Я захлопала глазами.
— В смысле? А как же…
— Я переживу эту встречу. Даже интересно послушать, что он тебе расскажет.
Арсений поднялся, бросив очередной насмешливый взгляд, прошел в свою комнату, а я нахмурилась. Мне не нравились его тон и слова. Он или знает что-то, чего не знаю я и что мне точно не понравится, или… да черт его знает, что там в голове у этого мужчины.
И что в голове у меня… Если буквально полчаса назад я сидела у него на коленях и плавилась от одного взгляда. Я не понимаю, не понимаю, что происходит со мной…
Глава 16
Почему я так на него реагирую? Он всю ночь кувыркался с какой-то Аллой, а я после этого… Замотав головой, вскочила и ушла к себе. Не думать, просто не думать.
Это Карельский, он издевается надо мной, как делал всегда. Добавил к этому новые приемы, поняв, что я реагирую на них… Я вспомнила вдруг, как мы стояли с ним у кофемашины год назад, и как тогда я вжималась от страха в стол, надеясь, что ему не придет в голову добавлять новые условия, а то и начать действовать прямо сейчас.
Тогда я его боялась, боялась всего, связанного с ним. Он был олицетворением того, что разрушило мой привычный мир, забрало счастье… А теперь, спустя всего год, выходит, мое отношение к нему изменилось? Я прислушалась к себе, пытаясь найти ответ на этот вопрос, оценить собственные чувства.
Ненависти не было, ее, наверное, никогда не было. Я ненавидела свою жизнь, все случившееся, себя, то за то, что ничего не рассказала Стасу, то за то, что не смогла спасти нас обоих.
Карельского я боялась. Боялась, потому что чувствовала его власть над собой, свою беспомощность перед ним. Потому что не видела в нем человека, не понимала, какой он есть. И сейчас не понимаю.
Вздохнув, я позвонила Стасу. Он долго не снимал, и когда я уже решила, что не ответит, услышала торопливо брошенное в трубку:
— Да?
— Это Карина.
Повисла пауза, вздохнув, я сказала:
— Можем мы встретиться завтра?
— Теперь зачем? — поинтересовался Стас без намека на любезность. — Карельский не удовлетворил твои запросы?
— Это касается твоей матери.
Теперь пауза была такой длинной, что я успела сосчитать до десяти.
— Хорошо, давай завтра с утра в «Метрополе». Часов в одиннадцать.
— Я буду.
Он повесил трубку первым, а я еще какое-то время сидела, прижимая телефон к уху. Ладно, что бы там ни говорил Арсений, завтра я поговорю со Стасом, и станет легче. Что бы между нами ни произошло, он не станет мне лгать, я это чувствую. Тем более, для него самого это наверняка важно. Особенно, если смерть Остапова и его матери все же связаны…
Спать я ложилась потерянной, мысли бродили в голове, не давая покоя, и ни одна из них не казалась верной. И уже проваливаясь в сон, я подумала: почему же Арсений не захотел поделиться со мной своей версией происходящего?
Утром проснулась рано, некоторое время лежала, глядя в потолок, вскоре услышала шаги Арсения, дождавшись, когда он уйдет в душ, отправилась во второй. Помывшись и вытеревшись, обмоталась полотенцем, высушив голову, уставилась на свое отражение. Цвет лица вроде лучше, синяки под глазами спали, может, немного подкраситься? Я что, хочу выглядеть красивой? Ух ты, давно забытое желание, да и вряд ли кто-то оценит это.
И все же, вернувшись в комнату, достала косметичку и нанесла легкий макияж. Против воли в груди росло волнение. Я открыла шкаф, просматривая вещи. Собиралась я довольно спешно, и запас одежды был в основном повседневный, но одно платье нашлось, вполне скромное, кстати. Надев его, расчесала волосы, темные локоны рассыпались по спине до поясницы.
Я всегда любила длинные волосы, а последние пару лет и вовсе не стриглась, так что отросли они прилично. Может, завязать косу? Мои сомнения раздражали меня саму. Но сейчас я смотрела на свое отражение и понимала, что выгляжу хорошо, и внутри даже какой-то огонек появился. Выпрямив спину, кивнула сама себе и пошла в кухню.
