— Я хочу извиниться, что была груба с вами, — завязала разговор при первой же возможности. — Вы должны понимать, присутствие Соболева способно испортить настроение кому угодно.
— Ну да, Соболев — тот еще муд…. — он одернул себя, замолкнув на полуслове. — И как Дара его терпит?
Я подумала о том, как его земля носит, но вслух сказала лишь:
— Он умеет убеждать.
— Не сказал бы, — у него был такой вид, будто он припомнил что-то личное, — с Еленой ему этого так и не удалось.
Я уцепилось за имя, гадая та ли эта женщина с фотографии. Сделала еще пару снимков Алекса, стараясь заболтать его.
— Елена — это один из его проектов?
Он рассмеялся, словно я сказала глупость.
— Она, конечно, обладает талантами, но явно не вокальными.
— А какими? — продолжала расспрашивать.
В одно мгновение Алекс стал серьезным:
— О таких вещах не принято говорить. — Он долго молчал, изучая меня. — Что тебе от меня нужно?
— Информация, — не стала юлить, — хочу потопить Соболева.
Алекс снова взял паузу, а я не торопила его, понимая, что ему необходимо все взвесить.
Потом он осторожно взял меня за запястье, разворачивая ладонью вверх:
— Если захочешь поднять шум и втянуть в скандал Соболева, можешь позвонить мне — подумает над этим вместе, — и тем же маркером, которым недавно раздавал автографы, вывел ряд цифр на моей руке.
— Насколько это скандально? — не сводила с него взгляда, а он будто читал меня, проверяя насколько я подхожу на роль союзницы. Со стороны мы, наверное, походили на страстную парочку, пожирающую друг друга глазами от желания.
— Все знают об этом, все прибегают к этому, но грязное бельишко предпочитают прятать подальше. Понимаешь?
Я ни черта не понимала, кроме того, что наткнулась на нечто интересное и грандиозное. Молча кивнула, Алекс, как пылкий любовник, поцеловал мою руку и с коварной улыбкой дьявола оставил меня.
— Что это было? — чьи-то пальцы легли мне на локоть, больно выворачивая руку. Андрей брезгливо смотрел на номер телефона, оставленный Алексом. — Вика, я тебя спрашиваю.
— Для начала отпусти и тогда, возможно, я отвечу, — дернулась, пытаясь вырваться, но он усилил хватку. И откуда он взялся? Подкрался как вампир в ночи.
— С меня хватит, — шипел над ухом, толкал в спину, чтобы я двигалась в нужном ему направлении. — Пока я благородно жду твоего величайшего благоволения, ты крутишь шашни у меня за спиной с этим…
— Благородно!? — возмущению не было предела. Неужели он действительно считает, что ведет себя по-рыцарски? — О чем ты говоришь? Ты даже не утруждаешь себя быть со мной вежливым. Как сейчас, например.
— Как и ты! Только и слышу от тебя одни колкости, насмешки и откровенную грубость. А этому расфуфыренному индюку ты мило улыбалась. И не думай, что я не заметил, как ты флиртовала чуть ли не с каждым мужчиной из съемочной группы. Получается, это только со мной ты такая злобная фурия.
Подобным образом мы добрались до гримерки, куда он буквально впихнул меня.
— Я устал ждать! — и запер за собой дверь.
Оказавшись в столь щекотливом положении я должна бы испугаться, но меня обуяла ярость.
— Собрался меня насиловать?
Не дожидаясь ответа, я схватила первое, что подвернулось под руку. Ваза, в которую совсем недавно кто-то заботливо поставил букет, полетела в Соболева. Просвистела над его головой, с треском ударилась о стену — и на пол хлынула вода, посыпались осколки и изломанные стебли.
— А ты, похоже, решила меня убить? — ошалевши смотрел на осколки, и, наверное, мысленно представлял, что было, если бы я попала в цель.
— Да я лучше сяду в тюрьму, чем позволю тебе еще хотя бы раз прикоснуться к себе! — и потянулась за следующим “снарядом”.
21
Андрей
Лучше сесть в тюрьму, чем быть со мной? Еще бы заявила, что умрет, но не уступит. Сколько пафоса и показной надменности. А еще лицемерия. Судя по ее сегодняшнему раскованному поведению, другим мужчинам она сдавалась без боя. Только меня определила в отдельную касту неприкасаемых.
