Руслан двигался плавно, словно хищник, идущий по знакомым владениям в поисках добычи.
А дальше воспоминания прервались, пошли рябью. Словно кто-то включил дрель рядом с работающим телевизором.
И вот мы уже в кафе пьем кофе с пирожными. И болтаем обо всем на свете. Как-будто это не наша первая встреча, а сто первая и знаем мы друг друга много лет.
Случайное касание рук и по коже ползут мурашки. А сердце замирает от одного лишь взгляда. Я улыбаюсь. И мне улыбаются в ответ. Я смеюсь. И изо рта Руслана вырывается смех.
Мы дополняем друг друга, будто две половинки одного целого, разлученные и встретившиеся вновь.
О подобной идиллии я слышала, но никогда не надеялась встретить на своем пути, считая выдумкой.
Время идет и нам уже мало касания рук. Нам хочется большего.
Его взгляд. Мой мысленный ответ. И вот мы уже на пути в гостиницу. Идем, не размыкая руки.
Мы и в номер ввалились, держась друг за друга, словно сиамские близнецы.
Сказочный вечер, плавно перетек в волшебную ночь. Сладкая близость и безумие плоти, жаркие стоны и сумасшедшее желание, все смешалось в фантастическом калейдоскопе чувств.
И я вновь проживала его, шаг за шагом. Воспаряла ввысь и умирала от счастья, переживая маленькую смерть, лишь для того, чтобы вновь вкусить радость бытия. Окунаясь в прошлые воспоминания с легкостью и безумной страстью.
Глава 37
После волшебной ночи, было сладостное утро, полное неги и невысказанных обещаний.
Девичьем сердцем чувствовала, что зацепила Руслана. И надеялась на скорую встречу.
Встреча не состоялась. Зато через некоторое время обнаружила в себе волшебную начинку.
Две полоски — это много или мало?
Я никогда не задумывалась на подобную тему. В моей жизни не было места неожиданности. Тем более такой. До этого дня, разделившего жизнь на две половины, я четко знала как себя вести в той или иной ситуации. Всегда все планировала. На несколько месяцев вперед знала чем буду заниматься. Когда пойду в гости. Вынесу мусор. Навещу Сталину Гукову.
И вдруг такое.
Я тупо таращилась на ничем не примечательную полоску с двумя голубоватыми черточками и не могла понять что они значат.
Вроде бы и прочла инструкцию, но так до конца не поняла ее смысл.
Две линии это что: знак равно или кусочек пешеходной зебры?
Меня заклинило. Я впала в ступор и не двигалась с места, смотря на весточку из будущего. Только так можно назвать то, что еще не сформировалось, не оформилось. Невидимо, неощутимо, но уже существует.
— Тина, — позвонила подруге, — какая вероятность ошибки у теста на беременность? — спросила, в надежде услышать что-нибудь типа пятьдесят на пятьдесят. После чего могла выдохнуть и лечь спать, думая, что все рассосется само собой.
— Когда ты успела? — удивленно воскликнула она в трубку.
— Я просто спросила, — пошла на попятную.
— Просто бывает у курочек. Им для яичек петушок не нужен. А у тебя залет, — сходу определила она.
Подруга отличалась прямолинейностью, а иной раз отсутствием такта. Зато я всегда знала какое платье меня полнит и больше его не надевала.
— Это не я. Мне интересно…, - принялась оправдываться.
— Я скоро приеду. Накрывай на стол, — распорядилась она.
— Зачем? — удивилась.
— Не буду же я пить без закуски, — продолжила она свою мысль.
— А пить- то зачем? — никак не могла включиться в происходящее. Все мне казалось нереальным. Каким-то фантастическим. Происходящим не со мной.
— Как это? Тебе уже нельзя, а я без закуски не могу. А такую новость грех не обмыть, — выдала Тина, прежде чем положить трубку.
Ее четкие указания и необходимость встречать гостью, отвлекли меня на некоторое время от дум, к которым не знала как относиться. То ли радоваться, то ли печалиться.
У меня еще не успела зарумяниться запеканка в духовке, а Тина уже стучала в дверь.
— Матери уже сказала? — с порога спросила она.
Я посторонилась, пропуская Тину в коридор. Покачала головой. Мол, нет, не успела.
