должно быть хранилище законов»2, — le conseil du Prince n'est pas
un dépôt convenable, il est par sa nature le dépôt de la volonté
momentanée du Prince que exécute, et non pas le dépôt des lois
fondamentales. Du plus, le conseil du Monarque change sans cesse;
il n'est pas point permanent: il ne sauroit être nombreux, il n'a
point à un assez haut degre la confiance du peuple; il n'est donc
pas en état de l'éclairez dans les temps difficiles, ni de le
ramenez à l'obéissance3. Что ни будет, но сказанное нами не
изменится в главном смысле: Совет будет Сенатом, или его
половиною, отделением. Сие значит играть именами и формами,
придавать им важность, которую имеют только вещи. Поздравляю
изобретателя сей новой формы, или предисловия законов: «вняв
мнению Совета»; государь российский внемлет только мудрости, где
находит ее: в собственном ли уме, в книгах ли, в голове ли лучших
своих подданных; но в самодержавии не надобно никакого одобрения
для законов, кроме подписи государя; он имеет всю власть. Совет,
Сенат, комитеты, министры суть только способы ее действий, или
поверенные государя; их не спрашивают, где он сам действует.
Выражение «le conseil d'état entendu»4 не имеет смысла для
гражданина российского; пусть французы справедливо, или
несправедливо, употребляют оное!.. Правда, и у нас писали:
«Государь указал, бояре приговорили», но сия законная пословица
была на Руси несколько лет панихидою на усопшую аристократию
боярскую. Воскресим ли форму, когда и вещь, и форма давно
истребились?
Совет, говорят, будет уздою для министров. Император отдает
ему рассматривать важнейшие их представления; но, между тем, они 61
все будут править государством именем государя. Совет не
вступается в обыкновенное течение дел, вопрошаемый единственно в
случаях чрезвычайных, или в новых постановлениях, а сей
обыкновенный порядок государственной деятельности составляет
благо или зло нашего времени.
Спасительными уставами бывают единственно те, коих давно
желают лучшие умы в государстве, и которые, так сказать,
предчувствуются народом, будучи ближайшим целебным средством на
известное зло: учреждение министерств и Совета имело для всех
действие внезапности. По крайней мере, авторы долженствовали
изъяснять пользу своих новых образований: читаю и вижу одни сухие
формы. Мне чертят линии для глаз, оставляя мой ум в покое.
Говорят россиянам: «Было так, отныне будет иначе». Для чего? — не
сказывают. Петр Великий в важных переменах государственных давал
отчет народу: взгляните на Регламент духовный, где император
открывает вам всю душу свою, все побуждения, причины и цель сего
Устава. Вообще новые законодатели России славятся наукою