Карельский пил кофе с телефоном в руках. Вполне привычная картина, разве что исключение составлял тот факт, что он сидел с голым торсом и мокрыми волосами, с которых периодически скатывались капли на широкие плечи. Зайдя, я остановилась, наблюдая, как Арсений шевельнул плечом, и капелька покатилась вниз по сильной спине.
Карельский повернулся, я резко подняла на него взгляд, смутившись своих разглядываний. А вот он, как раз не стесняясь, провел изучающим взглядом от моих ног вверх, по талии к груди, остановившись на глазах, усмехнулся и отвернулся.
У меня было такое ощущение, что я стою перед ним не в платье, а абсолютно голая, на щеках выступил предательский румянец, я спешно шагнула к кофе машине, сказав:
— Доброе утро.
Он не ответил, я нервно нажимала кнопки, и снова вспоминала прошлогоднюю ситуацию. Если бы он сейчас подошел ко мне, как тогда? Что бы я сделала?
Кофе лился в чашку, а я стояла, глядя на него, напряженная до предела, и ждала. Кофемашина фыркнула и замолчала, я потянулась к чашке, отмечая, что руки дрожат. Я что, всерьез жду, что он подойдет?
Я почти прижала чашку к груди, но ничего не произошло. Внутри против воли колыхнулось разочарование, а следом злость, в первую очередь на себя. Что я делаю? Чего вообще хочу, зачем так веду себя? Повернувшись, прошла к столу и села напротив Арсения, он даже не взглянул.
Кофе я пила быстро, не чувствуя вкуса. Хотелось уйти, убежать от этой ситуации, от этого мужчины. Карельский свой допил давно, так и сидел, пялясь в телефон. Встав, я сполоснула чашку и поставила на полку. Вот тут он поинтересовался:
— Ты так для бывшего нарядилась?
На мгновение застыв, я повернулась, стараясь выглядеть непринужденно.
— Как так? Я одета вполне обычно.
Пройдя к столу, взяла свой телефон, чтобы уйти, на Арсений поднялся, преграждая мне дорогу. Я остановилась, поднимая на него взгляд.
— Что? — спросила первая, губы внезапно пересохли, я облизнула их, он перевел взгляд на мой рот. Резко выдохнув, я сжала телефон в руках.
— Отлично выглядишь, — сказал Карельский, — для того, чтобы твой Стас отымел тебя прямо на столе.
Краска ударила мне в лицо. Сжав руки в кулаки, я вздернула подбородок.
— Может, у тебя в жизни такие девицы, что готовы раздвигать ноги по первому зову, но я не такая, понял? И не смей оскорблять меня.
Карельский, не сказав в ответ ни слова, резко подхватил, усаживая на стол, а сам разместился между моих ног.
— Что ты делаешь? — прошептала я, цепляясь за его голые плечи, кожа была такая горячая, а еще он был так близко, что дыхание сбилось в момент, я тяжело задышала, глядя ему в глаза.
Арсений скользнул ладонями по моим ногам вверх, а потом, обхватив за поясницу, прижал, толкаясь бедрами вперед. По телу разбежался ворох искр, затуманивая взгляд, утяжеляя стук в висках. Сильнее вцепившись в плечи, я прошептала куда-то в шею мужчины, обдавая своим дыханием кожу.
— Перестань… Пожалуйста.
Наверное, жалко прозвучало, но возбуждение, несущееся по телу, не давало собраться с силами. Арсений, немного отсранившись, поставил ладони по сторонами от меня, заглядывая в глаза. Смотрел исподлобья, хмуро и внимательно. Это немного привело меня в себя. И поэтому я даже не удивилась, когда он сказал:
— Страсть сложно контролировать, Карин. Особенно когда рядом с тобой человек, который тебе не безразличен.
Мы смотрели друг на друга, и хотя я понимала, он имеет в виду меня и Стаса, но почему-то казалось, что есть и иной подтекст. Глупость, конечно, не было никаких других подтекстов.
Арсений считает, что может делать то, что делает, и плевать, что это неэтично, некрасиво. Я ведь позволяю ему это. Сама. И это хуже всего. Карельский, выпрямившись, сделал пару шагов назад.
— Так что подумай, Карина, стоит ли провоцировать мужчину, который тебя хочет.
Я слезла со стола, одернув платье, сказала:
— После моего предательства вряд ли Стас испытывает ко мне чувства.