— Чем же я так плох!? — и это не просто злило, а приводило в праведный гнев.
Вику не нужно было уговаривать, она с фанатичным рвением принялась расписывать мою гнусную, по ее мнению, личность:
— Ты беспринципный, эгоистичный, высокомерный…
Еще бы пальцы загибала для наглядности. Или их не хватит?
— Всё это напоминает перечень моих достоинств, — я не находил ничего ужасающего и отталкивающего в этих чертах. Они были очень даже полезными в моем мире.
Но Вика считала по-другому, и продемонстрировала это запущенной расческой, найденной здесь же:
— Самовлюбленный!
— Продолжай осыпать меня комплиментами, дорогая, — подливал масла в огонь, не забывая уворачиваясь от ее разящей ярости в виде атрибутов, которые она сгребала с гримерного столика.
— Бесцеремонный, — в ход пошел фен, — узколобый, бескомпромиссный, поверхностный, озабоченный! — на меня градом обрушились мелкие баночки и тюбики.
Думаю, так могло продолжаться бесконечно, но Вика израсходовала весь доступный ассортимент косметики. Все поверхности в комнате были пусты, а пол, напротив, — усеян мелким хламом.
На короткое время между нами установилось перемирие: оба не двигались, ожидая (или же готовя) новое нападение. Казалось, Викин запал иссяк, но она лишь сменила тактику: больше не старалась убежать, а наоборот, приблизилась ко мне.
— Иногда мне кажется, что в тебе есть что-то человеческое, — от возбуждения ее лицо раскраснелось, глаза блестели, а дыхание стало сбивчивым, — но потом я все-таки убеждаюсь, что ты бездушная машина для зарабатывания денег. — Пряди волос из взбаламученное прически то и дело липли к влажным губам пока она толкала свою пылкую речь. Ее бы сейчас на баррикады, возглавлять революцию или вести армию в бой. — Тошнит от того, с каким пренебрежением ты относишься к людям, — и, вложив всю свою досаду, ударила меня кулаком в грудь.
Поймал ее руку и притянул к себе — теперь никуда не денется:
— Всё это тебя и привлекает во мне.
Вика замерла, ведь я попал в точку. Она еще большая лицемерка, чем я думал.
Делая паузы и четко выговаривая каждое слово, произнесла прямо в лицо:
— Запомни уже: ты меня не привлекаешь.
— Перестань обманывать себя, — ее с головой выдавали горящие глаза, — и сделай то, чего действительно хочешь.
— Ударить тебя? — наиграно удивилась, вопросительно вскинув брови.
— Если ты хочешь именно этого… — отпустил ее и сделал шаг назад.
Я достаточно узнал Вику, чтобы понять, что силой или принуждением от нее ничего не добиться. Ей нужна свобода выбора. И я терпеливо ждал, когда наконец сделает нужный мне выбор.
Она стояла каменным изваянием, тяжело дыша и борясь с собственными желаниями, принципами и, скорей всего, с застарелыми нормами морали.
Давай, выберись из своей скорлупы! Выпусти на свободу свою неукротимую амазонку, какой ты являешься на самом деле. Ну же, Вика!
Наконец что-то щелкнуло, и броня дала трещину.
Всё началось, как цепная реакция: один несмелый поцелуй повлек за собой второй, третий.
Вика яростно сминала лацканы моего пиджака, будто вот-вот оттолкнет, потом разжимала кулаки и ладони мирно ложились на мою грудь. Глупышка всё еще сражалась с собой, балансировала на грани “да-нет”. Но стоило мне перехватить инициативу, как она покорно подчинилась, позволив стянуть с себя кофту.
Дрожащими, непослушными пальцами она непозволительно медленно расстёгивала мою рубашку. Ей тоже не терпелось перейти к самому интересному, она чертыхнулась, рванула ткань — по полу покатилось пуговицы.
— Ты ох*ела? — забылся и по привычке собрался отчитать нерадивого сотрудника. — Ты знаешь сколько она стоит? Она от Армани.
Что я несу? Заткнуться бы и трахнуть ее, пока она не передумала.
Но Вика так вошла во вкус, что уже сама отдавала приказы, с пугающей точностью озвучивая мои мысли:
— Заткнись!
