К.У.: Когда формируется эмоционально-фантазмический уровень, особенно в промежутке между годом и тремя, самость должна вычленить себя из материального мира и отождествить с биологическим миром своего тела — самостоятельного и способного чувствовать, а затем интегрировать физический мир в своем восприятии. Иными словами, самость должна разрушить эту исключительную отождествленность с материальным «я» и материальным миром и сформировать самотождественность более высокого уровня — со своим телом как самостоятельной и отчетливой сущностью. Это вторая точка опоры, которую такие исследователи, как Маргарет Малер, называют «отделительно-обособительной» фазой. Телесная самость должна отделиться и обособиться от матери в частности и материального мира в целом.
Э.З.: А если на этом этапе происходит сбой?
К.У.: Тогда границы «я» остаются смутными, размытыми, подвижными. Мир словно бы «эмоционально затапливает» самость, так что она оказывается текучей и нестабильной. Это так называемый пограничный синдром — «пограничный», потому что он находится на границе между психозами предыдущего уровня и неврозами последующего. С ним связан несколько более примитивный нарциссизм, при котором самость, будучи неспособной как следует вычленить себя из окружающего мира, воспринимает внешний мир как созданную для нее раковину, а других людей — как продолжение себя. Иными словами, самость целиком сосредоточена на себе, ведь для нее «я» и мир — одно и то же.
Э.З.: И как же лечатся эти нарушения?
К.У.: Долгое время считалось, что эти нарушения неизлечимы из-за своей примитивности. Но недавно, под влиянием работ Малер, Кохата, Кернберга и других, были разработаны методики лечения, известные как «техники выстраивания структуры», и они оказались вполне успешными. Поскольку основная проблема пограничных нарушений в том, что границы самости еще не установились как следует, техники выстраивания структуры делают именно это: они создают структуры, строят границы — границы «я». Они помогают человеку различать себя и других, показывают ему, что, если что-то происходит с другим, совсем необязательно, что это же произойдет и с ним. Ты можешь не соглашаться с матерью, и это тебя не убьет. Все это совсем не очевидно для людей, не завершивших отделительно-обособительную фазу.
Важно понять, что психиатрия, работающая с пограничными синдромами, не пытается выудить что-то из подсознания. Это будет происходить на следующем, третьем уровне. При пограничных синдромах проблему создают не жесткие границы, с помощью которых эго блокирует какие-то эмоции или желания, а прежде всего отсутствие у эго самих этих границ. Здесь нет блокировки подсознания, нет и самого динамического подсознания, поэтому оттуда просто нечего выуживать. По сути, задача техник выстраивания структуры — «поднять» личность до того уровня, где она будет способна хоть что-то блокировать! А на этом уровне эго слишком слабо для этого.
Э.З.: Значит, как я понимаю, это происходит на следующем, третьем уровне.
К.У.: Именно. Третий уровень, или репрезентативный ум, начинает формироваться примерно в три года и властвует над сознанием примерно до семилетнего возраста. Формируются символы и понятия, формируется язык, и это позволяет ребенку начать отождествлять себя не просто со своим телесным «я», а с ментальным или эгоическим «я». Ребенок больше не есть тело, находящееся во власти сиюминутных чувств и импульсов, он или она уже есть ментальное «я», со своим именем, со своей самотождественностью, со своими надеждами и желаниями, которые имеют протяженность во времени. Язык — это двигатель времени, благодаря языку ребенок может думать о вчерашнем дне и мечтать о завтрашнем, а следовательно, сокрушаясь о прошлом, испытывать чувство вины и, волнуясь за будущее, чувствовать тревогу.
Таким образом, чувства вины и тревоги появляются на этой стадии, и если тревога оказывается слишком сильной, то «я» может начать подавлять любые мысли и эмоции, которые являются ее причиной. Такие подавленные мысли и эмоции, особенно связанные с сексом, агрессией и властью, формируют динамически подавляемое бессознательное, которое я, вслед за Юнгом, называю тенью. Если тень становится слишком большой, слишком перегруженной, насыщенной, она прорывается наружу и является причиной всех тех болезненных симптомов, которые известны как психоневрозы, или просто неврозы.
Итак, на третьем уровне возникает ментально-эгоическая самость, умеющая пользоваться языком и способная дифференцировать себя от своего тела. Но если эта дифференциация заходит слишком далеко, результатом становится диссоциация, подавление. Эго не перерастает рамки тела, а отчуждается от него, отбрасывает его. Но это значит только то, что тело и его желания уйдут в сферу «тени» и будут саботировать эго, причиняя ему боль и провоцируя невротический конфликт.
