Воинская повинность у князя была поголовной и пожизненной…» [38, с. 140–142].
Рядом с владениями ойратов в самом начале XVII века образовалось новое ханство. С 1567 года в северо-западной части Халха- Монголии правил хан Шолой Убаши, который долгое время был данником халхасского Дзасакту-хана.
Дзасакту-хан, это титул, который давался китайскими императорами сначала династии Юань, а потом и династии Мин, правителям Монголии.
В 1600-х годах Шолой Убаши вышел из подчинения Дзасакту-хану и в северо-западе Монголии, населенном монголами-хотогойтами, образовал свое ханство, которое он назвал «золотым», по-монгольски «алтын», а себе присвоил звонкий титул Алтын-хана. Шолой Убаши был воинственным человеком и быстро завоевал практически всю Северную Монголию, от верховьев Селенги до Алтая. Ему были подчинены многие народы, и сфера влияния Алтын-хана в 20-х годах XVII века простиралась от северных склонов Тянь-Шаня до северо-западных отрогов Восточных Саян, до района современного Красноярска. Ставка хана находилась у озера Убсу-нор [49, с. 31–32].
Русские узнали об ойратах, или калмыках, в самом начале XVII века, когда новые владения вышли к границам земель, заселенных ойратами. Это был первый многочисленный народ, обладающий значительными военными силами. В середине XVII века ойратов было 600 тысяч человек, при этом только ханское войско составляло 10 тысяч [46, с. 29].
С такими силами в Сибири русские сталкивались впервые. Войско Кучума было намного меньше по численности. Конечно, такая масса населения, такое огромное войско, вызвало беспокойство у тобольского воеводы, у которого практически не было сил, чтобы защищаться, если ойраты задумают пойти войной на русские владения. Аналогичного мнения придерживался и Борис Годунов. Царь в указе тобольского воеводы 11 февраля 1601 года предписал вести разведку среди калмыков.
Беспокоиться было от чего. Разрушение Сибирского ханства открыло для ойратов возможность завоевания для себя новых земель к югу от Иртыша. Первое десятилетие XVII века было для ойратов временем неудачных войн. В 1599–1600 годах они совершили нападение на Хорезм, но были разбиты войском хорезмшаха. Шла долгая и упорная война с казахским ханом Есимом, шедшая с переменным успехом. Война ойратов с Алтын-ханом, правителем Халхасского ханства, тоже закончилась неудачей. Более того, хан Есим и Алтын-хан заключили союз против ойратов [37, с. 26]. Это заставило самые многочисленные ойратские роды: торгоутов и дербетов, перекочевывать на северо-запад, с верховий в низовья Иртыша, к границам русских владений.
Первое же соприкосновение русских со степными народами показало, что те богаты, многочисленны и обладают просто огромными войсками, по сравнению с немногочисленными отрядами русских. По сравнению с ойратскими тайджи и казахскими султанами и ханами Кучум был ханом средней руки, хотя и получившим широкую известность своей борьбой с русскими.
Однако русским крупно повезло. Ойраты, казахи, Алтын-хан давно уже вели войну всех против всех, и потому появление нового участника отношений внесло изменения в сложившуюся систему военно-политических союзов. Русские оказались такой стороной, которая раньше не была вовлечена ни в какие союзы, не была связана ни с какими родами и народами. В силу этого они стояли в стороне от главной схватки за господство. Противоборствующие стороны решили обратиться к русским за помощью и за поддержкой в борьбе за господство над западномонгольскими степями.
Все документы описываемого времени, 10-х годов XVII века, четко показывают: подчинение народов Сибири никогда не носило добровольного характера. Я нисколько не устану повторять это при всяком удобном случае. Фактов, которые показывают отношение русских к новым владениям и к населению земель, слишком много и вполне достаточно, чтобы опровергнуть и навсегда похоронить ублюдочную версию «добровольного присоединения».
В 1606 году в Томске произошло знаменательное, историческое событие, которому также надо уделить большое внимание. В Томск приехала жена кыргызского князя Номчи и попросила принять ее в русское подданство [33, с. 346]. Случай этот — исключительный за всю сибирскую историю. По монгольским обычаям ханша имела право участвовать в управлении ханством в отсутствие мужа и вместе со старшим тайджи имела право принимать послов. Но все же государственные дела в степных ханствах решались ханами.
