- Что?… Улей наш сожгли было! Дружок твой, Санечка.
- Да что вы брешете! Как это он мог сжечь? Что он, с ума спятил?
Тимаев покраснел и нагнул голову, как бычок, готовый ринуться в бой. Он забыл вчерашний спор и думал только об одном: Саня попал в беду, надо как-нибудь выручать его. Но выручать было трудно. Ребята рассказали, как было дело: рано утром один кружковец с двумя товарищами пошел на рыбалку. За углом, у садовой решотки, они увидели Саню. Он как-то слишком уж быстро юркнул в дыру. Они прошли как будто дальше, а сами спрятались. Смотрят: он еще раз выглянул. Значит, дело нечисто. Они перелезли через забор и выследили его. Как только он подложил все под улей, они выскочили: «Ты чего делаешь!» Хотели схватить за руки, он как даст одному - и бежать.
- Может, он хотел пчел выкурить?
- Какой там выкурить! Посмотри, что под ульем: одни дрова. Разве так выкуривают?
Тимаев совсем потерялся. Вряд ли когда-нибудь лицо его было так похоже на мертвую, каменную маску: глаза вытаращены и не мигают, рот полуоткрыт, смешной чуб колышком торчит кверху. Постоял так немного, потом тихо спросил:
- Чего же вы собираетесь делать теперь?
- Пошли за Мишей. Как он придет, так, наверно, к директору пойдем. Нельзя же так оставлять этого: он тогда всю школу сожжет.
На аллее показался Миша. Он спешил. Лицо у него было очень серьезное. Тогда каменная маска зашевелилась, Тимаев со слезами в голосе начал просить:
- Ребята, подождите ходить к директору. Я знаю, это он не против вас сделал. Только мне нельзя сказать. Вот подождите немного, я приведу его, пусть он сам скажет.
Миша подумал и согласился. Остальные тоже сказали, что подождут. Тимаев засуетился, три раза спасибо всем сказал.
- Только вы обязательно подождите! Я еще не знаю, где разыскать его.
Он бегом умчался из сада и пропал. Подождали час, другой, третий - его все нет. Двое собрались уходить на речку, Миша не пустил их. Он ручался, что Тимаев с Саней придут непременно.
Миша четыре раза выбегал на улицу, смотрел. В пятый раз выбежал и у самой дыры столкнулся с Тимаевым. Теперь ни в лице, ни в фигуре у него не осталось ничего каменного. Он весь был, как плохо надутый резиновый мешок; дотронься пальцем - он мягко повалится. Сани с ним не было.
- Ну, что? - спросил Миша.
- Не придет он.
- Как же теперь?
- Не знаю. Как хотите.
Миша медленно полез обратно в сад. Когда он был уже на той стороне, Тимаев тихо позвал его.
- Ты никому не скажешь! Смотри! Тогда мне Саня… - Он тоже перелез в сад и шопотом, воровато оглянувшись, сказал: - У них мать уезжает, совсем. Не хочет больше с ними.
Миша молчал: то ли ждал, что он еще скажет, то ли обдумывал, как теперь быть.
- Это он знаешь, зачем улей поджигал? Хотел, чтобы мы вместе убежали в Москву. Он и раньше, давно уже… Думаешь, это легко, когда мать уходит…
- Надо с ребятами поговорить.
- Что ты, что ты! - Тимаев даже руками замахал. - Разве можно? Тут самое главное, чтобы никто не узнал.
- Да ведь все равно узнают. Соседи же не слепые.