Это, конечно, было к месту, но нельзя давать ей слишком много власти:
— Не затыкай мне рот, — чуть не добавил “женщина”. После этого, думаю, о сексе нечего и мечтать.
Не смотря на то, что я не произнес этого вслух, она уловила подтекст и смерила меня воинственным взглядом.
Так и будет болтать или займемся делом?
— Как же ты меня бесишь, — очередное “откровение”. Как будто в первый раз слышу от нее подобное.
— Взаимно, — сдержался, чтобы больше не разводить полемику. Только бы не сорвалась.
Но всё шло по плану, и Вика вновь оказалась в моих руках. Я с легкостью повалил ее на диван. На миг задержался, любуясь ее пленительным телом. На фоне черной лаковой обивки ее кожа казалось еще белее, еще безупречней.
Не мог больше сдерживаться и потянулся к ремню на брюках. Именно в этот момент Вика вдруг взбунтовалась, хотя еще секунду назад жадно целовала, и поймала рукой пряжку. Я напрягся, не представляя, чего от нее ждать. Это же Вика, и вместо секса сейчас вполне мог разразиться настоящий апокалипсис.
Не напирал, чтобы не спугнуть, а она, словно издеваясь, медлила и не предпринимала никаких действий. Чувствовал себя ручной собачонкой, послушно ждущей команды хозяина. Вика будто играла со мной…. Так оно и было. И лишь в полной мере насладившись моими муками, с силой рванула за край ремня, выбивая из моих легких воздух. Нет уж, эта партия будет моей.
Вика снова оказалась подо мной, но теперь не спешил я. Дотронулся до ее бедра — она вздрогнула. Чем выше поднималась моя рука, тем сильней она дрожала, подаваясь мне навстречу.
— Не терпится? — дразнил. Она прошептала что-то невнятное. Как только пересек границу тонкого кружева, ее дыхание оборвалось. — Прости что? Я снова не расслышал.
Она вскинула голову и одарила меня своим проникновенным взглядом:
— Проблемы со слухом? Это старость, Соболев.
Даже сейчас она оставалась саркастичной, и старалась оставить последнее слово за собой. Предчувствовал, что это будет не секс, а противостояние. От сладкого предвкушения самого чуть ли не бил озноб.
Нарочито медленно скользнул пальцами глубже, и Вика судорожно свела колени, со стоном запрокидывая голову.
— Оказывается, ты можешь быть послушной, — наградил ее поощрительным поцелуем. Теперь я могу делать с ней всё, что пожелаю. От одной этой мысли готов кончить, как сопливый мальчишка. Такое фиаско Вика мне до конца жизни будет припоминать.
Не тратя и одной лишней секунды, стремительно ворвался в нее. Моя дикая амазонка мгновенно отзывается, впиваясь в спину ногтями.
Все правильно, детка, никакой сентиментальности, никакой нежности.
Раз за разом входил в нее, из необузданной дикарки она превращается в ручную покладистую кошку. Каждый ее стон словно песнь сирены; ритмичные движения ее тела как эротический танец; а поцелуи — они замаливали грехи за бесконечные оскорбления.
Она все сильней сжимала объятия, а потом, словно птица расправляет крылья, развела руки и упала в пропасть. Я полетел следом за ней.
— Ненавижу тебя, — прошептала, изможденная окончательно оседая на скрипучую кожу дивана.
Черт побери, ничего нежнее и проникновений от нее не слышал!
— И я тебя, детка. — Не спешил отпускать ее, и оттягивал момент расставания, касаясь ее плеча пьяными поцелуями. Это действительно было похоже на хмель, и я не хотел трезветь. — Всем сердцем.
Потянулся к ее губам и замер: сейчас на меня смотрела совсем другая женщина, незнакомая мне ранее. Взгляд из-под опущенных ресниц больше не сулил гибели, которую ежечасно желала мне Вика; не крошил душу в пыль, когда находясь рядом, она была такой далекой и недосягаемой. Сейчас он казался рассветным солнцем, что пробуждал ото сна.
— Эй! Кто там? Откройте дверь! — сердито заколотили в дверь. — Кто-нибудь позовите охрану.
Вика отреагировала как солдат на утренней побудке: молниеносно вскочила на ноги, попутно столкнув меня на пол.
— Осторожней!
Тем временем она нырнула за диван, перегнувшись через спинку, и во всей красе продемонстрировала свою аппетитную попку.
