«Это Писание благословенное, которое Мы ниспослали, следуйте же ему и бойтесь Аллаха, да будет на Его милость и упование. И не говорите, о жители Мекки: "Было ниспослано Писание лишь иудеям и христианам до нас, и мы не знали об их учении"» (Коран, 6: 155,156).
(Перевод Б. Шидфара)
В более поздний период Мухаммед возносится значительно выше, нежели он это делал в ранних своих откровениях. Теперь он утверждает, что является последним из шести пророков, остальные пятеро — это Адам, Ной, Авраам, Моисей и Иса, или Иисус, и заявляет, что его приход был предсказан Писанием иудеев.
«Те, кому Мы даровали книгу, знают это, как знают своих сынов… О обладатели Писания! К вам пришел Наш посланник, чтобы, разъяснить многое из того, что вы скрываете в Писании, и проходя мимо многого (Коран, 5: 20, 15).
(Перевод И. Крачковского)
И сказал Иса, сын Марьям: «О сыны Исраила, поистине, я Посланец Аллаха к вам, подтверждая Тору, что была ниспослана до меня, и принося вам радостную весть о Посланце, что придет после меня, имя которому будет Ахмад» (Коран, 61: 6).
(Перевод Б. Шидфара)
Вначале Мухаммед считал, что откровений, выражающих волю Господа, существует три — Тора, Евангелие и Коран.
«Уверовали мы в Аллаха и в то, что ниспослано нам и ниспослано Ибрахиму, и Исмаилу, и Исхаку, и Якубу и его потомкам, и то, что даровано было Мусе и Исе и пророкам от Господа их, и не будем отделять их друг от друга»… (Коран, 3: 84).
(Перевод Б. Шидфара)
Впоследствии он возносит Коран над остальными, провозглашая, что его подлинник был на небе, и начинает противопоставлять себя как иудеям, так и христианам, не ссылаясь ни на какие предыдущие откровения.
Тех несложных обязанностей, которые предписывает Мухаммед, первоначально, до его бегства в Медину, не существовало. Правда, число ежедневных молитв после видения седьмого неба было увеличено до пяти. И население Мекки перешло от состояния духовной спячки к активному обсуждению религиозных вопросов, не представлявших для них прежде никакого интереса. И теперь их чувства достигли столь высокого накала, что вся община разделилась на фракции. Несколько сотен человек так глубоко было затронуто проповедями нового учителя, что во имя его идей готово было терпеть преследования и гонения. Некогда погрязшие в суевериях и всевозможных пороках, люди теперь пять раз в сутки простирались в молитвах пред невидимым Аллахом, о котором так мало задумывались раньше. Они честно пытались следовать наказам, которые, как они верили, были ниспосланы им от Него непосредственно. Подобные перемены можно сравнить не иначе как с пробуждением людей после первых проповедей Евангелия.
Сам пророк рисует картину правоверного народа в следующих словах:
«А рабы Милосердного — те, которые ходят по земле смиренно и, когда обращаются к ним с речью невежды, говорят: "Мир!" И те, которые проводят ночи пред своим Господом, поклоняясь и стоя. И те, которые говорят: "Господи наш, отврати от нас наказание геенны! Ведь наказание ею — бедствие! Поистине, она плоха как пребывание и место!" (Коран, 25: 64–66).
И те, которые не призывают с Аллахом другого божества…
И те, которые не свидетельствуют криво, а когда проходят мимо пустословья, проходят с достоинством (Коран, 25: 68, 72).
И те, которые, когда им напомнишь знамения их Господа, не повергаются ниц глухими и слепыми к ним. И те, которые говорят: "Господи наш! Дай нам от наших жен и потомства прохладу глаз и сделай нас образцом для богобоязненных!" (Коран, 25: 73, 74).
Они будут вознаграждены горницей за то, что терпели, и встречены будут в ней приветом и миром, вечно пребывая там. Прекрасно это как пребывание и место!» (Коран, 25: 75, 76).
