Она с интересом рассматривала красный фонарик-гармошку, прикрепленную проволочкой к концу белой деревянной палки.
Дома мама помогла Анечке прикрепить свечку, и та начала то зажигать, то гасить ее. Зажигала и гасила. Так что вечером, когда надо было идти на манифестацию, от свечки остался жалкий огарок, который уже невозможно было зажечь.
Какое это было несчастье!
Другой свечки у мамы не оказалось. Обыскали все, что было можно. Магазин напротив только что закрылся.
Выло шесть часов.
Но ведь в шесть надо быть у школы!
По улице уже шли дети с белыми палочками, на которых весело покачивались на ветру цветные лампионы.
«Что нам делать? Как нам быть? Как же я не сберегла свечку?» -переживала Анечка.
В этот момент в дверь позвонили.
- Ты готова? Пошли вместе! - раздался голос Павла.
Он стоял в дверях, размахивая фонариком.
- У меня нет свечки, - призналась Анечка. - Она сгорела. Я играла с ней, играла... и она у меня сгорела.
Павел сунул руку в карман. С минуту поколебался, помялся на месте.
- Возьми! У меня две! - достал он из кармана и протянул Анечке красивую красную свечку. Она была витая, длинная и блестящая - не налюбуешься!
Павел и Анечка вместе побежали в школу и вместе встали в один ряд.
И вместе отметили праздник Седьмого ноября.
А сколько было фонариков! Желтых, оранжевых, красных, больше всего красных. И вероятно, самый яркий красный фонарик был у Анечки. Это, наверное, потому, что у нее был красный лампион и красная свечка.
А кто ей эту свечку подарил?
Мальчишка с взъерошенными волосами, веснушчатым носом, крикун и озорник из их дома, который в день первого сентября столкнул Анечку с парты, потом пожаловался на нее, что она написала на стене единички...
Как же так можно?
Что же случилось с Павлом? Неужели он так быстро исправился?
А может быть, все это он сделал ради корзиночки, которая ждет его с того памятного первого сентября на полочке в учительском шкафу!
Учительнице все стало известно. На другой день, когда в школе рассказывали о шествии с фонариками, она похвалила Павла за то, что он помог Анечке.
Павел ждал, с надеждой ждал, что сделает учительница. Вспомнит ли она? И действительно, она подошла к шкафу. Но сколько раз она это делала, пока там стояла корзиночка Павла! Она открыла шкаф, подняла руку... Корзиночка стояла на верхней полочке с краю! Взяла ее и поднесла к первой парте, где сидел Павел.
- Сколько ты тут простояла, корзиночка, сколько прождала?! - сказала она, глядя на желтую грушу, лежащую сверху. - Эту грушу нам пришлось дважды заменить, потому что та первая уже давно бы испортилась.
Павел прикрыл корзиночку ладонями. Ему стало так тепло, будто он подсел к камину.
«Наконец-то! Наконец-то я ее получил! Как мама будет рада!» -мысленно повторял Павел.
- Но теперь ты должен быть примерным, Павел, если не хочешь, чтобы я изменила свое отношение к тебе, - заметила учительница.
Павел улыбнулся: немного виновато, немного смущенно. Сейчас он был твердо уверен, что будет хорошим.
Когда они вышли из школы, он решил помочь Анечке, Юленьке и Лидушке везти двухколесную тачку, которую девочки взяли в школьной кухне, чтобы отвезти из кабинета в приемный пункт ненужную бумагу. Но свою помощь предложили им еще раньше Ольда Воячек и Енда Калина. Так что Павел уже опоздал.
Он стоял на улице и смотрел им вслед. Но тут вдруг вспомнил, что в ранце у него лежит корзиночка с фруктами, и стремглав помчался домой к маме.
Анечку ждал дома папа. Каждую минуту он с нетерпением выглядывал в окно. Как только он заметил ее на углу улицы, он крикнул, чтобы она поскорее шла домой.
«Наверное, у нас уже появился мальчик», - мелькнула у Анечки радостная мысль. Если бы у нее были крылышки, она прямо с тротуара полетела бы к папе в окно. Но так как их не было, то стремглав бросилась бежать. И так быстро бежала, что дома появилась запыхавшаяся.
- Где ты бродишь так долго? - набросился на нее отец уже в дверях. Захлопнув дверь, он направился на кухню и повернулся к плите.
О мальчике не сказал ни слова.
- У нас еще ничего нет? - разочарованно спрашивает Анечка.
- Я только что поставил воду для супа и делаю гуляш. Так что жди!
Но Анечка хотела знать совсем, совсем иное.
Отец снял с полки кухонную доску и начал резать лук. Глаза у него ужасно щипало, он моргал ими и морщил лицо, словно ему хотелось чихнуть. Наконец он чихнул, положил нож и сказал: «О боже!» - после чего снова продолжал резать лук.
Потом он подошел к буфету и остановился перед открытой толстой книгой. Анечка ее знала. Обложка книги была обшита цветным ситцем. Это была мамина поваренная книга.
- Папа, что ты там так долго читаешь?
Отец не отвечал.
- Папа, ведь лук пригорит. Его надо помешивать.
- Так помешай!