степени художественности, а все науки мы принуждены привозить к себе из-за
границы; другими словами, мы постоянно обирали удобства жизни друг у друга, но производительность нашей земли мы не сумели увеличить ни на один медный
грош. Не зная свойств предметов, карлик не знает и самого себя: он не знает
ни своих сил, ни своих наклонностей, ни своих желаний; поэтому он ценит себя
только по внешнему успеху своих предприятий; он меняется в своих собственных
глазах, как акция сомнительного достоинства, которой курс колеблется на
бирже; штука удалась, барыш в кармане, - тогда он великий человек, тогда он
возносится выше нарицательной цены и даже выше облака ходячего; штука
лопнула, капитал улетучился, - тогда он червь, подлец, поношение человеков; тогда он умоляет вас, чтоб вы на него плюнули, да только оказали бы ему
участие. И хоть бы это было по крайней мере притворство, хоть бы он
прикидывался несчастным для того, чтобы разжалобить вас, все было бы легче; а то ведь нет - действительно раздавлен и уничтожен, действительно пал в
своих собственных глазах оттого, что потерпел убыток или другую неудачу; немудрено, что карлик отвертывается от друзей своих, когда они в несчастии; он и от самого себя рад бы отвернуться, да жаль, некуда.
Все это понятно; только сознательное уважение человека к самому себе
дает ему возможность спокойно и весело переносить все мелкие и крупные
неприятности, которые не сопровождаются сильною физическою болью; а чтобы
сознательно уважать самого себя и чтобы находить в этом чувстве высшее
наслаждение, человеку надо предварительно поработать над собою, очистить
свой мозг от разного мусора, сделаться полным хозяином своего внутреннего
мира, обогатить этот мир кое-какими знаниями и идеями и наконец, изучивши
самого себя, найти себе в жизни разумную, полезную и приятную деятельность.
Когда все это будет сделано, тогда человеку будет понятно удовольствие быть
самим собою, удовольствие класть на каждый поступок печать своей
просветленной и облагороженной личности, удовольствие жить в своем
внутреннем мире и постоянно увеличивать богатство и разнообразие этого мира.
Тогда человек почувствует, что это высшее удовольствие может быть отнято у
него только сумасшествием или постоянным физическим мучением; и это
величественное сознание полной независимости от мелких огорчений в свою
очередь сделается причиною гордой и мужественной радости, которую опять-таки
ничто не может ни отнять, ни отравить. Сколько минут чистейшего счастья
пережил Лопухов в то время, когда, отрываясь от любимой женщины, он
собственноручно устроивал ей счастье с другим человеком? Тут была
обаятельная смесь тихой грусти и самого высокого наслаждения, но наслаждение
далеко перевешивало грусть, так что это время напряженной работы ума и
чувства наверное оставило после себя в жизни Лопухова неизгладимую полосу
самого яркого света. А между тем как все это кажется непонятным и
неестественным для тех людей, которые никогда не испытали наслаждения
мыслить и жить в своем внутреннем мире. Эти люди убеждены самым
добросовестным образом, что Лопухов - невозможная и неправдоподобная
выдумка, что автор романа "Что делать?" только прикидывается, будто понимает
ощущения своего героя, и что все пустозвоны, сочувствующие Лопухову, морочат
себя и стараются обморочить других совершенно бессмысленными потоками слов.
И это совершенно естественно. Кто способен понимать Лопухова и сочувствующих
ему пустозвонов, тот сам - и Лопухов и пустозвон, потому что рыба ищет где
глубже, а человек где лучше.