Я окончательно просыпаюсь и трясу головой. Это что вообще…? На кровати Индуса лежит свежая Правда, сам сосед, судя по звукам льющейся воды, сейчас в душе. Хватаю его газету, вчитываюсь в огромную передовицу, посвященную итогам Пленума. Читаю статью и не могу поверить глазам.
Да… Как говорится – хотели как лучше, получилось как всегда. Ладно: заговор, негодование шахтеров и доярок, вычистить поганой метлой из рядов… все по сценарию. Но какого черта в Президиуме остался Суслов – это же человек Брежнева! Как говорится ежу понятно. Но видно не Никите. Или он хотел избавиться от этого начетчика, но пока не смог?
Помимо бровастого из рядов Президиума и ЦК выбыли Воронов, Подгорный, Полянский и Шверник. Так сказать сочувствующие главарям заговора и верхушка украинского клана, который по идее поддерживал Никиту все последние годы. На теплые места зашли известные тяжеловесы – нынешний Председатель ВЦСПС и теперь уже вряд ли будущий глава Москвы Гришин, первый секретарь ЦК Белорусской ССР Мазуров, министр обороны Малиновский. Последний скакнул в Президиум даже минуя кандидатство в члены. Что тоже понятно – Хрущев усиленно задабривает армию. Но это не страшно, Малиновский мощно пьет (его обязанности давно исполняет Гречко) и скоро умрет. Как и тяжело больной Козлов. В Президиуме снова освободятся два места. Вспоминаю анекдот из брежневских времен про абонемент на траурную трибуну Кремля.
Но все это совсем не смешно, и я опять чертыхаюсь про себя. Оставшиеся два места заняли – Рашидов и представитель РСФСР Ефремов – мутная лошадка, про которую ничего конкретного сказать не могу. Хозяйственник, в моей реальности руководил под конец жизни Ставропольским обкомом, передал дела могильщику СССР – Горбачеву. Рашидов же вошел в состав Президиума от среднеазиатских республик. Тоже специфический товарищ, коррупционер – клейма ставить негде. И узбекских писателей он возглавлял, и главой Верховного Совета УзССР был, и даже в Карибском кризисе умудрился поучаствовать. Логика Хрущева и здесь мне в чем-то понятна – он ищет поддержки у республиканских элит в противовес своим бывшим украинским сподвижникам. Но не этих же в Президиум тащить?!
Из хорошего – в кандидаты избрали моего патрона Мезенцева. Какой стремительный карьерный рост! Мезенцев утвержден новым председателем КГБ, а учитывая, что скоро в Президиуме еще пару мест освободится, так перед ним и вовсе фантастические перспективы открываются. Из непонятного. Кандидатом в члены Президиума обратно вернулась Фурцева-старшая. И при этом она же осталась министром культуры. Аппаратные позиции Фурцевой явно усилились, но зачем это нужно Хрущеву? Возвращает старую гвардию?
Снова вижу Суслова в списке нового Президиума, матерюсь и бросаю газету на пол. Как же все бестолково-то…
Я еще раз проигрываю в голове сложившуюся картину. Во власти – полная мешанина, Никите опереться пока не на кого, он пытается балансировать между разными кланами. А это обычно до добра не доводит. Вывод: Хрущев – «хромая утка». Поменять что-либо в жизни страны ему сейчас будет очень трудно – просто не на кого опереться. И все его ближайшее время будет посвящено тому, чтобы согласовать позиции разных группировок и самому удержаться у власти. Но эпоха единоличных решений безвозвратно канула и партийцы его волюнтаризма больше не потерпят.
Димон с тревогой наблюдает, как я зло наподдаю ногой Правду. Подхватывает ее с пола и вчитывается в передовицу. Недоуменно морщит лоб:
– А что не так-то, Рус?
Я открываю рот, чтобы просветить своего наивного друга, но из ванной приходит Индус.
– Потом объясню – незаметно киваю я Димону на нашего штатного стукача – Опаздываю. Сегодня у Вики последний экзамен, нужно ее поддержать.
* * *
Жду Вику среди толпы абитуриентов у дверей аудитории. Волнуюсь так, словно сам сдаю экзамен. Девушка у меня конечно умница, но здесь такие «умницы» и «умники» со всей нашей необъятной страны собрались, конкурс на биофак просто огромный! Селезнева же не медалистка, и если она сейчас не получит высшего балла, то о поступлении, увы, можно забыть. От нервного ожидания меня отвлекает появление Левы:
– Рус, привет! Нам нужна своя машина!