Э.З.: Таким образом, лечение неврозов предполагает взаимодействие с тенью и ее реинтеграцию?
К.У.: Именно так. Эти методы лечения называют «техниками раскрытия», потому что они пытаются снять покров с «тени», вытащить ее на поверхность, а потом, как вы и сказали, реинтегрировать. Чтобы добиться этого, барьер подавления, созданный языком и поддерживаемый тревогой и чувством вины, должен быть приподнят или ослаблен. Например, человеку можно предложить говорить все, что приходит на ум, не занимаясь самоцензурой. Но, какой бы ни была техника, цель одна и та же — подружиться со своей «тенью» и снова сделать ее частью себя.
Э.З.: А следующая стадия?
К.У.: Четвертый уровень — ум правила/роли, который обычно господствует в промежутке между семью и одиннадцатью — ознаменован глубокими сдвигами в сознании. Если вы возьмете ребенка, находящегося на третьем уровне, уровне дооперационального мышления, покажете ему красный шар, лежащий слева, и зеленый шар, лежащий справа, потом пододвинете красный шар к ребенку, а зеленый шар к себе и спросите ребенка, какого цвета шар вы видите перед собой, ребенок ответит: красный. Иными словами, он неспособен встать на вашу точку зрения, неспособен принять на себя роль другого. А ребенок, у которого сформировано конкретно-операциональное мышление, ответит правильно: зеленый. Он уже способен принять на себя роль другого. Кроме того, на этой стадии он может совершать упорядоченные интеллектуальные операции — включение предмета в класс подобных, умножение, иерархизацию и так далее.
Иными словами, ребенок все больше и больше осваивает мир правил и ролей. Его поведение управляется сценариями, лингвистическими правилами, которые управляют его поведением и ролями. Это особенно заметно по тому, что у ребенка формируется чувство морали, как подчеркивали Пиаже, Кольберг и Кэрол Джиллиган. На предыдущих уровнях, с первого по третий, чувство морали ребенка можно назвать доконвенциональным, поскольку оно основано не на нравственных или социальных моделях, а всего лишь на физических реакциях удовольствия и боли на поощрение и наказание; вполне естественно, что это состояние эгоцентрическое, нарциссическое. Но с возникновением линейно-ролевого ума чувство морали ребенка начинает сдвигаться от доконвенциональной формы к конвенциональной — оно переходит от эгоцентрического к социоцентрическому.
И это очень важно, поскольку конвенциональный, или линейно-ролевой, ум еще неспособен сколько-нибудь глубоко заниматься интроспекцией, правила и роли усваиваются ребенком исключительно в конкретной форме. Ребенок впитывает эти правила и роли, не задавая никаких вопросов, — это исследователи называют стадией конформизма. При отсутствии интроспекции ребенок не умеет осуществлять самостоятельный выбор и потому бездумно следует за всем.
Конечно, большинство правил и ролей необходимы и полезны, по крайней мере на этой стадии, но могут быть среди них и ложные, и внутренне противоречивые, и ведущие в неверном направлении. А на этой стадии ребенок еще неспособен выбирать! В этот период он воспринимает многое буквально и конкретно, но если какие-то ошибочные представления сохранятся до взрослого возраста, то может возникнуть патология, которую называют «сценарной». Например, человек может говорить себе, что он нехороший, что он дурной до мозга костей, что Бог накажет его за плохие мысли, что его не любят, что он безнадежный грешник, и так далее.
В этом случае терапия — в особенности известная под названием «когнитивной» — стремится с корнем вырвать эти мифы и рассмотреть их при свете разума и объективной реальности. Это называется «сценарным анализом», и это очень эффективное лечение, особенно при депрессии или заниженной самооценке.
Э.З.: Полагаю, тут все ясно. А что с пятым уровнем?
К.У.: С развитием формально-операционального мышления — обычно это происходит между одиннадцатью и пятнадцатью годами — происходит еще одна мощная трансформация. С помощью формально-операционального ума личность способна размышлять над общественными нормами и установками, а следовательно — самостоятельно оценивать их пригодность. Это влечет за собой возникновение морали, которую Кольберг и Джиллиган называют постконвенциональной. Она уже не привязана к конформистским социальным нормам, не привязана к племени, группе или конкретному обществу. Скорее она оценивает конкретные действия в соответствии с более универсальными стандартами — что такое «правильно», что такое «честно» не только для моей группы, но для личности в широком смысле. И такой подход, разумеется, осмыслен, потому что более высокий уровень развития всегда означает способность интеграции на более высоком или универсальном уровне — в данном случае от эгоцентрического через социоцентрический к мироцентрическому (наверное, стоит добавить, что и к теоцентрическому).