— Правильно, что ничего не сказала. И не говори. Хотя бы первое время. А лучше вообще не говори.
— Почему? — мне, находящейся в состоянии слабого включения в реальность, не до конца доходил смысл услышанного.
— Для нее это станет, как красная тряпка для быка. Она же тебя со свету сживет.
Тина Сталину Гукову недолюбливала. Та отвечала ей взаимностью. А все потому что Сталина любила указывать и учила всех и вся по поводу и без повода, считая свое мнение единственно правильным. А для Тины она авторитетом не была. И на этой почве не одно копье сломалось.
Мы с Тиной прошли на кухню. Где я все же накрыла стол. И даже бутылочку вишневой наливки достала из закромов. На всякий случай. А вдруг и правда пить будет.
— Ну, рассказывай, — Тина подперла подбородок рукой, не притрагиваясь ни к чему, лежащему на столе.
Будучи разоблаченной рассказала все в двух словах.
Мне то и рассказывать было особо нечего, если опустить пикантные подробности.
— М-да. Встряла ты, подруга, — заключила Тина. — И что решила? Когда собираешься в больницу? Чем раньше, тем легче перенесешь. Да и привыкнуть не успеешь. Сейчас это быстро. Легкий наркоз. Несколько минут беспамятства. И ты уже вновь чистенькая, как слеза.
Я с огромным трудом поспевала за ходом ее мыслей. И это не было самым сложным. Трудным оказалось вникнуть в суть.
— Ты сейчас о чем? — спросила дрожащим голосом.
— Об аборте, конечно же. Зачем тебе ребенок от незнакомого мужика? Может быть он псих? Или наркоман. Что скорее всего так и есть на самом деле. Ты же не хочешь испортить себе жизнь? Зачем тебе ярмо на шее? — она рассуждала, хрустя огурчиком из салата.
А я чувствовала как из меня во все стороны вырастают иголки.
— Да что ты такое говоришь? Ты в своем уме!? — чуть ли прокричала. Да вовремя спохватилась. Не хотелось, чтобы соседи узнали последние горячие новости.
От неожиданности Тина даже жевать перестала.
— Мать, это ты не в своем уме, — Тина поставила мне диагноз.
Глава 38
С каждым мигом сон Руану нравился все больше.
Встреча.
Недолгое ухаживание.
Жаркая ночь.
Яркая последовательность прошлых событий вставала перед глазами, как будто происходила вчера.
Тело, истосковавшееся по женской ласке, недвусмысленно отзывалось.
Горячие объятья, сладкие моменты, милые нежности калейдоскопом сменялись одно за другим.
На самом интересном месте, когда до кульминации оставался всего один шаг, воспоминания пошли рябью. Перемешались, словно кто-то огромным шестом провел, сделав несколько кругов по часовой стрелке.
И когда гладь сновидения вновь стала четкой, Руан стал свидетелем разговора двух женщин, одной из которой была Кларисса.
Суть разговора, вначале ускользавшая от мужского понимания, к середине кристально ясно открыла главное.
Терзания и переживания Клариссы, виновником которых был Руан собственной персоной.
Видеть со стороны с каким рвением и упорством девушка отбивала все доводы знакомой, уверяющей, что случайная беременность обуза на всю жизнь, для Руана оказалось полнейшей неожиданностью.
Он зачарованно следил за диалогом, ощущая витавшее в воздухе напряжение.
— Хорошо, если беременность будет без осложнений, — повысив голос увещевала Клариссу подруга. — Раз или два в месяц посетишь гинеколога, сдашь анализы и все остальное время будешь усердно трудиться, зарабатывая деньги на роды. А если нет? Если осложнения? Загремишь в больницу. Останешься без заказов. Мать тебе не поможет. Сама знаешь. Ты об этом подумала? — девушка безотчетно стучала вилкой по столу.
— Теперь уже подумала, — ровно произнесла Кларисса, мотнув головой.
— А потом роды. И хорошо если без осложнений. Несколько дней в больнице и домой. А там соски, купания, пеленки. И все это в одни руки. Даже если нянечку наймешь, за ней следить надо. Они сейчас все совершенно безответственные. А иной раз психически больные. Тебе не жалко будет оставлять своего ребенка на неуравновешенного человека? А если сделает что-то плохое? — продолжала стращать Клариссу подруга.