Вот так – с места в карьер. Даже здесь меня разыскал. И в этом весь Коган – как только ему какая-нибудь идея в его брюнетистую голову западет, прятаться от него бесполезно. Но нас прерывают. Из дверей выпорхнула счастливая, празднично наряженная подруга. Я с надеждой подаюсь вперед:
– Сдала?
– Да! Пять!!!
Вика, взвизгнув, бросается мне на шею, мы счастливо смеемся. Последняя пятерка означает, что девушка набирает проходной балл и с 1-го сентября учится на биофаке. Сбылась мечта!
– Поздравляю, солнышко! С меня ресторан вечером.
На нас неодобрительно смотрят окружающие, и мы смущенно расцепляем руки.
– Я тоже тебя поздравляю! – к нам сквозь толпу протискивается Лева. И пока счастливая Вика делится с подругами-абитуриентами тонкостями сдачи экзамена, он шустро оттаскивает меня в сторону. Я обреченно спрашиваю.
– Кому нам?
– Клубу, конечно! В Абабурово ездить, на творческие вечера… Я знаю, что ты брал машины из гаража на Лубянке, но – Лева мнется – Сегодня Мезенцев дал машину, завтра не дал… Давай, хоть приценимся для начала!
– Звучит разумно – я смотрю на часы, прикидываю в уме трафик на сегодня. Времени до двух полно, и в принципе мы успеваем – А почему ты не на практике?
– Отгул дали. Вчера вечером в редакции опять аврал был.
– И кто на этот раз передовицу писал?
– Сам Сатюков! Примчался раньше времени из командировки, злой как черт. В субботу пытался на отца наорать, но тот его быстро поставил на место. Сказал: «личное распоряжение Хрущева», и главред сразу заткнулся. Потом помчался в Кремль как наскипидаренный – Коган делает жалобное лицо – Ру-ус… может, все-таки расскажешь, что случилось в пятницу?
– Лев, ты и так уже знаешь слишком много, и все, что можно, тебе Кузнец рассказал. А остальное, прости – я под подпиской. Нарушить я ее не могу.
– Да, я понимаю… – разочарованно вздыхает парень
* * *
В Москве машины сейчас продаются по адресу: Бакунинская улица, дом 21. Автомагазин располагается в первом этаже небольшого двухэтажного дома, причём на втором, судя по занавескам – жилые квартиры. Бедные люди! Это место – одно из самых популярных в столице после мавзолея и ГУМа – с утра до вечера тут толпится народ. В соседних дворах – импровизированный базар запчастей к машинам, да и сами автомобили продаются. Людей в зале магазина не просто много, а очень много. Записываются в очередь на машины, покупают запчасти к своим «ласточкам», кто-то просто приехал, как мы – прицениться и поглазеть.
Само помещение торговой точки не велико – касса, прилавки, да столы на два рабочих места. В центре зала выставлены образцы машин. Один – Волга ГАЗ-21 черного цвета с ценником в 5600 рублей, увидев который Лева грустно вздохнул. Другой – белый Москвич 410. На базе полноприводного вездехода М-402. Оно и понятно. Страна постоянно готовится к войне – частный легковой транспорт в любой момент может быть реквизирован в пользу армии. И в свободной продаже новых машин естественно нет, все только по предварительной записи.
Мы вышли из магазина, начали читать объявления, коих кругом было великое множество. Первое большими буквами на стене – «Запись иногородних на автомобили закончена». Ясно, что она, по крайней мере, была. В остальных объявлениях народ продавал и покупал с рук «Победы», «Москвичи» и Волги, была даже одна «Чайка» по цене 13142 рублей. Коган опять тяжело вздохнул. Вот на кой ляд она ему сдалась, дура здоровая?!
Потом мы с интересом поразглядывали посетителей. Обратил внимание, что большая часть – это брюнеты в специфических кепках-аэродромах. Понятно, грузины. И еще вокруг крутится много каких-то сомнительных личностей. Наивный Левка этого даже не замечает, но я, переживший 80-е и лихие 90-е, вычленяю их из толпы на раз.