(Перевод И. Крачковского)
«Прекрасны в глазах людей страсти их — любовь к женщинам, и к потомкам, и к богатствам накопленным — золоту и серебру, и быстрым скакунам, скоту и посевам. Это все — преходящие блага земной жизни, у Аллаха наилучшее воздаяние (Коран, 3: 14).
Скажи: "Возвещу вам о лучших благах: для тех, кто были богобоязненны, у Господа их уготованы сады райские, где под деревами текут реки, и вечным будет там пребывание. И чистые жены, и благоволение от Аллаха, ведь Аллах имеет о рабах своих попечение". О тех рабах Своих, которые говорят: "Господи наш, поистине мы уверовали, прости нам грехи наши и избавь нас от огненного мучения". О терпеливых, и правдивых, и расходующих и творящих молитвы, и пред зарей молящих о прощении» (Коран, 3: 15–17).
(Перевод Б. Шидфара)
«За исключением христианства, — писал Бартолами Сент-Иллер — основанного на Ветхом Завете и Евангелиях, со всеми их подобными чуду последствиями, мир не может похвастать ни одной религией, которую можно было бы по достоинству сравнить с исламом, заслуги которой можно было бы хотя бы отдаленно с ним сравнить». Доктор Вейль говорит, что хотя мы не можем считать Мухаммеда за истинного «пророка», мы также не вправе отрицать его заслуги в том, что он представил самые благодатные доктрины Ветхого и Нового Завета арабам в то время, когда они были лишены единого лучика веры, и уже поэтому он должен рассматриваться в некотором смысле посланцем Бога. Граф де Буленвийер полтора века тому назад сказал, что за пределами христианского учения нет религиозной системы более приемлемой, нежели ислам, так же как и более благоразумной, утешительной для праведников и ужасной для грешников.
Медина, до того времени известная как Ясриб, теперь получила то имя, под которым город известен ныне. Одной из первых забот Мухаммеда было начать оборудовать место для молений. В этом вопросе его планы были предельно просты. Там, где его верблюдица впервые склонила колени, чтобы помочь ему спешиться, срубили часть деревьев и построили стены из земли и кирпича. Стволы пальм поддерживали крышу, осененную со всех сторон их кронами и покрытую их же листьями. Под этой кровлей, достаточно вместительной для большой конгрегации, пророк имел обыкновение проповедовать, стоя на голой земле и опираясь о ствол одной из пальм до тех пор, пока не был построен специальный помост.
Когда молились иудеи, они обычно поворачивались лицом к Иерусалимскому храму, в согласие с тем, как поступил Соломон во время молитвы по случаю- открытия храма. Когда могли, они входили для молитв в священные пределы, но, находясь в отдалении, они, следуя примеру пророка Даниила, открывали окна своих домов, обращенные к городу Давида, и возносили свои мольбы. Мухаммед сначала не устанавливал никаких правил на этот счет, но после бегства в Медину он призвал последовать примеру иудеев, — вероятно, ради поддержания хороших отношений. И очень скоро он увидел, что может укрепить свои позиции, дав своим последователям собственное национальное «место, куда смотреть во время молитв» (кибла, а прежде — кабала). Было сказано, что за указаниями он обратился к Джабраилу. Архангел направил его мысли к Аллаху, и вскоре он получил откровение, как записано во второй суре.
«И так Мы сделали вас общиной посредствующей, чтобы вы были свидетелями относительно людей… И Мы сделали киблу, которой ты держался, только для того, чтобы Нам узнать, кто следует за посланником среди обращающихся вспять… Мы видим поворачивание твоего лица по небу, и Мы обратим тебя к кибле, которой ты будешь доволен. Поверни же свое лицо в сторону запретной мечети. И где бы вы ни были, обращайте свои лица в ее сторону… Ведь те, кому даровано Писание, знают, конечно, что это — истина от Господа их, — Поистине, Аллах не небрежет тем, что они делают!..У всякого есть направление, куда он обращается. Старайтесь же опередить друг друга в добрых делах!» (Коран, 2: 143–148).