— Ты закончила? — она сцепила пальцы с такой силой, что побелели костяшки.
— Нет еще. Ты не представляешь, какое ярмо на себя вешаешь. Это же на всю жизнь. Не делай глупости. Не ломай себе жизнь. Лучше один раз перереветь, зато потом свободной птицей летать.
— Не суди по себе, Тина. И если ты допустила ошибку, в которой каждый день раскаиваешься, то не подталкивай меня на нее, — Кларисса отвечала громко и четко.
— Да что ты такое говоришь! — подруга вскочила с места.
— Что слышала. Думаешь, если я ничего не говорю, то не знаю. Не стоило напиваться до беспамятства, чтобы не суметь сдержать свою тайну.
Руан присвистнул, а девочка у него не промах. Боевая. Вон как подругу отчитала, как отбрила.
— Да ты. Да ты. Лучше бы я не приезжала, — Тина выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.
За окном кухни заверещала полицейская сирена.
— Лучше, — Кларисса уронила голову на сложенные руки. Посидела в таком положении некоторое время.
Руан подумал что она задремала.
Но нет. Спустя время голова поднялась. Глаза подозрительно блестели.
Неужели плакала?
На столе перед Клариссой лежала маленькая полоска, которую она взяла двумя пальцами. Покрутила.
— Ну, здравствуй, новая жизнь. Будем знакомы, — произнесла она. — Все у нас будет хорошо.
Видение Руана прервалось, словно кто-то нажал кнопку выключения.
Резкая боль в ступне заставила принца проснуться. Слепо таращась в пространство.
Огонь в камине погас.
Руан привычно щелкнул пальцами, чтобы зажечь огонек. Сухой щелчок эхом отлетел к окну и запутался в мягких шторах, затихнув.
Никакой магии, поздно вспомнил он наставление архимага. Для полнейшего выздоровления требуется закрепить эффект, стабилизировать потоки.
Тяжело вздохнув Руан поднялся с кресла, собираясь перейти в спальню. Нога зацепилась за упавшую книгу. Это она, соскользнув с колен, шлепнулась на ногу и разбудила.
Руана до боли в мышцах хотелось увидеть Клариссу, поговорить с ней. Объясниться. Воспоминания взбудораженные сновидением по-новому всколыхнули в нем чувства, которые постоянно приходилось держать в себе. Не позволять вырываться наружу. Ему все сложнее и сложнее удавалось сдерживать себя на расстоянии.
Принц с усилием сжал кулаки, приказывая себе успокоиться. Не спешить. Столько времени ждал. И еще подождет.
Глава 39
— Все таки слизал. А я ведь знала, — подмигнула зеркалу правым глазом. А оно возьми и подмигни мне левым.
Не поняла. Я моргнула правым. А мое отражение моргнуло левым.
Я подняла левую руку, а оно правую.
Что за чертовщина?
А после и вовсе мое отражение стало подхихикивать, медленно подрагивая.
Но меня-то не трясло. Я посмотрела на свои руки.
Закралось подозрение, что это один вредный подселенец решил надо мной подшутить.
— А ну-ка покажись! — приказала. Мое отражение в зеркале скорчило мне же рожу. — Не покажешься добровольно — вытяну за ухо, — предупредила.
Отражение замерло, но с поверхности зеркала никто не отделился.
Ах так. Принимать суровые меры не хотелось. Он же ничего мне не сделал. Потому и мне заниматься членовредительством было не с руки. Но выманить проказника желала.
— Ну и сиди там. В стене. Хотела угостить конфеткой, но раз некого угощать, то пошла я на занятия, — произнесла как можно легкомысленней.
Даже ладошкой в воздухе покрутила, словно девочка-кокетка. Не зря же я смотрела детские мультики. Медведь и Маша научили не одно поколение как не надо себя вести.
А затем медленно начала поворачиваться в сторону выхода из ванной.
Краем глаза заметила движение. Расплывчатую тень.
Ага.
Все же выманила на живца.
— Попался! — резко повернулась. И столкнулась нос к носу с Привидением.
Огромные глазищи на пол лица убедили меня, что кое-кто все же испугался.
И тут же перед моим носом появилась протянутая ладошка. Сосед требовал свою плату.