Зашли за магазин, здесь во дворе тоже находилось несколько машин, которые продавали частники. Первым стоял подержанный зеленый Москвич, возле него суетился низенький мужичок в промасленной кожаной куртке.
– Сколько просишь? – спросил я, пнув ногой шину.
– Пять тысяч.
– Да ты че, мужик, – тут же возбудился Коган – Подержанный Москвич?! Да ему красная цена – трешка!
– Ну, походи, парень, поищи дешевле – мужичок равнодушно пожал плечами и отвернулся.
Тут же к нам подходит человек с «ярко выраженной кавказской внешностью»:
– Почем красавьица?
– Да вот, хочу за пять ее отдать, а ребята говорят много!
– Э, слюшай какой пять, я за пять с половиной заберу!
Угу… Вот и классическая разводка а-ля «аукцион».
– Ты подожди, уважаемый, зачем в наш разговор влезаешь?! – осек его Левка – Мы ещё даже торговаться не закончили, нехорошо.
– А ты кто такой меня учить? – вдруг совершенно без акцента спросил кавказец – Ты мне друг или родственник? Или меня знаешь, или вот его? – указал он на продавца.
К кавказцу подошли еще три человека, встали за его спиной. Испуганный продавец тут же спрятался за свою машину. Двор как-то резко опустел. Горячие кавказские парни явно нарывались на скандал. И я выступил вперед, прикрывая собой Левку.
– Мы живем здесь, это наш город. А ты в столице гость, вот и веди себя как гость!
– Самый умный, да? – хорохорится кавказец, брызгая слюной – Тебя забыл спросить!
«Покупатель» подступает ближе, хватает меня за отворот пиджака. Вернее пытается. Я накрываю его руку своей ладонью и резким движением выворачиваю наружу. «Кавказец» сгибается влево, ухает от боли. Его дружки тут же делают шаг вперед, но наши разборки неожиданно прерывает появление двух сержантов милиции.
– Граждане, почему нарушаем общественный порядок?
Я отпускаю «грузина», тот садится задницей на асфальт.
– Следуйте за нами.
Черт, только не это! Мне же с Мезенцевым скоро встречаться. А эти архаровцы сейчас еще протокол затеют заполнять. Но деваться некуда – не на улице же с ними разговаривать.
У ментов в магазине оказалась собственная небольшая комнатка – кабинет. Что, в общем-то, понятно. Автомагазин – точка криминогенная, всякого мутного народа здесь шляется много. Спекулянты, перекупщики, карманники и мошенники всех мастей – за всеми ними нужно усиленно присматривать. Не удивлюсь если здесь кроме ментов из местного РУВД еще и муровцы в штатском работают. На требование предъявить документы, скромно вручаю им свой паспорт с вложенной в него «индульгенцией».
– Это что? – сержант разворачивает лист и вчитывается в текст. По мере чтения взгляд его постепенно стекленеет. Наконец, он отдает мне честь и возвращает документы – Извините, товарищ Русин, вы свободны.
– Спасибо, товарищ сержант. Этот товарищ со мной, – киваю я на Леву – Я его тоже забираю.
– Э-э-э… начальник, почему их отпустил, нас держишь…? – возмущаются кавказцы.
Я оборачиваюсь на пороге кабинета и не могу удержаться от мести.
– Сержант, а этих граждан нужно бы выдворить из Москвы – очень плохо себя ведут.
* * *
Когда я приехал на Таганку, Мезенцев уже находился в квартире. Никакого кортежа у дома не было – лишь неброская серая Волга у подъезда. Но на этаже охранники все-таки стояли. Два румяных молодца споро меня обыскали и запустили в квартиру. Мезенцев был на кухне, что-то готовил у плиты. Черный пиджак висел на спинке стула, узел галстука ослаблен, рукава белой рубашки закатаны. На сковородке скворчит банальная яичница с салом, на столе батон хлеба, и спелые помидоры.
– Порежь хлеб с овощами, сейчас есть будем. Пообедать теперь и то толком некогда…
– Кстати, поздравляю с назначением! – придаю лицу соответствующее выражение, начинаю резать продукты.
– Нашел с чем поздравлять… – Мезенцев морщится и резко меняет тему – А ты почему здесь не живешь?
– Испугался – честно признаюсь я, выкладывая хлеб на тарелку – Ну а вдруг у Семичастного и Захарова остались сторонники в Комитете? И они знают адрес вашей конспиративной квартиры?
