- Кто меня пустит? А школа-то?
Молодой пчеловод принес ему обещанную рамку с сотами, кроме того один каточек для наващивания, немного проволоки и толстенную книгу. Тимаев как отошел от поляны, так сейчас же раскрыл ее на 25-й странице. Раскрыл так просто, от нечего делать. Как раз на этой странице были две страшных картинки, какие могут только во сне присниться: огромные крюки со сгибами, сплошь утыканные гвоздями, словно для пыток. Он заинтересовался, прочитал и глазам не поверил. Прочитал второй, раз - правильно. Да и рисунки рядом, можно все глазами увидеть. Нет, вы подумайте, сколько хитрости в одной маленькой пчелиной-ноге! Ни у кого, даже у человека, нет таких приспособлений: там и щеточки из мелких волосков, и другие щетки, из длинных щетинок, и специальные щипчики, и особая корзиночка, и она сверху может закрываться крепкими прутиками-шипами.
Вот села пчела на цветок, насосалась сладкой водицы - нектара; перелезла на пыльник - раз! - прокусила его, набрала полный хоботок желтой пыльцы и вся, с ног до головы, вывалялась в ней; полетела домой. Думаете, она так просто летит? Нет, у нее и в полете работа: ножными щетками она счищает всю пыль книзу, щипцами складывает ее в корзиночку, поровну в левую и в правую: как будто она летчик и понимает, что нельзя перегружать одну сторону. Прилетела домой, сложила добычу в ячейку, залила медом - готово, теперь не испортится, можно еще запасать.
Тимаев не заметил, как он, спотыкаясь и задевая за деревья, вышел из лесу.
- Вот это, я понимаю, книжка! - громко сказал Тимаев и с таким видом, как будто он открыл целые заросли ежевики в лесу, побежал, стараясь не помять тяжелой рамки с сотами.
В лощине, среди пшеницы, он остановился. Еще раз бегом перелистал книгу, особенно где картинки, и сунул ее под рубаху. Нет, не годится: так выпирает наружу, что всякий заметит. Вынул. Поискал вокруг себя и ничего подходящего не нашел. Заложил между рамками - не понравилось. Пошел дальше и вдруг заметил, что в одном месте колосья сгрудились в густой куст, - наверно, семена просыпались во время посева. Тимаев прицелился, бросил - книга угодила как раз в середину куста и скрылась. Он прошел взад-вперед по дороге, убедился, что ниоткуда не видно, и тогда только пошел дальше.
У самой дыры он снова нахмурился. В глубине сада слышались ребячьи голоса, смех. Тимаев горестно вздохнул и вслух сказал:
- Эх, дурак, дурак, Санька! - Он перелез в сад и добавил: - Разве дома опять что-нибудь?
У цветника никого не было, только возле ведра с пчелами стоял часовой. Тимаев снял пиджак, положил на него рамки и пошел в конец сада, на голоса. После двух поворотов он задумчиво поглядел вперед и буквально подпрыгнул от изумления. Весь правый угол сада с четырьмя грушами был отгорожен высокими дощатыми колышками. Внизу колышки были вбиты в землю, вверху их скрепляли толстые длинные прожилины. В середине загородки двое ребят приделывали калиточку. Тут на высоком шесте был прибит кусок фанеры с красивыми черными буквами:
Вся земля за загородкой была вскопана лопатками. Человек восемь ребят полевыми граблями «бороновали» глыбистые рытвины. Но самое главное: вместе с другими работал и Саня. Он медленно шагал впереди «бороновальщиков» и широким жестом заправского сеятеля раскидывал какие-то семена из бумажного пакета. Кроме того он каждую минуту оглядывался и всех упрашивал:
- Скорей же, ну скорей, ребята! Сейчас придут Кирюха с Мишей, будут переносить улей, а у нас не готово.
Один мальчик устал, наверно, и поэтому обиделся:
- Скорей, скорей! Иди вот сам разбей его, он как камень.
Тимаев думал, что Саня рассвирепеет, полезет с кулаками, но ничего подобного не случилось. Он подошел, взял грабли и разбил твердый комок:
- Вот и все. Подумаешь, трудно. - И он с неслыханной скромностью предложил: - Хочешь, ты иди досевай, там чуть-чуть осталось, а я буду бороновать.
Ребята, делавшие калитку, заметили Тимаева:
- Смотри, хорошо сделали? Лучше плотников. Это у нас «Санькострой» называется, потому что он все затеял: и лесу он достал, и гвоздей, и траву сеять - все он.
Саня кончил рассевать и тоже подошел. Он как будто оправдываться начал:
- Ты сам сказал, отгородить. И траву… они, наверно, любят, пчелы.
- Да кто тебе говорит чего? Хорошо сделали, прямо лучше не надо. Теперь только поливать… А где ты лесу взял?
- На стройке. Он ведь обещал заплатить. Я сказал, денег нам не надо, лучше для пасеки дайте гвоздей и лесу.