— Сейчас не до твоей нежной и ранимой души, Соболев. Лучше помоги найти мои … — Потом выпрямилась, взмахув в воздухе своми крошечными трусиками: — Всё! Нашла!
Она бегала по гримерке, периодически, матерясь, когда наступала на очередной флакон или банку. Ее скорости можно было только позавидовать: через минуту она уже практически оделась, и последними натягивала джинсы, попеременно прыгая то на одной, то на другой ноге.
— Так и будешь там валяться? — рассердилась, когда увидела, что я наблюдаю за ней, даже не удосужившись подняться с пола. — Предупреждаю, через две минуты я открываю дверь и выхожу, а ты можешь сверкать своей голой задницей сколько угодно. Отправишься с ней прямиком в прямой эфир.
Тут меня озарило. Совсем вылетело из головы.
— Черт, сколько времени? — Теперь я как ошпаренный носился по комнате. — У меня интервью! Вика, где…? — Я не успел договорить, как мне в лицо прилетела рубашка. — Спасибо, — процедил, стягивая ее с головы.
— Всегда пожалуйста, — ехидно улыбнулась.
В две руки мы застегивали пуговицы, ускоряя процесс моих сборов, и нескольких, конечно же, недосчитались.
— Вика, пуговиц не хватает, — издевательски указывая, кто тому причина.
— Вижу, не слепая.
— Я не могу появиться на экране в таком виде.
— Застегнешь пиджак и никто ничего не заметит, — свирепо дернула за лацканы, последних штрихом приводя все в порядок.
— Надеюсь, — так же воинственно.
В коридоре уже собралась кучка народа, когда мы, отперев дверь, вышли из самовольно захваченной гримерки. Рассерженные, осуждающие взгляды и возмущенный вопль “Какого хера здесь произошло!?”, видимо относившийся к тому погрому, что внутри устроила Вика.
— Мышь, — будничным тоном пояснила она. — Мы ловили мышь. Тут полнейшая антисанитария! Кошмар! Где жалобная книга? — всплеснула руками и, расталкивая людей, выбралась из толкучки.
Я, пряча ухмылку, лишь молча пожал плечами, мол что взять сумасшедшей, и под сопровождение обескураженных взглядов последовал за Викой.
Догнал ее в коридоре, и хотел поцеловать за разыгранное забавное представление, но Вика выглядела серьезной и отстраненной, и не позволила приблизиться ближе, чем на вытянутую руку.
Она скрутила волосы в жгут, но так и не найдя чем сколоть, позволила им свободно упасть на плечи.
— Ты чист? Мне нужно знать, мы же не предохранялись.
Закономерный вопрос, я не мог осуждать ее за заботу о своем здоровье. Больше угнетала ее внезапная холодность. Для нее я оставался всё тем же “отвратительным типом”.
— Чист.
— Хорошо. — Она опустила глаз, будто стыдясь. — По поводу возможной беременности не беспокойся, я обо всем позабочусь.
Даже так? Сама мысль иметь от меня детей ей противна? Не то чтобы я горел желанием обзавестись мелким спиногрызом, но… Черт, это унизительно!
Она собиралась уйти, но в последний момент обернулась:
— Я больше не приду, мы в расчете.
Не осталось причин держать ее при себе, и я позволил ей уйти. Она права, мы в расчете. Всё честно.
22
Вика
Не оборачивайся.
Не смей бежать.
Уверена, Соболев стоял и пялился, пока я шла. Кожей чувствовала его взгляд.
Наконец дурацкий бесконечный коридор закончился, и я резко свернула за угол. Тут же прислонилась к стене, переводя дыхание.
Пока не понимала, жалею ли о сексе с Андреем, но точно не чувствовала себя использованной. Хотя на самом деле именно так и было.
Не строй из себя жертву!
Я сама этого хотела, он не заставлял. Напротив, дал мне все карты в руки, позволил вести. И это было потрясающе. Не могу поверить, что самый лучшей секс случился у меня именно с Соболевым. До сих пор в себя не пришла от шквала эмоций.
За спиной услышала стремительные шаги, и встрепенулась, беря себя в руки, испугавшись, что это мог быть преследующий меня Соболев. Но из-за угла вылетел совершенно незнакомый мужчина. Облегчение и разочарование одновременно.