Генерал морщится. Я наступил ему на больную мозоль. Даже интересно, как он будет собирать свою команду в КГБ…
Мезенцев достает из морозилки бутылку водки. Разливает по рюмкам.
– За вас! – Московская особая ухает в желудок – А что там со следствием? Что с заговорщиками?
– Главные заговорщики идут на поправку, следствие ведет КГБ. Пока – генерал закусывает огурчиком – Но! Президиум решил назначить и независимое следствие.
– Руденко… – я не спрашиваю, констатирую.
– Точно. Стул под Никитой качается, поэтому он особо не возражал.
– И что теперь? На чьей стороне генеральный прокурор?
– Этого никто не знает, – пожимает плечами Мезенцев – этот товарищ всегда на своей стороне. Но с Сусловым он уже встречался.
Вот же… Цензурных слов нет. Генералы с охранниками ранены – на меня все и повесят, к бабке не ходи.
– Я тоже стрелял – генерал наливает вторую.
– Мы не частим? – я киваю на водку.
– Сейчас закусим – Мезенцев раскладывает яичницу по тарелкам, мы быстро терзаем ее вилками.
По мозгам ударяет легкое опьянение, мир слегка раскрашивается в правильные цвета. С утра ничего не ел, как бы не захмелеть.
– В Президиуме сейчас ситуацию раскачивать не будут – генерал закуривает – И так все висит на волоске. Союзники задают вопросы, в Партии брожения всякие…
–..нехорошие – заканчиваю я его мысль.
– Точно!
Мы молчим. Каждый размышляет о своем.
– Но папочку на нас собирать будут.
– С компроматом?
– С ним. Так что Руденко будет рыть землю, требовать материалы следствия, перепроверять все.
– Экспертизы всякие?
– И это тоже.
«А твоя сейчас задача – на кладбИще не попасть» – на ум приходят слова няньки царя из «Федота Стрельца». Очень в тему!
– Поэтому… К Руденко на допрос ты являешься – заканчивает мысль Мезенцев – Но показания не даешь.
– Это как?
– А так. Ты под подпиской о неразглашении. Забыл?
– Но там же неразглашение в связи с романом?!
– Какая разница? «Сведения, составляющие государственную тайну…»
– Так… А что именно составляет государственную тайну…
– Определяю я. Ты правильно все понял. Не боись, Алексей! Не будут они на тебя сейчас вешать отказ от дачи показаний. Пока эти люди с тобой хотят просто познакомиться, понять, что ты за человек, как тебя можно дальше использовать.
Использовать?! ЗА-ШИ-БИСЬ!
– И что делать?
– С волками жить – по волчьи выть – пожимает плечами генерал – Потерпишь чуток прессинга, распишешься в протоколе и исчезнешь на пару недель. Подписку о невыезде давать им откажешься, не объясняя причин и ссылаясь опять-таки на неразглашение. Никиту Сергеевича я предупрежу. Это тоже в его интересах – Мезенцев бросает на стол автомобильные ключи – Это от серой Волги внизу. Я себе другую машину вызову.
Вслед за ключами на стол ложится конверт, в котором явно банковская упаковка банкнот. И судя по размеру – не рублевых.
– А это считай премия к ордену. За особые заслуги перед страной. Обмывать будем?
– Так у меня нет его с собой – растерянно отвечаю я. В голове уже и так шумит – еще и орден кидать в стакан с водкой??
– А документы?
Uенерал лезет во внутренний карман пиджака, выдает мне две книжечки техпаспорта:
– Доверенности я тебе чуть позже сделаю и пришлю с нарочным.
– Два техпаспорта?? – я разглядываю с документами.
– Там в багажнике вторые номера. Неприметные.
– А те, которые сейчас на ней? Служебные?
– ОРУДовцы в твою сторону даже не посмотрят – кивает Мезенцев.
Я со вздохом засовываю документы в карман.
– И что решит пара недель?
Исчезнуть не проблема. Практика у меня считай, уже закончена. Вику можно взять с собой. Осталось решить, куда рвануть.
– Многое. Пыл у них поугаснет, мы замотаем следствие, подлечившихся охранников отправим подальше с повышением служить. Куда-нибудь на Сахалин. Пусть Руденко сам туда съездит. В Президиуме за это время обстановка устаканится…