Кроме того, на этом уровне личность обретает способность к глубокой и основательной интроспекции. Жгучим вопросом впервые становится вопрос: «Кто я?» Индивидуумы, уже больше не защищенные конформистскими правилами и ролями предшествующей стадии, не укорененные в них, теперь должны, так сказать, сформировать собственную самотождественность. Если с этим возникают проблемы, то формируется то, что Эриксон назвал «кризисом самотождественности». А единственный способ терапии — еще более глубокая интроспекция. Терапевт становится чем-то вроде философа, который вовлекает пациента в сократовский диалог, чтобы помочь ему…
Э.З.: Он помогает им самостоятельно выяснить, кто они, кем хотели бы стать и кем могли бы стать.
К.У.: Именно так. На данном этапе это еще не великая мистическая экспедиция, это не поиск трансцендентальной Самости с большой буквы, единой и общей во всех. Это поиск приемлемой самости с маленькой буквы, а не абсолютной Самости с большой буквы. Как в книге «Над пропастью во ржи».
Э.З.: А экзистенциальный уровень?
К.У.: Джон Бротон, Джейн Левинджер и некоторые другие исследователи указывали, что по мере психологического роста люди могут развивать высоко-интегрированное индивидуальное «я», в котором, говоря словами Левинджер, «и ум, и тело в совокупности являются опытом интегрированной самости». Эту интеграцию тела и ума я называю «кентавром». Проблемы, возникающие на стадии «кентавра», — экзистенциальные, органически присущие самому внешнему миру, — такие как смерть, конечность, целостность, подлинность, смысл жизни. Я не хочу сказать, что эти проблемы не могут появляться и на других уровнях, — просто здесь они выходят на передний план, оказываются главными. Терапевтические методы, направленные на их решение, — гуманистические и экзистенциальные. Это так называемая «третья сила» в психологии (после «первой силы» — психоанализа и «второй силы» — бихевиоризма).
Э.З.: Что ж, теперь мы подошли к высшим уровням развития, начиная с психического.
К.У.: Да. По мере продолжения роста вы попадаете на трансперсональные волны — с седьмой по одиннадцатую, — ваша самотождественность продолжает расширяться, сначала преодолевая индивидуальное тело и ум и двигаясь в более широкие духовные и трансцендентальные измерения бытия и, наконец, достигая самой широкой тождественности из всех возможных — высшей подлинности, тождественности вашего сознания и всей Вселенной — не только физической Вселенной, но многомерного, божественного, теоцентрического космоса.
Психический уровень — всего лишь начало этого процесса, первая из трансперсональных ступеней. В нем вы можете переживать вспышки так называемого космического сознания, можете обнаружить в себе новые, необычные психические способности, можете приобрести провидческую интуицию. Но чаще всего вы просто осознаете, что ваше собственное осознавание не ограничено рамками тела и ума. Вы начинаете интуитивно чувствовать, что ваше собственное осознавание выходит за пределы вашего индивидуального организма или способно пережить его по времени. Вы обретаете способность просто свидетельствовать события, происходящие с вашим телом и умом, потому что вы больше не отождествляете себя исключительно с ними, не связаны с ними, и поэтому в вас появляется определенная невозмутимость. Вы начинаете вступать в интуитивный контакт со своей трансцендентной душой, или Свидетелем, что в конечном итоге приводит вас к непосредственному единству с Духом на каузальном уровне.
Э.З.: Вы называете техники этого уровня «путем йогов»?
К.У.: Да. Следом за Да Фри Джоном я разделяю великие мистические традиции на три типа, а именно традицию йогов, святых и мудрецов. Они соответствуют психическому, тонкому и каузальному уровням. Йоги используют энергию индивидуального тела и ума, чтобы выйти за их пределы. А поскольку тело и ум, включая все их непроизвольные проявления, ставятся под жесткий контроль, внимание освобождается и возвращается к своей трансперсональной основе.
Э.З.: Как я понимаю, этот же процесс продолжается на тонком уровне.