(Перевод И. Крачковского)
Во время общей молитвы Мухаммед обратил лицо к Иерусалиму и дважды простерся всем телом в этом направлении, отчетливо произнося истинный смысл слов, приводимых выше. Он незамедлительно повернулся в сторону юга, и вся конгрегация повторила его движения. В этот миг была навеки разорвана нить, связывавшая ислам с иудаизмом. И с тех пор никогда во все последующие годы мусульмане не поворачивались лицом к иудейской столице во время богослужения. Так велико было значение единого движения провозвестника!
Именно в этот период был установлен порядок, согласно которому и ныне верующих созывают на молитву. Раньше муэдзин просто выкрикивал: «На общую молитву!» Но этот ритуал был недостаточно официален, в то время как значение богослужения в Медине столь возросло и на эту тему начались дискуссии. Кто-то предлагал созывать верующих звоном колоколов, как это принято у христиан, другие — звуком трубы или тимпана. Кто-то советовал зажигать костры на возвышенных местах или башнях. Но опять же, «истинный» способ открылся одному из жителей города во сне. В сновидении он встретил человека с колоколом и попросил продать его, чтобы созывать мусульман на молитву. В ответ он услышал: «Я покажу лучший способ», и стал произносить те слова, которые сейчас приняты для этой цели. Горожанин тут же пришел к Мухаммеду, и пророк понял, что видение было «послано Аллахом». Он послал своего чернокожего муэдзина выполнить то, что было явлено во сне. Слуга послушался, пошел к высокому зданию, стоявшему подле новой мечети, и дождался, когда забрезжит день. Как только первый луч солнца стал ласкать его взор, он возвысил голос и стал будить спавших такими знакомыми сейчас словами, произносимыми во всю силу его могучих легких. Так возникла еще одна, славная, испытанная временем традиция.
Вскоре после прибытия в Медину Мухаммед официально женился на юной Айше, с которой, как мы помним, он был сговорен еще в Мекке, и она стала его любимицей. По мере того как возрастало количество жен, он строил все новые покои, причем каждый из них примыкал к мечети. Комнаты были самыми простыми — обычные хижины площадью не более 12 квадратных футов, из кирпичей, обожженных на солнце, с крышами из пальмовых листьев и такими низкими потолками, что стоя, их можно было коснуться рукой. Образ жизни в таких покоях был не менее простым. Айша говорила: «Целый месяц мы ни разу не разводили огня, чтобы приготовить пищу, которая у нас состояла лишь из фиников и воды, пока кто-то не прислал нам мяса. У нас не бывает подряд два дня, когда мы едим пшеничные лепешки». Между дверьми хижины Айши и входом в мечеть была прихожая, где пророк совершал вечерние обряды; остальное время он делил между женами. Простые матрасы лежали на земле; на обмазанных глиной стенах висели мехи, применявшиеся для хранения воды, молока или меда. На свадебном пиру Айши подавались финики и оливки, а ее имущество составляли две юбки, головной платок, кожаная подушка, набитая пальмовыми листьями, два запястья из серебра, чаша для питья, ручная мельница, два сосуда для хранения воды и кувшинчик. Подобная простота была по сердцу тому, кто в юности был погонщиком верблюдов, тому, кто любил слиться с природой, озирая бесплодные равнины с горных вершин, тому, кто мог прилечь головой на камень в горной пещере. Но это не импонировало вкусу тех последователей пророка, чье роскошноеокитье все больше и больше шло вразрез с простыми привычками их вождя.
В своих усилиях укрепить позиции в Медине Мухаммед упрочил связи между выходцами из Мекки, эмигрантами, и ансарами, жителями Медины, которые признали его своим вождем. Новообращенные там тесно сплотились со старыми последователями пророка, что становились ближе родственников, так как они унаследовали узы, ставшие прочнее кровного родства. Пришлые принимались радушно, так что время тоски по родине и болезни переносились легко и покорно. Именно о таких временах и таком братстве говорится в восьмой суре Корана.
