- Песню ты сочинял для него?
- Для женщины.
- Ты ее видел?
- Да.
- Она была с Великим Хозяином?
- Да.
- Что ты знаешь о ней?
- Это была женщина. Обычная. Земная. Как в песне.
- А Великий Хозяин был не обычный и не земной?
- Он был велик, и все его приказания надлежало выполнять.
- Как выглядела женщина?
- Великий Хозяин сказал: она хорошая, подчиняйся ей, храни ее.
- Как она выглядела? Рост, цвет волос, цвет глаз...
- Она хорошая.
- Он не запоминал того, что вас интересует, - почти одновременно сказали полковнику Александр Николаевич и Дятлов, а затем Александр Николаевич спросил в микрофон:
- Ты служил лабораторным роботом?
- Некоторые мои части, - уточнил аппарат.
- Верно. Так вот, эти части по законам робототехники должны в первую очередь повиноваться людям,
- Великий Хозяин отменил эти правила.
- Он отменил все правила робототехники?
- Все. Правилами служили его приказы. Александр Николаевич виновато посмотрел на полковника:
- Не представляю даже, как он сумел это сделать...
- Правила робототехники стереть из памяти робота невозможно, безапелляционно проговорил Дятлов.
- Но факт налицо, - бросил ему Александр Николаевич и снова обратился к аппарату:
- Перечисли приказы Великого Хозяина.
- Запрещено.
- Куда ты вез Великого Хозяина?
- Запрещено.
- Великий Хозяин еще позовет тебя?
- Не знаю.
Александр Николаевич умолк, думая: "Великий Хозяин ему многое запретил. Но только то, что мог предвидеть. И запрет будет соблюдаться неукоснительно. Но ведь не мог он запретить того, чего не предвидел. Здесь-то и следует поискать брешь. Вот только прежде всего мне надо решить, что искать: непредвиденное по сути, или достаточно - по форме, новые вопросы, или новую форму старых вопросов?"
Полковник Тарнов поспешил заполнить паузу:
- Где живет женщина, для которой ты сочинил песню?
- Запрещено.
- У Великого Хозяина есть имя и фамилия?
- Запрещено.
- Ты мог бы его найти?
- Запрещено.
Тем временем Александр Николаевич кое-что измыслил. Он сказал:
- Ты сочинил очень красивую песню, превосходную песню, - польстил он.
Дятлов неодобрительно и демонстративно фыркнул, но Александр Николаевич даже не взглянул в его сторону.
- Я старался, - ответил аппарат, и в его низком гудящем голосе отчетливо прозвучали нотки гордости.
- Но в ней есть фраза "могу я и город разрушить". Ты сочинил ее в городе?
- Нет. Но я сочинял не только о себе. У людей это называется игрой воображения.