Через полчаса вся огороженная и засеянная площадка была готова. В середине ее, под грушей, вбили четыре колышка, на них поставили дно и первый ящик, «гнездо», пока еще пустое. Тимаев опять сделался полновластным распорядителем кружка толковых и послушных ребят. Они все понимали с намека и делали все быстро и акуратно. Попросит он гвоздочков - гвозди вырастают как из-под земли. Оглянется за молотком - молоток уже под руками. Начал сбивать планки - они только взглянули, и через десять минут вся груда планок превратилась в готовые рамки. С такой же быстротой во всех рамках были пробиты гвоздями дырочки и туго натянуты hone-речные проволоки. Как с неба, свалилось несколько ножниц, всю вощину разрезали на куски как раз по рамкам.
С наващиванием чуть не разгорелась крупная ссора. Каточек был один. Всем хотелось подержать в руках эту чудесную вещицу, похожую на зажигалку, с таким же рубчатым колесиком на конце. И не только подержать, а еще и раскалить ее на лампе, осторожно надавливая, прокатить вдоль проволоки, впаять эту проволоку в мягкий воск. Каток поочереди переходил из рук в руки. Многие подпалили себе пальцы, зато ни один кусок вощины не был испорчен.
Саню еще никогда не видали таким вежливым и добродушным, как в этот раз. Даже Тимаев часто поглядывал на него с удивлением. Когда подошла его очередь наващивать, он вдруг вспомнил:
- Погодите, а часовой-то? Ему ведь тоже интересно. Смените его, а я уступлю ему каток. Я это сколько раз делал. Да постойте, я сам сменю.
Но двое ребят уже поскакали к часовому. Остальные во все глаза смотрели на Саню: что это с ним приключилось сегодня? Но тут кто-то, навощив свою рамку, попробовал наступить на ногу Тимаеву.
- Вот. А ты говорил, трудно. Да это кто хочешь сделает. Мы бы и без тебя…
Ух, как Саня налетел на него!
- Без тебя, да? Без тебя? А что ты смыслишь в этом деле? Тебе показали, вот ты и делаешь, как мартышка. Так-то, конечно, легко. А что бы ты стал один, сам? Ну, вот скажи сейчас, что дальше делать?
Все приготовления закончены: гнездо собрано и установлено на место,. из шести рамок в нем две в самом центре, с готовыми сотами; готовый магазин и крышка стоят рядом. Ребята все вышли из ограды. Но им очень хочется все увидеть, поэтому они украдкой, по одному просачиваются обратно в калитку. Саня держит наготове большой уполовник.
Быстро подошел Тимаев с ведром. Он в своей сетке, в пиджаке, но без сапог и рукавиц. Саня передал ему уполовник. Он зашел с другой стороны, примерился, спросил: «Так видно будет?» Ребята сказали: «Видно». Тогда он быстро вдруг сорвал с себя пиджак и сетку. Все замерли, а он голым лицом наклонился к ведру, голой рукой приоткрыл мешковину. Уполовником, как кашу, зачерпнул грудку пчел и высыпал на рамы. Еще и еще зачерпнул. Потом взял ведро руками и рассыпал над гнездом остатки. Тут все заметили, что он схватился за щеку и моментально отнял руку. Не поморщившись, установил сверху магазин, закрыл крышкой:
- Готово!
Никто не пошевелился, не сказал ни слова. Долго так, с минуту. Потом все подбежали к улью, сразу было заговорили и так же сразу умолкли.
- Ничего. Если тихо, то можно, - сказал Тимаев.
Тут неожиданно двое вскрикнули и кинулись бежать. За ними разлетелись и остальные, кроме Тимаева, Миши и Сани.
Да это не пчелы! Дождик!
Посмотрели на небо - верно, дождик. Огромная туча насела почти на самые деревья. Стало темно, как в сумерки. Тяжелые капли закапали чаще, чаще. Ребята попрятались под деревьями. Тимаев тоже пошел было прятаться, но вдруг остановился.
- Эх, постойте, мне надо… недалеко тут… Я сейчас приду.
Саня заметил у него на лице испуг: - Куда ты, Киря? Пойдем вместе. - Да нет, мне далеко. - Ну, что же, все равно.
Туча разразилась ужасающим ливнем. Казалось, что падают не капли, а сплошной поток воды. Тимаев на бегу крепко сжимал подмышкой свой пиджак, свернутый в тугой жгут. Это было смешно: по нему самому вода лилась уже ручьями.
- Зачем ты пиджак взял? - крикнул Саня. - Тогда хоть прикройся.
- Ничего, мне нехолодно.
В лощине дождь стал как будто стихать, зато ударил гром, засверкали молнии - того и гляди убьет. Саня остался на дороге. Тимаев, раздвигая колосья, осторожно полез в пшеницу. Он достал из куста большую бордовую книгу, вытер ее и акуратно завернул в пиджак. Саня при всей своей мягкости сегодняшней обозлился:
- Это ты из-за книжки?! Я думал, правда, что-нибудь…