самодержавно повелевать Россиею: слава дел, великодушие и
многочисленность дружин воинских, им преданных, обуздывали
народную буйность; когда же государство разделилось на многие
области независимые, тогда граждане, не уважая князей слабых,
захотели пользоваться своим древним правом веча и верховного
законодательства; иногда судили князей и торжественно изгоняли в
Новгороде и других местах. Сей дух вольности господствовал в
России до нашествия Батыева, и в самых ее бедствиях не мог вдруг
исчезнуть, но ослабел приметно. Таким образом, история наша 22
представляет новое доказательство двух истин: 1) для твердого
самодержавия необходимо государственное могущество; 2) рабство
политическое не совместно с гражданскою вольностью. Князья
пресмыкались в Орде, но, возвращаясь оттуда с милостивым ярлыком
ханским, повелевали смелее, нежели в дни нашей государственной
независимости. Народ, смиренный игом варваров, думал только о
спасении жизни и собственности, мало заботясь о своих правах
гражданских. Сим расположением умов, сими обстоятельствами
воспользовались князья московские, и, мало-помалу, истребив все
остатки древней республиканской системы, основали истинное
самодержавие. Умолк вечевой колокол во всех городах России.
Дмитрий Донской отнял власть у народа избирать тысяцких, и,
вопреки своему редкому человеколюбию, первый уставил
торжественную смертную казнь для государственных преступников,
чтобы вселить ужас в дерзких мятежников. Наконец, что началось
при Иоанне I, или Калите, то совершилось при Иоанне III: столица
ханская на берегу Ахтубы, где столько лет потомки Рюриковы
преклоняли колена, исчезла навеки, сокрушенная местью россиян.
Новгород, Псков, Рязань, Тверь присоединились к Москве, вместе с
некоторыми областями, прежде захваченными Литвою. Древние
юго-западные княжения потомков Владимировых еще оставались в
руках Польши, за то Россия, новая, возрожденная, во время
Иоанна IV приобрела три царства: Казанское, Астраханское и
неизмеримое Сибирское, дотоле неизвестное Европе.
Сие великое творение князей московских было произведено не
личным их геройством, ибо, кроме Донского, никто из них не
славился оным, но единственно умной политической системой,
согласно с обстоятельствами времени. Россия основалась победами и
единоначалием, гибла от разновластия, а спаслась мудрым
самодержавием.
Во глубине Севера, возвысив главу свою между азиатскими и 23
европейскими царствами, она представляла в своем гражданском
образе черты сих обеих частей мира: смесь древних восточных
нравов, принесенных славянами в Европу и подновленных, так
сказать, нашею долговременною связью с монголами, — византийских,