Миша отправился к ребятам, а Тимаев сел на зеленой скамейке. Ему никуда не хотелось идти, ни с кем не хотелось разговаривать. Теперь он жалел, что сказал Мише. Сейчас там подымется крик, споры. Одни будут ругать Саню, другие защищать. А потом решат: «Кулагин поступил не как пионер… Должен был придти и сказать: «Товарищи, со мной случилось несчастье…»
Но крика не было. Минут через пять ребята тихо разошлись из сада. И хорошо. По крайней мере, хоть одному посидеть можно Наверно, Миша ничего не сказал им. Нет, он все-таки ничего, хороший парень. Тимаев всегда говорил Сане: «Если бы все такие были…»
Но скоро они опять стали сходиться. Пришли все кружковцы. Пришел Миша с бумагой. Зина Медкова с тремя девочками. Ага, значит, весь класс собирают. Вот когда эни зашумят! И кто только его за язык тянул! Правда, что дурачок. Тоже еще, берется за других хлопотать. Раз не можешь ничего сделать, так сиди и помалкивай.
Прибежали звать его на собрание. Он даже головы не повернул:
- Отстаньте вы от меня! Ну, чего пристали? Не хочу я никуда идти!
И снова все затихло. Примерно через час вышли Зина, Миша и еще один мальчик. Миша протянул Тимаев'у два листа бумаги:
- Ты не бойся. Ребята честное слово дали, что никому не будут болтать.
На первом листе было написано: «Ольга Максимовна и Михаил Андреевич! Мы все товарищи вашего Сани, в одном классе учимся. Мы случайно узнали, как вы ссоритесь. Может, это не наше дело, вмешиваться, но так все-таки нехорошо поступать. Если бы еще Саня был маленький, не понимал ничего, тогда пожалуйста, а то ведь ему же стыдно. Вас бы поставить на его место, так небось, вам тоже не понравилось бы. Мы всем классом 'просим вас, Ольга Максимовна, если вам нетрудно, то, пожалуйста, не уезжайте. Дома же в сто раз лучше, вот увидите. А вас, Михаил Андреевич, мы просим: если вы любите Саню, то не пейте водку. Чем ссориться и разъезжаться, лучше во всем уступайте Ольге Максимовне. Если вы помиритесь, то мы обещаем вам во всем помогать. Что только ни попросите, сейчас все бросим и сделаем с удовольствием. Пожалуйста, помиритесь!»
Дальше шли подписи. Тимаев читал и на глазах оживал, как в кинокартине цветы утром. Кончив первый листок, он вскочил на ноги.
- А что, правда! Вот пойдем сейчас и прочитаем им. Все пойдем, весь класс?
- Нет, лучше трое вот.
- Ага. Только я вперед побегу. Посмотрю, как там у них. Если ругаются, тогда подождем.
Во втором письме ребята горячо просили Саню никуда не уезжать, обещали свою дружбу и поддержку на веки вечные, предлагали только выбрать, у кого он хочет жить, а там уже он увидит. Было еще насчет того, чтобы плевать на
всякие неприятности, и про улей, что о нем уже все забыли давно. Но Тимаев не дочитал до конца.
- Этого не надо, - сказал он. - Если все обойдется, мы лучше так ему покажем, делом. А то он обидится. Все равно его сейчас нет дома.
Весь класс остался в саду ждать, а делегаты отправились к Кулагиным. Тимаев побежал вперед с чудовищной быстротой: они только еще вышли на улицу, а его уж и след простыл. Когда они пришли в узенький проулок, он с сияющим лицом выбежал из ворот и руками, глазами, чубом - всем, чем только мог, начал делать им знаки уйти, скрыться. Они повернули назад, и немного погодя он догнал их.
- Готово! Уже помирились, сами. И Санька там. Вот сумасшедшие! Я пришел, они…
Я не был в этом селе три года. Недавно мне оттуда прислали письмо. Пишут, что Тимаев с Саней перешли в десятый класс. Учатся они хорошо. Саня обогнал даже Зину Медкову. Школьная пасека разрослась до семи ульев. Кружок пчеловодов самый многочисленный. Ребята в нем работают как настоящие хозяева. И сами они и учителя говорят, что это не только не мешает урокам, но даже, наоборот сильно помогает.
Я. Хелемский