Обычно в качестве послов выступали лучшие люди ханства: тайджи, мурзы, иногда мергены. Но чтобы в качестве посла выступила ханша, — это было в первый и в последний раз. Трудно сказать, почему такое произошло. Документы не оставили каких-то конкретных сведений об этом странном визите.
Можно предположить, что кыргызский хан Номча, бывший вассалом халхасского Алтын-хана, получил указание завязать дипломатические отношения с русскими и попросить у них военной помощи против ойратов, если это будет возможным. Сам хан Номча, видно, решил одним разом поправить и свое положение, заключив более тесный союз с русскими от своего имени, чтобы потом получить возможность отложиться от Алтын-хана. Для этой деликатной миссии он и отправил в Томск свою жену.
Необычной была реакция томских воевод на приезд кыргызской ханши. Даже на фоне достаточно неуважительного отношения русских воевод и чиновников к послам этот случай выглядит исключительным. Воеводы ограбили ханшу и отобрали у нее соболью шубу. Кто совершил это большое историческое деяние, также осталось неизвестным. В Томске тогда было два воеводы: князья Василий Волынский и Михаил Новосильцев.
Это было не только нападение на ханшу, что само по себе было чревато последствиями, но и также было оскорблением посольства. Трудно сказать, почему томские воеводы так поступили. Но факт — эта соболья шуба дорого потом обошлась русским. С этого мелкого эпизода началась длинная череда русско-кыргызских войн, которые продолжались в течение 100 лет и завершились только в 1704 году.
Жаль, что такой исторический эпизод не нашел никакого отражения в исторических трудах по истории Сибири. О нем говорил только Г.Ф. Миллер, который, как нам говорят, был реакционным и норманнистским историком, и вообще Россию не любил. Правда, непонятно зачем, он с 1747 года по 1788 год, то есть до смерти, был в русском подданстве. Историки более поздних времен все больше напирали на то, что кыргызы покорились добровольно и ханша отдала шубу сама, и потому сомнений в их патриотизме не возникало.
Нет в Томске памятника этим двум воеводам, отмечающим их историческое деяние. Надо его поставить в назидание потомству и для опыта, как надо покорять народы. Предлагаю проект скульптурной группы: воевода князь Василий Волынский держит ханшу а другой воевода, князь Михаил Новосильцев, стягивает с нее соболью шубу Скажете, почему надо изобразить двух воевод? Потому что отписки по поводу этого исторического события не осталось, и мы не знаем, кому именно принадлежала честь свершения этого исторического и высокопатриотического деяния. Да и не может быть, чтобы один воевода не знал о том, что другой воевода ограбил послов.
А еще хорошо бы песню народную сложить о шубе кыргызской ханши, наподобие того, как сложили песню о заячьем тулупчике Степана Разина.
Ответ хана Номчи не заставил себя ждать. Тем же летом 1606 года он напал на чулымских татар, уже объясаченных русскими, и живших по соседству от границ владений кыргызов. Кыргызы прошли по ясачным татарским волостям, разграбили их и прошлись также по окрестностям Томска, загнав его защитников за стены острога. Надо полагать, что хан Номча многократно окупил стоимость отнятой шубы уже в первом походе на русских.
Практически одновременно с попытками кыргыз завязать дипломатические отношения с русскими, такую же попытку сделали ойраты. Окончилась она не так плачевно, как первая, но тоже явно не в пользу ойратов.
В 1606 году торгоутский тайджи Хо-Урлюк отправил в Тару посланников с просьбой разрешить торгоутам кочевать близ русских владений. В ответ он получил предложение перейти в русское подданство и требование прекратить набеги на ясачные волости. Хорошее, надо сказать, начало переговоров, и это был не единственный случай в истории дипломатии в Сибири.
Торгоутские тайджи в апреле 1607 года направили посольство в Томск, к воеводам Василию Волынскому и Михаилу Новосильцеву с простым предложением: покорность в обмен на защиту от монголов Алтын-хана [33, с. 317].