— Ах ты ж, сластена, — просящий взгляд и набежавшая слеза убедили меня в актерских качествах Привидения. — И кто же тебя научил делать такое жалобное лицо?
Я прошла в спальню и достала припрятанные леденцы. Как чувствовала, что не стоит их есть все сразу.
Сладкая конфетка тут же растворилась в воздухе, как только оказалась в ладошке просящего.
Никогда не предполагала, что привидения могут урчать, словно мартовские коты. Характерный для усатых звук раздавался от бестелесного существа. Вредного, но милого.
На будущее сделала себе зарубку всегда иметь в наличии сладости. Судя по всем, Привидение к ним не равнодушен.
К себе меня вызвал Расхи, передав через Несносного Ила, что после завтрака будет ждать меня в кабинете.
В столовой случилось столпотворение. Оказалось, что ночью кто-то украл все сливочное масло. А без него, как все знают, каши не сваришь. Бедная повариха была вынуждена сотворить чудо и приготовить на завтрак что-то совершенно иное. Не менее питательное и всеми любимое.
Пришлось ей в срочном порядке жарить блинчики и подавать их с протертой клюквой.
Очередь за блинами выстроилась до самых дверей столовой. Не все хотели ожидать. Некоторые из адептов начали роптать, забывая, что тем самым еще больше нервировали повариху.
Мы с Ситой, тихо переговариваясь, медленно двигались за своими порциями ароматных блинов, когда в столовую влетел сияющий Несносный Ил и принялся разыскивать меня.
— Чего ты такой довольный? — спросила у парня, с вожделением глядящего на мои блинчики, накладываемые на тарелку поварихой.
Дружной компанией мы прошли за свободный стол, где и уселись.
— А тебе кто-нибудь говорил, что ты толстая?
От такого вопроса впору начать заливаться слезами и проклинать весь белый свет.
Я бы так и сделала, будь мне на два десятка лет меньше.
— Если по доброте душевной решил меня избавить от всего, что может навредить фигуре, то ты просчитался. Блины мои. Пока не съем, никуда не уйду. А блины не отдам.
Заметив кислую рожицу черта, я пододвинула тарелку ближе к центру стола.
— Однако угостить — угощу. Я не жадная. Бери, — предложила зелененькому. Пусть он уже зелененьким не был, но в душе оставался таким же как и при нашей встрече.
Ил не стал ломаться. Блинчик исчез в его рту раньше, чем успела подумать, что я сегодня добрая самаритянка. Интересно, а мне что-нибудь за это будет? Лишь бы не затрещины по лбу.
Как и обещала, я пошла в сторону где находится кабинет Расхи сразу после завтрака. С Илом пришлось делиться не только блинчиками, но и компотом. Сказала бедолаге, что он будет должен. Если не блины, то хотя бы яблоки, после того как они созреют в саду. Ил вынужденно согласился.
Лишь доев мы разошлись каждый в свою сторону. Ил перешел к компании ребят у окна. Сита пошла в библиотеку. А я потопала к высокому начальству.
За очередным поворотом коридора мне навстречу вынырнула (и откуда только взялась?) невеста Руана де Бриса. И тут же я ощутила как под моими ногами пропадает пол.
Глава 40
— Что же ты такая неловкая? — всплеснула руками мымра крашенная.
Упала я некрасиво, хоть и не больно. А все потому что во время успела вытянуть руки, оставшись стоять на четырех конечностях. Пятая, указующим перстом смотрела вверх. Собака мордой вниз, кажется так называется эта поза.
Если за нами все кто-то наблюдает. Типа Бог или Создатель. То он получил чудесную возможность увидеть меня с необычного ракурса.
— А тебе, смотрю, давно мослом не прилетало, — собрала свои конечности и выпрямилась. При этом демонстративно отряхнула руки. Я бы их вытерла о невесту Руана, да та слишком далеко стояла.
— Милочка, ты забываешь с кем разговариваешь, — повысила тон мымра.
— Для тебя я — ария Рисса, — не обращая внимание на замечание Миа Мурано де Тора, ответила я. — Говорить с придыханием не обязательно, достаточно уважительного тона и легкого поклона.
Я совершенно не воспринимала мымру как преподавателя Академии. Во-первых, она у меня ничего не вела. А, во-вторых, я считала ее моложе себя. Лет так на десять — пятнадцать.