Карельский пожал плечами.
— Сексу это не помеха.
И ушел, оставив одну посреди кухни, растрепанную и растерянную.
Он уехал раньше, чем я, и не видел, конечно, что я таки переоделась в летние брюки и футболку, а волосы завязала в хвост. Ну и ладно, так даже лучше.
К остановке шла, сама себя не понимая. Вместо того, чтобы думать о предстоящем разговоре со Стасом, я то и дело возвращалась мыслями к случившемуся в кухне, чувствуя прилив возбуждения. Ужасно осознавать, но отрицать глупо: этот мужчина меня привлекает.
Если бы год назад кто-то сказал, что подумаю такое, что буду плавиться в его руках, я бы не поверила, рассмеялась бы в лицо, сказав, что такого никогда не случится. Потому что это Карельский, человек, который разрушил мою жизнь. Такое ведь не прощают. Не прощают. Но почему меня так тянет к нему? Даже видя, что я ему не нужна, видя его равнодушие по отношению ко мне. Это дурдом какой-то, иначе не скажешь.
Сосредоточься, Карина, соберись. У тебя важное дело. Вдруг я подумала: а что, если Арсений делает это специально? Не в плане просто позлить меня, а отвлекает таким образом мое внимание от чего-то важного. А то, что история вражды Карельских и Маркеловых важна, я не сомневалась. Он совершенно точно не хотел разговаривать со мной вчера, а утром я уже сама была не в состоянии. Арсений большой манипулятор, и вполне мог действовать таким образом, преследуя свои цели. Знать бы еще, какие.
Ладно, возможно, разговор со Стасом немного прояснит ситуацию.
Странным образом, входя в ресторан, я меньше всего думала о том, что мы сейчас снова встретимся со Стасом, что будем наедине. И несмотря на то, что утром вроде как наводила марафет, сейчас была совершенно равнодушна к тому, как он отреагирует на меня. Карельский своей выходкой умудрился отбить любой настрой в этом направлении.
Стас ждал меня в кабинете, выдохнув, я постучала, заглядывая внутрь.
— Заходи, — Стас сидел за столом, читая какие-то бумаги.
Я примостилась на край дивана, ожидая, когда он закончит. На самом деле, даже забавно: сегодня замученным выглядел как раз он. Правда, шутить на эту тему мне в голову не пришло. Наконец, он отбросил документы, сцепив руки в замок, уставился на меня.
— Ну и что тебе наболтал этот твой?
Я на мгновенье растерялась, не сразу поняв, что он о Карельском. Да уж, Арсений называет его твой Стас, и этот туда же. А по факту, ни один, ни другой моим не является, причем Карельский им никогда и не был, а Стас не будет. Но оба мужчины регулярно выдают вот это «твой».
— Он ничего мне не говорил, — покачала я головой.
— Тогда с чего вдруг ты заинтересовалась моей матерью?
— Мне показалось, я нашла связь между смертью Остапова в моей квартире и… гибелью твоей мамы, — заставила добавить себя.
Стас застыл, разглядывая меня, а потом спросил с недоумением:
— И в чем там связь?
— Я точно не знаю, это только мои домыслы. Дело в том, что жена этого Остапова как раз и обнаружила тело твоей мамы. И убит Остапов таким же образом, как она, тупым предметом по голове…
— Но при чем тут Остапов? — перебил Стас, хмуро меня разглядывая. Я пожала плечами.
— Просто мне показалось, что это может быть связано… Возможно, месть… Почему ты никогда не рассказывал мне? — я посмотрела на него, Стас, вздохнув, уставился на свои руки.
— Потому что дал себе слово просто забыть о произошедшем, — он снова вздохнул, переводя на меня взгляд, — в моем прошлом слишком много дерьма, Карин, мне хотелось, чтобы наша с тобой жизнь не была всем этим запятнана.
Я закусила губу, теперь наступала моя очередь смотреть на свои руки. Он хотел, чтобы у нас было долго и счастливо, ничем не омраченное, а получил… Наверное, глупо было говорить это, но я все же произнесла, поднимая взгляд:
— Прости меня, пожалуйста. Если сможешь.
Он сузил глаза, глядя тяжело. Но ничего не сказал на мои слова. Наверное, это к лучшему. Даже если он простит, вряд ли мне станет легче из-за моего поступка, а если нет — то лучше мне об этом не знать.