К.У.: Да. Поскольку внимание все больше и больше освобождается от внешнего окружающего нас мира и от внутреннего мира тела и ума, сознание начинает преодолевать дуализм субъекта и объекта. Иллюзорный дуалистичный мир начинает выглядеть тем, чем он и является в действительности, — всего лишь внешним проявлением самого Духа. Внешний мир начинает представать божественным, внутренний мир тоже начинает представать божественным. Да и само сознание становится озаренным, наполненным светом, и это уже прямое соприкосновение и даже единство с самой Божественностью.
Таков путь святых. Обращали внимание, что и на Западе, и на Востоке их часто изображают со светящимися нимбами над головами? Это символ внутреннего Света, которым обладает просветленный интуитивный ум. На психическом уровне вы начинаете взаимодействовать с Божественностью, или Духом. Но на тонком уровне вы обретаете единство с Духом, unio mistica — мистическое единство. Не просто взаимодействие, а единство.
Э.З.: А на каузальном?
К.У.: Здесь процесс завершается — душа, или Свидетель, растворяется в своем Источнике, а единство с Богом открывает путь к отождествлению с Божественостью, или с непроявленной Основой всего сущего.
Это то, что суфии называют Высшим Тождеством. Вы реализовали свое фундаментальное единство с Условием всех условий, Природой всех природ и Бытием всякого бытия. Поскольку Дух есть таковость, или условие, всего сущего, его можно найти везде. Совсем необязательно, что это будет что-то необычное, это может быть обыкновенная работа — рубить дрова, носить воду. Именно поэтому достигших такой стадии часто изображают как самых обыкновенных людей, в которых нет ничего особенного. Таков путь мудрецов, мужчин и женщин, которые настолько мудры, что это даже не бросается в глаза. Они просто ведут себя естественно и занимаются своими делами. В «Десяти временах просветления» — дзенских картинках поиска быка, где изображены разные стадии на пути к просветлению, самая последняя картинка изображает обычного человека, заходящего на рынок. Подпись гласит: «Он идет на рынок с открытыми руками». Этим все сказано.
Э.З.: Впечатляюще. И на каждом из этих трех уровней тоже могут развиваться свои патологии?
К.У.: Полагаю, что да. Я не буду подробно разбирать каждую из них, потому что это особая тема. Скажу лишь, что на каждой из этих стадий — как и на любой другой — человек может страдать навязчивыми идеями, связанными с его опытом, и это может приводить к характерным для этой стадии патологиям. Для каждой из них, конечно, есть и свои методы лечения. Все это я попытался описать в «Трансформациях».
Э.З.: Что ж, в каком-то смысле вы уже ответили на мой вопрос о взаимоотношениях между психотерапией и медитацией. Очертив весь спектр сознания, вы показали, какую роль выполняет и та и другая.
К.У.: В каком-то смысле да. Хотелось бы добавить еще пару моментов. Первый: медитация не есть первоначально техника раскрытия, как психоанализ. Ее главная задача состоит не в том, чтобы снимать блоки в сознании и выводить тень на поверхность. Медитация может это делать — я объясню это позже, — но штука в том, что она может этого и не делать. Ее основная задача — в том, чтобы сдержать ментально-эгоическую деятельность в целом и тем самым дать развиться трансэгоическому и трансперсональному сознанию, что в конечном счете должно привести к открытию Свидетеля, или Самости.
Иными словами, медитация и психоанализ обращаются к совершенно разным уровням психики, хотя между ними есть и точки пересечения. Дзен не всегда лечит психоневрозы и не предназначен для их лечения. Более того, можно развить в себе мощное чувство Свидетеля и все-таки оставаться невротичным человеком. Тогда ты учишься свидетельствовать свой невроз, и это позволяет тебе жить с этим неврозом относительно легко, но нисколько не способствует излечению невроза. Если ты сломаешь себе кость, дзен не сможет ее срастить — то же самое относится и к сломанной эмоциональной жизни. Дзен предназначен не для этого. По своему собственному опыту могу сказать, что дзен серьезно помог мне жить с моими неврозами, но нисколько не помог избавиться от них.
Э.З.: Это задача для техник раскрытия?
К.У.: Правильно. Во всем массиве великой мировой мистической и созерцательной литературы нет буквально ничего ни о динамическом подсознании, ни о подавленном подсознании. Эти понятия — уникальное открытие и достижение современной европейской науки.
Э.З.: Но иногда, когда человек начинает медитировать, подавленное подсознание может вырываться наружу?