«Вспомните: когда вы были малочисленны, слабы и презираемы на Земле, боясь, что вас схватят, Он дал вам убежище, поддержал вас Своей помощью и наделил вас добром…. Поистине те, что уверовали и совершили хиджру и прилагали все усердие в сражении, жертвуя ради Аллаха и своим имуществом, и своими жизнями, и те, кто приютили их и помогали им, — близкие и покровители друг для друга» (Коран, 8: 25,71).
(Перевод Б. Шидфара)
Это была уловка, сыгравшая свою роль, пока новообращенные и последователи пророка не освоились на чужбине, но постепенно эти правила утратили силу и были упразднены. Пророк был, однако, убежден, что не одной братской любовью можно добиться успеха в своей миссии, и что в битве, предстоявшей ему, необходимо было более мощное оружие.
Мы заметили, что между двумя договорами Акабы существовала принципиальная разница: второй требовал от ученика, чтобы он защищал законы ислама с оружием в руках, — требование, которого не было в первом соглашении. Первый не призывал к наступательной войне. Тогда еще не было иных требований, кроме призывов к переменам, намеченным в сознании пророка. Мухаммед утверждал, что разные пророки, посланные Аллахом, имели различные атрибуты: Моисей являл провидческий дар и милосердие; Соломон — мудрость, величие и блеск; а Иса — свою добродетельность, влиятельность и познания. Но ни один их этих атрибутов недостаточен, чтобы победить неверие, так что чудеса, сотворенные Моисеем и Исой, не достигли цели. «Стало быть, я, последний из пророков, — воскликнул он, — послан сюда с мечом! Так пусть же поборники ислама не спорят и не доказывают, но убивают всякого, кто откажется подчиниться закону или платить дань. Кто бы ни сражался за ислам, будет ли он побежден или станет победителем, он наверняка получит награду. Меч — это ключ от рая и от ада!»
Если мы заглянем в Коран, то найдем там немало свидетельств подобной бескомпромиссности.
«И сражайтесь на пути Аллаха… И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас: ведь соблазн — хуже, чем убиение! И не сражайтесь с ними у запретной мечети, пока они не станут сражаться с вами. Если же они будут сражаться с вами, то убивайте их (Коран, 2: 186, 187).
Дозволено тем, с которыми сражаются, за то, что они обижены… Поистине, Аллах может помочь им (Коран, 22: 40).
А когда вы встретите тех, которые не уверовали, то — удар мечом по шее; а когда произведете великое избиение их, то укрепляйте узы… А у тех, которые убиты на пути Аллаха, — никогда Он не собьет с пути их деяний» (Коран, 47: 4, 5).
(Перевод И. Крачковского)
Призовут вас сражаться с людьми, обладающими великой силой и доблестью. Либо будем сражаться с ними, либо должны стать они мусульманами (Коран, 48: 16).
(Перевод Б. Шидфара)
«Добыча принадлежит Аллаху и посланцу» (Коран, 8:1).
После того как Мухаммед покинул Мекку, дела там наладились, чему немало способствовало воцарение покоя. Пророк наблюдал развитие событий с интересом, особенно потому что успел утвердиться в мысли о завоевании. Тяжело нагруженные караваны, отправлявшиеся в том направлении, сулили хорошую обеспеченность всем необходимым для налета и грабежа, а заодно и возможность осуществить свою месть родичам за то, что те отвергли его. Когда мы размышляем о характере арабов и вспоминаем, что потомки Исмаила всегда промышляли грабежом, нам должно стать понятно, как были восприняты эти новые планы. Действительно, существовало нечто в миссии пророка, нечто, непосредственно отвечавшее национальному складу. Как только открылось поле деятельности во имя удовлетворения низменных инстинктов — они с энтузиазмом начали собираться под знамя пророка.