— Ты можешь рассказать мне о маме? — спросила тихо.
Тяжело выдохнув, он откинулся в кресле, окидывая взглядом кабинет, уставился в итоге в одну точку и некоторое время размышлял.
— Я не думаю, что смерть мамы и убийство этого мужика связаны… Но если ты хочешь… Карельский наверняка расскажет тебе свою версию, — хмыкнул Стас в итоге, вставая.
Перешел в кресло напротив меня, усевшись, еще подумал, а потом стал рассказывать.
— Отец женился на матери из-за денег деда. У них была родовитая семья, дворянские корни, даже титул какой-то, ну и деньги, что больше всего отца и привлекло. Мать была в него влюблена, и он этим воспользовался. Женился и начал колотить бизнес на выделенные дедом средства. Мама почти сразу забеременела, вот и вышло, что она сидела дома с ребенком, отец же почти не появлялся. У него была своя жизнь, у нее своя. В общем, она быстро сообразила, что в его не играет особой роли. Но считала, что будет лучше, если я буду расти в полной семье, в которой папа просто много работает.
Стас усмехнулся, явно перенесясь в свои мысли. Я не торопила его, даже не спрашивала, почему он зашел настолько издалека, это я понимала: Стас уверен в том, что у Арсения есть своя версия событий, и чтобы я действительно поняла, кто прав, предыстория не помешает.
Только что-то мне подсказывало: в этой истории не будет виноватых и невиновных. Точнее, не будет просто невиновных. Все мы — странным образом переплетенные судьбы, каждая из которых по-своему плохо повлияла на другую. И с этим ничего не поделать, только смириться и жить дальше.
Странно, что эта мысль, так отчетливо вдруг отложившаяся в тот момент в голове, меня даже не расстроила. Жаль, тогда я не знала, насколько права и насколько на самом деле все хуже, чем я думала.
— Конечно, у отца были любовницы, — выдернул меня из мыслей Стас, — много любовниц, которых он даже не считал нужным прятать. Мама не воспринимала их всерьез, была уверена, что он не уйдет из семьи. Так оно и было, примерно лет пять. Потом отец завел себе постоянную любовницу, а через какое-то время решил развестись. Я этого, конечно, не помню, — кинул на меня взгляд Стас, — мама рассказывала… Она не хотела допустить развода, опять же из-за меня, но отец уперся рогом, и когда уже казалось, что дело решенное, вдруг передумал. Не знаю, что на него повлияло, но он остался. Только стало еще хуже, отношения у них испортились окончательно, так что даже пытаться создавать видимость семьи было бесполезно… — Стас еще помолчал, глядя куда-то за мою спину. — Иногда я думаю, лучше бы она позволила ему уйти, или просто бы развелись, чем это все. Конечно, я уже с детства не строил иллюзий на тему счастливой семьи. Все было понятно… У мамы никогда никого не было, она жила для меня, когда я вырос, стала заниматься благотворительностью, ну и разными хобби. Ей претила мысль о том, чтобы закрутить роман на стороне, когда она вроде как замужем… С Карельским они познакомились благодаря все той же благотворительности, в которую тот решил удариться. Она влюбилась, — Стас усмехнулся, качая головой, посмотрел на меня. — Забавно, правда? Она тогда уже и помыслить не могла, что сможет кого-то полюбить. В общем, мама решилась на роман.
Стас замолчал, снова уставившись в одну точку, я чувствовала, мы приближаемся к тому роковому дню.
— Дом за городом был ее блажью, — сказал наконец Стас. — Я же говорил, она постоянно чем-то занималась, вот и решила купить загородный дом. Отец внезапно поддержал эту идею. Может, надеялся, она будет там жить, а он в городе, и таким образом им совсем не придется встречаться… С Карельским у отца были какие-то дела. Считалось, что они большие друзья, но на самом деле ничего похожего там и не было. Они всегда были конкурентами хоть и не с пересекающимися сферами влияния… И когда Карельский закрутил роман с мамой, отец, конечно, взбеленился. Он был уверен, никаких чувств там нет — голый расчет со стороны мужчины, очередная лазейка, способ обскакать его и унизить. Но мама ему не поверила, говорила, невозможно так играть… — Стас тяжело вздохнул, а я осторожно спросила: