Боже, сколько внимания! Это для меня? Правда, Стива? Это твой способ сказать «прости»?
С такими мыслями я резво топала за солдафоном. До яхты мы добежали скоренько и, погрузившись, отчалили.
Мы легко прошли Бонхо! Стива, как всегда, оказался прав.
Я с радостью, скинула черные тряпки, сложила аккуратно, помня о предстоящем Гудали, и убрала в шкаф. Приняла душ и надела сарафан. В цветной горошек. Нита, спасибо. Очень милое платьишко!
Потом вошла в кухню и застыла… На столе, том самом, за которым я занималась готовкой, стоял большой кувшин с иксорами.
Спасибо, Стива, но этого мало!
Все равно приятно…
Я достала лаваш, разложила тонкую его простынку на столе и занялась начинкой. Сыр потереть, добавить зелень (лук и укроп), щепотку соли, рассыпчатый творог. Все смешала и завернула в лавашик. Потом быстро поджарила на гриле и ву а ля! Вкуснейшая закуска готова!
От автора: за рецепт спасибо моей коллеге, Светлане!))))
Потом приготовила быстренько куриные грудки в сливочном соусе и пошла звать Стиву к столу.
Его я нашла на палубе. Парень смотрел на закат. Солнце почти село и небо окрасилось в цвета сирени и лаванды. Необычное, манящее, незабываемое зрелище! Я сама застыла и не заметила взгляда Стивы. Он смотрел на меня в упор тем самым, заставляя и злиться и радоваться одновременно. Я, чтобы сгладить неловкость от его взора, протараторила.
— Ужин готов, — и быстренько ретировалась в салон!
Стива пришел вслед за мной и уселся на свое место. Напротив меня.
Нет, ужинать вместе с ним я не собиралась. Просто не могла. Я положила в его тарелку грудку, полила соусом. Пододвинула блюдо с лавашом.
— Приятного аппетита, Голицын, — и вышла.
Выбежала! Чувствуя его взгляд всей своей спиной! И даже попкой! Честно!
Глава 1 °Cтива. Больно же…
Это самый гадкий день в моей жизни! Правда.
Тиби спряталась. Во всех смыслах этого слова. Закрылась, отгородилась, отодвинулась!
Она ушла на откидной мосток на корме яхты, сжалась в комочек и сидела там одиноко, глядя на волны и небо. Она покрыла волосы косынкой, но по спине все равно вились блестящие черные пряди. Ветер играл ими и я ему….завидовал? Баран!
Она плакала… Тихо, чтобы я не слышал, но я слышал, и что еще хуже, ЧУВСТВОВАЛ.
Мне бы радоваться, что она молчит и смотрит мимо меня, а я сожалел. Я могу конечно и другое слово употребить, например, страдал… Но, не стану. Да, блин! Страдал, но это пройдет. Скоро. Через две недели…нет, уже меньше.
Так мало времени! Что? Зачем я это думаю? Я вообще, каким боком об этом, про это и ТАК? Какого времени?
Я прекрасно понимаю, что в Пенни-Сток мы расстанемся, и я никогда не увижу ее больше. Я в кругу избранных, но это не значит, что я и правда могу войти в него, вот так запросто. Спасибо, мадам Бессонова, за подарок, конечно, но… Даже после этого, кто я такой, чтобы думать (мечтать???!) об Алене?
Тиби не говорила со мной весь день. Исключая те моменты, когда звала меня к столу и слушала мои наставления по поводу досмотра в Бонхо. И весь день, я чувствовал себя неуютно, плохо.
Клянусь, у меня даже сердце заболело! Правда странно как-то… Закололо на левой груди и ощутимо зачесалось. Это что еще за херня? Типа, на нервной почве? Или это звоночек о том, что я старею?
Гадская, неотразимая, окаянная тиби! Вот весь день думал, как бы извиниться? Мне еще хуже стало, когда она приготовила для меня обед! Пака, зачем? Я же так тебя… Черт, ей даже больно было! Я своими ручищами так сжимал ее охреническое тело, что скорее всего, следы оставил от своих лап!
Досмотр, ожидаемо, прошел гладко. Тиби не спасовала и прекрасно справилась с ролью даху. Молодец, девчонка.
О, нет. Давай, Стива, без восхищения, ок?
Она линзы надела… Черные. Я сожалел, что не вижу синевы ее настоящих глаз. Она цветы на базаре заметила. И я моментально их купил для нее. Потом, идиот, поставил их в горшок и сунул на стол, где она обычно готовила.
Я ждал, что мы будем вместе ужинать, а она сбежала… Я настолько ей противен?
Тиби, постой! Мне кусок в горло не полезет, если ты не будешь сидеть напротив меня и улыбаться!
Ну, есетинская сила… Я влип? Я влип, точно!
Не, не, не…фу! Нельзя, Стива! Плюнь! Поздно ластами махать, надо было раньше думать, когда брал контракт с тиби в главной роли. Знал же, что они сокрушительны? Знал. Но не думал, что настолько.
Пришлось есть в одиночестве. Не хотелось, но пришлось запихать в себя всю эту вкусноту, даже не ощущая вкуса. Она обидится еще больше, если увидит, что к еде я не притронулся.
Посуду покидал в посудомойку и пошел… Бродить по палубе, нарезая круги, подбираясь, как акула все ближе к тиби, сужая радиус движения. Честно, она как магнит!
Шаркал шлепками по палубе и думал, что сказать ей? Не надо бы. Пусть так и будет до конца путешествия. Лучше нам обоим. Но, не мог. Просто физически не мог выносить ее этот игнор и ее обиду.
Она сидела на диванчике на открытой корме и смотрела вдаль синими своими глазищами. Печально так смотрела. Ей что, больно? Так же как и мне сейчас?! От этого стало еще больнее мне самому!
Я сел напротив нее и вздохнув, выдал.
— Я понятия не имею, как отличить семейное прозвище или обращение от издевки. Меня мало кто отваживается называть иначе как, господин майор. Сеньора Солана говорила мне «Стёпушка», но только потому, что она пожилая дама, знает меня с детства и благоволит мне. Я никогда не принимал это за проявление симпатии более глубокой, чем обычная привычка, — выдохнул.
Тиби смотрела на меня во все глаза. Даже рот приоткрыла. Я, воодушевленный ее вниманием, продолжил.
— Мне никогда не войти в твой круг, Алена. Ни в семейный, ни в круг избранных. Просто рылом не вышел. Родом не богат. Я такой, какой есть, но это не значит, что я пустое место. Я всегда отвечаю грубостью на грубость и ударом на удар. В нашем случае, я был неправ, поскольку не понял, почему ты так назвала меня. Стивка? Это панибратство, а я никому не позволяю такого отношения. Мне непросто было выдавить из себя свое беспризорное воспитание. Полагаю, часть его останется со мной навсегда. Ты должна понять, что я воспринимаю подобное, как угрозу или оскорбление и моментально реагирую, адекватно ситуации.
Это была длинная речь. Далась она мне с трудом, но самое страшное еще впереди. Пака неуправляема, почти. И я понятия не имею, какая реакция последует с ее стороны на мой вот этот словесный поток. Сейчас вылезет из нее «принцесса» и мы снова будем ругаться.
Боже, за какие такие грехи, ты послал мне это НЕЧТО? Это что, кара такая? Искупление?
Как обычно, она прицепилась совсем не к тому, что я имел до нее сказать!
— Стива, почему это ты рылом не вышел? — вот и понимай, как хочешь!
То ли защищает меня, то ли наезжает. Бабы, одним словом! Хорошо хоть не «выкает» больше. Да и «Стива» из ее уст звучит так…охренительно.
— Пака, при чем тут рыло? Я совсем о другом!
— И я о другом! Ты себя со стороны не видишь, Стива. Когда на лице твоем нет этой паскудной улыбочки, ты реально, древний высший. Особенно, когда дерешься. Я еще в гареме заметила, что ты какой-то иной…другой. Я не знаю, что именно мне подсказывает, дар мой или моя интуиция, но ты вовсе не безродный. Да дело не в этом даже… Ты сам по себе какой-то уникальный экземпляр!
— Вот кто бы говорил?! — я даже очешуел от ее слов!
— Да ну тебя! Ты не понимаешь! — она сверкала глазищами, воодушевленно и искренне.
— Я не понимаю? Ты на себя посмотри. В тебе три, минимум, разных личности уживается! И какая и когда вылезет, я понятия не имею! Ты хоть предупреждай, иначе яхта в щепы разлетится от наших склок! — я выдал совершенно все свои тайные измышления этой девчонке!
— А это все из-за тебя, Стива! Ты меня в тупик ставишь своим поведением, и я не знаю, что говорить и что делать! — она даже глаза округлила, видимо тоже не собиралась выдавать свои тайные мысли!
Это у нас что тут? Сеанс душевного стриптиза? Причем, какого-то навязанного свыше?
— Кариньо, ты ведь замечаешь странности?
— Вообще-то, да, — она не испугалась, наоборот, придвинула ко мне свою моську любопытствующую.
— Это ты так действуешь на меня, тиби? — я старался не сдвигать брови грозно, помня, что пришел извиняться и что пугаю ее этим.
— Я думала это ты даром шарашишь, исподтишка… — а мордашка еще больше стала напоминать любопытного котенка!
Ее лицо было совсем близко. Она подалась ко мне со своего дивана, а я не и не заметил, как подался к ней со своего. Залипли. Оба. Капитально.
Первой очнулась Пака.
— Стива, ты случайно не захватил с собой святой водички? Сейчас бы побрызгались, и сразу бы все прошло, — ну, блин, когда не видишь выхода, рассчитываешь на святую водичку!
Только я не хочу, чтобы проходило. Страшное дело, кариньо! Ты нравишься мне.
Уж не знаю, о чем думала Алена, но глаза у нее стали совсем синие, искорки побежали по волосам. Тоже синие.
— Эй, ты чего творишь? — я на всякий случай, полыхнул даром тихонько.
— Пытаюсь тебе противостоять! — серьезно?
— Я не нападаю.
— Святой воды-то нет. Придется обходиться своими силами, Стива, — приколистка, чертова.
— Знаешь, со всем этим надо переспать! — я, видимо, что-то не так ляпнул, потому, что глаза тиби стали совсем уж огромными.
— В каком смысле? — она захлопала ресницами.
До меня дошло, и чуть не сверзился с диванчика. Пака, вот не знаю, чем думал я, когда говорил это, но я, честно, не против того, о чем подумала ты. Еще пять минут таких вот залипов на тебе и странных оговорок, и я плюну на пункт контракта о твоей неприкосновенности!
— Кариньо, я имел в виду сон. Но, если для тебя принципиально, я могу и поспособствовать тебе в твоем…э…эксперименте, — и замер, наблюдая превращение Паки из обычной Паки в смущенную Паку.
Она быстро взяла себя в руки и ответила мне весьма веско.
— Стива, я нормальная девушка. И на слово «переспать» реагирую определенным образом. А, учитывая, твое утреннее поведение, я не могу избавиться от мысли об интиме, причем навязанном тобой насильно.
Она будет долго мне припоминать мою дикость? Долго, видимо. Ладно, попробую сказать что- нибудь. Не молчать же.
— Я бы никогда не сделал этого против твоей воли, кариньо. Чтобы ты там обо мне не думала. Мне неприятно осознавать, что я сделал тебе больно. Но в тот момент, мне подумалось, что это единственный способ указать тебе твое место, — я приврал чутка, ведь знал, что мог поступить иначе.
— Мне было больно, — она расстроилась снова! — Но, я не стану припоминать тебе. Забуду этот случай сразу же, как синяки сойдут.
Черт, значит все же синяков я ей понаставил. Прости, ну прости ты меня, синеглазое чудо.
— Извини, Алена.
— Я не сержусь уже. И…еще… Я и сама косякнула. Знала же, что нельзя с тобой как с собачкой. Бес попутал, — серьезно, понимает?
Ну, прямо вечер откровений!
— Я первый начал. Кстати, тоже зная, что ты не робкого десятка и дашь достойный ответ. Давай не будем продолжать, а? После десяти минут нормального общения, мы, как правило, начинаем сра… В смысле, ругаться.
— Давай на спор? Кто первый начнет бучу, тот….ну…. не знаю. Придумай что-нибудь! — она не шутила и, в целом, ее предложение не было лишено смысла.
Ох, Алена, провоцируешь! Я знаю, что могу сдерживать себя, а вот ты прямо легкая мишень! Я очень даже знал, что хочу попросить в качестве приза, но контракт и ТЫ сама, твое отношение, не позволяли мне открыто заявить о своих притязаниях.
— Я выиграю. Это будет нечестно, кариньо, — вот, дуралей.
— Это с фига ли? — она моментально рассердилась, кошка, натуральная!
— Ты не умеешь держать себя в руках. Сеньора Солана права была, когда знавала тебя «Пака». Слишком свободная. И в своих словах и в поступках.
— Я умею. Ма учила. И в Санктум Эст учили! — снова спорит, глупенькая.
— Не преуспели, кариньо. Но, если тебя это успокоит, то, на мой взгляд, тебе это даже к лицу. С тобой никогда скучно не бывает, — я снова искренне вещал!
Да уж… Мистика.
— Ты говорил, что любишь робких, послушных девушек. С чего, вдруг, такие признания в мой адрес? — опасно!
— Эй, притормози. Я не признавался еще в любви к тебе. Просто сказал, что с тобой не скучно и все. Не знаю, что ты там себе надумала, Пака, но ты ошибаешься, — а вот теперь я врал!
— Вот ты лупанул, так лупанул, Стива! Я тебе в подружки не набиваюсь. В невесты не прошусь. Просто интересно стало, — сама она тоже хитрила и от понимания сего факта, мне стало жарко.
Серьезно? Кариньо, я тебе тоже нравлюсь?!!
— Пака, а еда есть еще? — я круто сменил тему, опасаясь, что заведет она меня не туда, куда надо (но туда, куда очень хотелось).
Она уставилась на меня как кошка на летающий самокат.
— Ты голодный? Ужин не зашел? — волнуется, приятненько.
— Я не почувствовал вкуса, — на этом я прекратил свои пояснения, ибо опять опасно!
— Идем. Накормлю еще раз, — ты и сама не ела.
Думала, не замечу?
— Только если ты со мной поешь. Мне не нужен тут скелет нервный, — ну, сказал и сказал, чего сразу искры из глаз метать, Пака??
Она даже кулачки сжала!
— Стива, ответь мне как на духу, почему ты все время меня злишь, а? Я никакой не скелет! Вот, смотри! — она вскочила и покрутилась передо мной.
Алена, прекрати! Я и без демонстраций с твоей стороны вижу, что фигура у тебя изумительная и никаких выпирающих костей! Скорее…аппетитные округлости в стратегически важных местах и плавная стройность в нужных областях!
— Но нервная же! — после ее кружений, моя голова и сама решила последовать примеру Паки, — Женщина, дай поесть и не мельтеши!
— Ладно, — не спорит даже?
Пака пошла в салон и начала там посудой греметь, не зло, и это меня слегка успокоило. Я вновь смог ощутить аромат вкуснейшего варева этой синеглазой ведьмы.
Я не смог дождаться ее приглашения к столу и резво поскакал в кухню. Наверно от того, что скучал весь день по ее глазам. Нет, не по самим этим окаянным синим блюдцам, а по ее взгляду.
Уселся напротив нее и стал наблюдать за ее руками. Она снова порхали над тарелками, и вот это их порхание и знание, что готовит она для меня, волновали гораздо сильнее, чем все порно- фильмы Мира.
У, Стива, пора тебе на пенсию. С таким самоконтролем, тебя хлопнут в первой же стычке. Кто я там, а? Боевой офицер? Командир дистэто? Херня! Я самый натуральный баран!
— Стива, — я и не заметил, что кошка разглядывает меня внимательно, — Уж не знаю, о чем ты сейчас думаешь, но точно вижу, что тебе взгрустнулось. Давай я тебе побольше еды накидаю? Найду корыто и сложу в него все, что приготовила, хочешь? — вот опять из нее черти лезут!
— Ты очень заботливая, кариньо. Я никогда не забуду твоей доброты, нежности и щедрости, — я посмотрел на нее так, как смотрел на девочек, которых хотел затащить в постель.
Просто, в виде эксперимента. В мозгу фоном, постоянно билась мысль о странностях, которые происходят с ней и со мной. Хотелось понять, насколько мы оба ЧУВСТВУЕМ друг друга. Как далеко мы видим? Если это, конечно, не простое совпадение. Поймет она, что я играю сейчас?
Поняла, кошка! И выдала в ответ совсем уж бесчеловечное нечто, по отношению ко мне, озабоченному барану.
Она нарочито сексуально провела рукой по волосам, скидывая их на одно плечо, другое, то, что открылось, приподняла и стоя ко мне в полоборота, сверкая глазами, произнесла.
— Дорогой, все только для тебя, — и, главное, голос такой…… с хрипотцой!
Меня кинуло сначала в жар, потом в холод! Точно, пора на свалку с такой психикой! Надо прекращать это. Срочно.
Я собрался и ледяным тоном лупанул по девочке, которая опять не была виновата ни в чем, кроме того, что возбуждала меня сверх всякой меры.
— Алена, никогда не говори так с чужим мужиком. Особенно, если вы наедине. И никто не защитит тебя, вздумай он ставить синяки на твоем теле. Полагаю, мама тебя предупреждала, но мимо. Как и с выдержкой, — принимай лекцию, кошка!