему лицу!.. /"Это ты, обормот, еще мою селезенку не видел»,/ – подумала я, отключаясь на столе. *** Я открыла глаза, любуясь потушенным светильником над головой.
– Реставрационные мероприятия успешно завершены, Аска, – доверительно сообщил голос. Какой хороший голос – осталось вспомнить, где я. Госпиталь инквизиционной службы? Медотсек «Нигоки»? Нет, не пойдет – Красной больше нет, значит, я на «Сегоки» и накануне ушла от такого врага, от которого еще никто не уходил. Ну, этот Синдзи, конечно, уходил, но не из таких обалденных обстоятельств. Память пощелкала звеньями и послушно свернулась, а я тем временем ощупывала результаты «реставрационных мероприятий»: лицо еще скользкое после гелевой обработки сосудов, во рту торчит какая-то дрянь – наверняка зонд. Тело ощущается – и телу, черт возьми, холодно, потому что проклятый коллоид, по-моему, везде. Я села, и тут больничное оборудование додумалось наконец помыть болящую.
– Э, а ну, пошли вон, – сообщила я патрубкам, и они втянулись в операционное кольцо, а само кольцо пошло по направляющим к изголовью. Во всем теле плясали веселые искорки после реактивации нервных окончаний, тревожные «маячки» молчали, удовлетворенные состоянием хозяйки, и вообще – все удалось, как всегда. На случай, если кому вдруг интересно, меня пересобирали по кусочкам три раза, и эти жалкие сорок «жэ» – не в счет. Это так, по мелочи, по краешку. Я завернулась в выданную мне оборудованием простынь, задумалась было, где мой скафандр, и решила для начала помыться. Пол оказался теплым, и я прониклась к «Сегоки» самой искренней любовью. Вот что значит хороший реактор: можно не экономить даже на мелочах, и это после рывка, прыжка и интенсивной терапии, на которую энергии ухнуло караул сколько. Я как раз обнаружила дверь в медицинский душ, когда комм-линк ожил.
– А-аска?
– А, привет. Я иду в душ, переключись туда, если настроен поболтать. Я-то сама именно что настроена – не иначе, кибер-медики серьезно обкололи. Но это все ерунда, после такой победы можно и снизойти. И вообще. После такого поболтать хочется, и это очень, очень скверная особенность сингла: полное одиночество после боя. Вот так и влюбляются в виртуальные интеллекты кораблей, устраивают им синтезированные тела и бегают потом по полжизни от ликвидаторов Комитета этики. В душе я сразу же обнаружила регулятор, выслушала негодование от мединтерфейса и поставила температуру на максимум. Жить – это вообще не очень здоровое занятие.
– Так что скажешь, Синдзи? – поинтересовалась я, зажмурившись под струями воды. В комм-линке прокашлялись.
– Н-ну, что скажу. Сп-пасибо… И снова – только шипение струй, плеск и гудящая кровь в ушах.
Стенки крохотной кабины окутывал пар.
– Да на здоровье. Если ты не помнишь, то я тоже на «Сегоки», так что ради себя тоже старалась. И что за нездоровая тишина? Ты камеру наблюдения включил? – спросила я.
– Н-ничего подобного! Я хмыкнула.
– «Сегоки»?
– Да, Аска.
– Камера в помещении, где я нахожусь, включена?
– Нет, Аска. /"Хм. Ну и дурак"/.