Послы сообщили томским воеводам, что ойраты воюют одновременно с казахами и Алтын-ханом и что в рядах самих ойратов вспыхнула междоусобица. Несколько улусов отложилось от главного тайджи торгоутов Узенея. Сам Узеней погиб. Послы не сообщали, погиб ли он в междоусобной войне или же в войне с тем же Алтын-ханом. В общем, положение ойратов было критическим, и послы просили предоставить им право кочевать поблизости от русских владений, за что обещали сохранять мир на границах.
Казалось бы, благоприятный случай для расширения влияния, но русские осторожничали. Одна из причин осторожности к подобным предложениям была малочисленность русских сил в Сибири, тогда как у степных владык армии были большие и хорошо вооруженные. Воеводы старались не ввязаться в войну, где перевес с самого начала будет за противником.
Поскольку в Московии в это время уже началась большая смута, то рассчитывать на подкрепления не приходилось.
А с другой стороны, воеводы старались заполучить народы, послы от которых к ним приходили, в полное подданство. Поэтому: «Учитывая свою малочисленность и неустойчивое положение, русские действовали осторожно. Воеводы посылали в калмыцкие улусы то разведчиков, то посланцев, то вооруженные отряды» [37, с. 18].
Сложное положение заставило ойратов пойти на крайний шаг. В июне 1607 года в Тару приехало большое ойратское посольство во главе с князем Кугонаем Тубиевым, которое от лица 49 тайджи и 120 тысяч подданных принесло клятву. По всей видимости, тайджи Кугонай пообещал тарскому воеводе, что перейдет в русское подданство, если русские окажут ему военную помощь против казахов и Алтын-хана Шолоя Убаши. Также Кугонай попросил разрешить ойратам торговать в русских владениях. Тарский воевода разрешил ойратам торговать в Таре, и уже в том же году степняки продали русским 550 лошадей.
Вопрос о военной помощи ойратам не мог быть решен на уровне ни тарского воеводы, ни даже тобольского. В декабре 1607 года ойратское посольство во главе с тем же Кугонаем и с тайджи Баучином, Дэвлетом, Арлаем, Кепсеем отправилось в Москву просить помощи у русского царя, которым в то время был Василий Шуйский. 18 февраля 1608 года посланники побывали на аудиенции у царя Василия. Но что мог такого пообещать царь Василий ойратам, если он сам боролся с мятежниками и самозванцем Лжедмитрием II, который пошел походом на Москву?
Царь Василий отказал ойратским посланникам в военной помощи, но разрешил торговать им во всех городах Сибири: в Таре, Томске, Тобольске, Тюмени, и приезжать с торгом даже в Москву [37, с. 19–22].
Хорошее было у ойротов предложение, но только не ко времени: в этот момент Московия была очень слаба и ничем не могла помочь ойратам.
Странно, но и об этом случае ничего не сказано в капитальном труде «История Сибири с древнейшим времен до наших дней». Сведения об этих мирных предложениях пришлось черпать из трудов монгольских историков, которым положено писать об этом, да еще из трудов осведомленного Г.Ф. Миллера.
Хотя казалось бы, вот оно — доказательство мирного и добровольного характера присоединения Сибири к России. Оставалось только чуть-чуть натянуть факты на теорию и провозгласить, что в 1607 году ойраты, числом до 120 тысяч человек, присягнули на верность России. Почему же не сделали?
Скорее всего, потому, что слишком уж много ойратов присягнуло. Вот кабы было их тысяч пять или шесть, вот тогда бы этот факт попал бы во все анналы сибирской истории. 120 тысяч — это слишком много, это ставит под сомнение миф о «ненаселенной Сибири», о крестьянской колонизации. Если признать, что столько народа перешло в русское подданство, это очень хорошо… Но признав такой факт, придется следом признать, что русские канули каплей в огромном море сибирских коренных жителей.
