идеального помещика Костанжогло и идеального откупщика Муразова. Тип
карликов, по-видимому, уже не опасен для нашего сознания; он не прельщает
нас больше, и отвращение к этому типу заставляет даже нашу литературу и
критику бросаться в противоположную крайность, от которой также не мешает
поостеречься; не умея остановиться на чистом отрицании карликов, наши
писатели стараются противопоставить торжествующей силе угнетенную
невинность; они хотят доказать, что торжествующая сила нехороша, а
угнетенная невинность, напротив того, прекрасна; в этом они ошибаются; и
сила глупа, и невинность глупа, и только оттого, что они обе глупы, сила
стремится угнетать, а невинность погружается в тупое терпение; свету нет, и
оттого люди, не видя и не понимая друг друга, дерутся в темноте; и хотя у
поражаемых субъектов часто сыпятся искры из глаз, однако это освещение, как
известно по опыту, совершенно не способно рассеять окружающий мрак; и как бы
ни были многочисленны и разноцветны подставляемые фонари, но все они в
совокупности не заменяют самого жалкого сального огарка.
Когда человек страдает, он всегда делается трогательным; вокруг него
разливается особенная мягкая прелесть, которая действует на вас с
неотразимою силою; не сопротивляйтесь этому впечатлению, когда оно побуждает
вас, в сфере практической деятельности, заступиться за несчастного или
облегчить его страдание; но если вы, в области теоретической мысли, рассуждаете об общих причинах разных специфических страданий, то вы
непременно должны относиться к страдальцам так же равнодушно, как и к
мучителям, вы не должны сочувствовать ни Катерине, ни Кабанихе, потому что в
противном случае в ваш анализ ворвется лирический элемент, который
перепутает все ваше рассуждение. Вы должны считать светлым явлением только
то, что, в большей или меньшей степени, может содействовать прекращению или
облегчению страдания; а если вы расчувствуетесь, то вы назовете лучом света
- или самую способность страдать, или ослиную кротость страдальца, или
нелепые порывы его бессильного отчаяния, или вообще что-нибудь такое, что ни
в каком случае не может образумить плотоядных карликов. И выйдет из этого, что вы не скажете ни одного дельного слова, а только обольете читателя
ароматом вашей чувствительности; читателю это, может быть, и понравится; он
скажет, что вы человек отменно хороший; но я с своей стороны, рискуя
прогневать и читателя и вас, замечу только, что вы принимаете синие пятна, называемые фонарями, за настоящее освещение.
Страдательные личности наших семейств, те личности, которым порывается
посочувствовать наша критика, более или менее подходят под общий тип вечных
детей, которых формирует ласковое воспитание нашей бестолковой жизни. Наш
народ говорит, что "за битого двух небитых дают". Имея понятие о дикости
семейных отношений в некоторых слоях нашего общества, мы должны сознаться, что это изречение совершенно справедливо и проникнуто глубокою практическою
мудростью. Пока в нашу жизнь не проникнет настоящий луч света, пока в массах
народа не разовьется производительная деятельность, разнообразие занятий, довольство и образование, до тех пор битый непременно будет дороже двух
небитых, и до тех пор родители в простом быту постоянно будут принуждены
бить своих детей для их же пользы. И польза эта вовсе не воображаемая. Даже
в наше просвещенное время детям простолюдина полезно и необходимо быть
битыми, иначе они будут со временем несчастнейшими людьми. Дело в том, что
жизнь сильнее воспитания, и если последнее не подчиняется добровольно