Дальше уже начинаются сомнения в том, чтобы столько народа, если прибавить к ойратам еще и население Сибирского ханства, подчинилось русским добровольно и без насилия. Тем более, эпоха Ивана Грозного и великой Смуты не отличалась добросердечием. В голову закрадывается крамольная мысль о том, что в деле присоединения Сибири русские применяли, как бы это дипломатичнее сказать, немного насилия. Вся мифология разваливается, и всего от признания одного-единственного факта. Раз так, то лучше этот факт не признавать и делать вид, что он «яко не бывший».
Что делали русские, если им выпадала удача, мы уже знаем. Они просто старались объясачить побольше народа, собрать побольше ясака, захватить побольше земли. Так они сделали и на этот раз.
Первое восстание в районе Томска отмечено 1605 годом. Русским, возможно, при посредстве князя Тояна стало известно о готовящемся восстании остяков и татар по Оби, Кети, Чулыму и Томи, которое ставило целью уничтожение Томского острога и изгнание русских. Поскольку заговор был раскрыт, русские сумели подавить восстание в зародыше [33, с. 346].
По всей видимости, механизм возникновения недовольства был тот же, что и при восстании в Березовском уезде — самоуправство союзников русских, в данном случае князя Тояна. Очевидно, он решил, что является полновластным хозяином местного населения, и, опираясь на русских, стал грабить и судить по своему произволу. Когда местное население стало готовить восстание, Тоян обратился за помощью к русским.
Впрочем, в следующем же году у недовольных появился сильный союзник — кыргызы, которые стали охотно принимать беглецов из-под русской власти и помогать антирусским восстаниям.
Неспокойно было и в Сибирском ханстве. Хан Али помогал готовить восстание березовских остяков и вогулов против ясака, которое вспыхнуло в 1607 году. В тот год Али привел в Тюменский уезд большой отряд под командованием своих братьев Азыма, Хансюера и Есима, который зимой сбежал с русской службы и снова присоединился к своим братьям. Татары, остяки и вогулы разграбили Тюменский, Тобольский и Березовский уезд, загнав русских за стены острогов [1, с. 136].
Хорошо жилось русским в Сибири в то время. В Московии царили страшный голод и междоусобная война с частой переменой царей, а в Сибири прокатывалось одно восстание за другим и началась война с кыргызами. Русских от полного уничтожения спасло только то, что в степи в это время началась большая междоусобная война между ойратами, Алтын-ханами, казахами и телеутами; в этой войне все участники напрягали все свои силы. Им было не до русских. Потому жалкие остатки русского населения могли отсидеться в острогах, а потом, после разорения, снова отстраивать подгородные деревни. Это было страшное для русских время. В Сибири они были со всех сторон окружены врагами, были крайне малочисленны и не могли надеяться на помощь из Московии. Чтобы не погибнуть, население и служилые изо всех сил держались за свои остроги, которые были их единственным спасением и надеждой.
Но даже в этих условиях русские старались еще как-нибудь расширить сферу своего влияния и объясачить новые волости. Это понятно, потому что они кроме себя могли более или менее рассчитывать только на своих новых подданных и союзников.
Между русскими ясачными волостями на Томи и владениями князя Абака лежала небольшая Кузнецкая волость, как ее называли русские. Это было владение шорцев, живших на реках Кондоме и Мрассу, которые занимались выплавкой железа и выделкой железных изделий. Формально шорцы никому не подчинялись, но от набегов в их земли кыргызов и телеутов откупались данью железными изделиями: котлами, таганами и стрелами. Правил шорцами в то время князь Базаян.
Томский воевода Волынский принял решение эту волость объясачить. Летом 1607 года в Кузнецкую волость отправился отряд томских казаков. Вскоре казаки вернулись в Томск с пустыми руками [33, с. 318].
Неудача в Кузнецкой волости не остановила князя Волынского в попытках расширить ясачные волости. Судя по скупым сведениям, имеющимся в русских документах, князь Волынский предпринял в 1608–1609 годах настоящее наступление на владения кыргызов. В 1608 году его казакам удалось все-таки наложить ясак на несколько татарских родов, живших по Чулыму. Томские служилые добрались по Чулыму и Кемчугу, через горы Восточного Саяна до матов, моторцев, тубинцев, живших на Енисее и бывших в зависимости от кыргызов и Алтын-хана.